Юрий Шушкевич - Вексель судьбы. Книга вторая

• Название: Вексель судьбы. Книга вторая
• Автор: Юрий Шушкевич
• Издательство: Издатель Воробьев А. В.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-93883-253-4

Сюжетную линию второй книги образуют поиски ключей от главной части царского фонда, которые наперегонки с героями романа ведут спецслужбы. Однако успешное завершение розыскной эпопеи означает не просто вступление во владение величайшим на планете состоянием, но и необходимость всецело подчиниться "надчеловеческой" воли финансового божества, почти приблизившегося к беспрецедентному триумфу. Но главный герой находит силы остаться собой. После череды трагических событий, приводящих к изгнанию, судьба дарит ему понимание величайшей из тайн, открывающей путь к преображению мира.

Подробнее на www.livelib.ru/work/1001820874-veksel-sudby-kniga-2-yurij-shushkevich

---

При этом странно даже не то, что его величают графом и признают его довоенный французский паспорт,- непонятно зачем эта его подпись нужна вообще, если по прошествии стольких лет никто не покушается и не оспоривает результаты? Или кто-либо страстно желает, чтобы он принял на себя ответственность за сопровождавшие вековую судьбу векселей обманы, предательства и войны, за обогащение непричастных и унижение невиновных? Переложить лично на него чужие грехи - желание глупое и пустое, поскольку он, как известно, не верит ни в рай, ни в ад, готов претерпеть любую физическую боль, твёрдо зная, что никакая боль не может быть бесконечной; у него нет семьи, нет близких, и он готов преступить, если будет нужно, порог бездны в любой момент. А может быть - всё же прав Сартр: quand on vit, il n’arrive rien [пока живешь, ничего не происходит (фр.)]? То есть происходить нечто действительное будет именно сейчас, когда он достиг всего, чего хотел, и со спокойной душой готов размашистым жестом шириною в жизнь подтвердить или отменить историю?

— Подписывайте!— повторил американец. На этот раз его голос уже не был по-показному равнодушным, а звучал повелительно и грозно.— Подписывайте немедленно! У вас же нет выбора!

В последних словах консула Алексей уловил едва различимую ноту нерешительности. Эта нерешительность вряд ли была заметна для окружающих, но для него самого она сделалась решающим подтверждением внезапно родившегося желания проверить формулу Сартра.

— Выбор всегда есть,— ответил Алексей, и поднялся из-за стола.

Молниеносным движением он разорвал бандаж, вытащил из папки всё содержимое, перетряхнул его, ещё раз вглядываясь в бесконечные титулы и цифры, после чего резко, словно собравшись бить наотмашь, развернулся - и без сожаления отправил бумаги в камин.

От крепкого жара, сохранявшегося в дубовых углях, по краям бумаг немедленно занялось пламя, наперегонки выстреливая длинными багровыми языками, и уже мгновение спустя сертификаты величайшего в человеческой истории богатства, по невероятной прихоти судьбы собранные в одно время и в одном месте, вспыхнули, словно порох, и весело затрещали в разгорающемся огне.

Алексей в неподвижности замер возле камина, не пытаясь отдалиться и защитить себя от нарастающего жара, и кровавые отблески огненных языков, соединившихся в безрассудном и безжалостном галопе, тревожными и печальными всполохами заплясали на его одежде, лице и волосах.

Воцарилось страшное молчание. Все, кто находились в зале, обездвижено застыли, словно превращённые ударом вышнего гнева в соляные столпы. С окаменевшими недоумением во взгляде и вопросами на губах, с вытянутыми шеями, опущенными головами, кто - с простёртой рукой, а кто - с полузависшим в наклоне корпусом, все они были одинаково бледны, беспомощны, казались разочарованными безмерно и обманутыми навсегда. Хуже других смотрелся консул, который до последнего момента провидчески не желал доставать из своего чёрного портфеля эти роковые бумаги,- он выглядел совершеннейшим покойником, но покойником не обычным, а с глазами, горящими неистовым адским огнём.

Лишь одинокий Алексей, обжигаемый крепким жаром, обильно идущим из камина, и оттого вынужденный понемногу отступать назад, оставался на этом фоне человеком живым и сохраняющим готовность к новым поворотам.

В потрясающей тишине скрипнул и громко выдохнул механизм часов, затем пронзительным фальцетом пропел четырёхчастный “виттингтон”, вслед которому грянули двенадцать мерных ударов часового колокола.

Когда часы закончили отбивать полночь, публика понемногу стала приходить в себя.

— Что вы наделали! Зачем?— спросил у Алексея французский дипломат, до этого державшийся в стороне.

Алексей решил оставить его вопрос без ответа, поскольку ему хотелось знать, что думает и что скажет Шолле. Однако банкир, продолжавший стоять неподалёку, выглядел равнодушным, и даже в момент, когда взгляд Алексея пересёкся с линией его глаз, не послал ему ни малейшего знака.

— Он вырубил главнейшие кирпичи из фундамента всего дома,— послышался со стороны чей-то опечаленный комментарий.— Интересно, а можно как-либо вернуть ситуацию назад?

— Ничего не выйдет,— последовал ответ.— Если бы он сжёг акции после полуночи, то можно было декларировать уничтожение в результате несчастного случая. А так - он метнул их в огонь в последние минуты, когда продолжал являться их неоспоримым владельцем.

— И что же из этого следует?

— Из этого следует, что он отменил все инвестиции и транзакции, сделанные посредством векселей, пребывавших в Русском Фонде.

— То есть лишил нас весьма многого, а сам - остался при своём?

— Увы, совершенно верно. Не следовало же так спешить!

Алексей подумал, что если уж кто и спешил, то точно не он, а та неведомая сила, которая, выходит, простёрла и над ним своё незримое покровительство… Если это было так, то становилось очевидным: мировые активы или, по крайней мере, значительная их часть возвращались от оставленных с носом американцев к нему, к Алексею Гурилёву, чтобы положить начало какой-то очередной мистерии. Возможно, судьба выбрала и возвысила его, сделала князем мира и вооружила необходимыми средствами как раз для с той целью, чтобы он мог воплотить идеи и прожекты, столь предусмотрительно изложенные ему накануне друзьями герцога. Или - как знать?- она задумала с ним что-то иное, ещё более блестящее и грандиозное?!

— Скажите, Франц,— Алексей поспешил прервать молчание и обратился к банкиру,— это правда, что первоначальные векселя сохранили свою силу?

— Да, для большей части векселей это верно,— ответил Шолле, не поднимая опущенных век.— Вы же успели их подписать!

“Отлично. Но почему тогда я обязан следовать по путям, которые кто-то другой для меня предначертал? Почему мои намерения по-прежнему определяются возгорающимся внутри меня азартом, жаждой богатства и власти? Ведь подобные чувства если и были свойственны мне в прежние годы, то точно были ничтожны и ничего не определяли. Начитавшийся книг, я называю этот внутренний диктат “рукою судьбы”, хотя, скорее всего, это никакая даже не судьба, а моя собственная порочность и жадность! Хорошо бы проверить!”

Алексей ещё раз повторил внутри себя эту мысль - и вполне довольный её положительным воздействием на собственное состояние, поднял с дальнего края стола папку с исходными векселями.

— Зло надо уничтожать,— процедил он сквозь зубы.— Начну-ка с себя!

И спустя мгновение папка со старыми французскими векселями разделила в камине судьбу предыдущей.

Уничтожение огнём первородных векселей увидели все, однако на этот раз панического оцепенения не случилось. Под треск пергаментов, лопающихся в пламени, продолжились разговоры, суетный шум и шарканье шагов.

— Теперь он не просто вырубил камни, а выкопал яму под доброй половиной фундамента,— вновь послышался сбоку знакомый голос.— Что-то будет теперь?

— Что-что! Завалится всё!— прозвучало в ответ.

— Возможно, существуют способы договориться, чтобы игроки продолжали считать структуру ключевых капиталов незыблемой?

— Вчера подобное было возможно, однако сегодня - не выйдет ничего!— ответил третий голос.— Молодых хищников, желающих занять освободившиеся ниши, вмиг сбежится предостаточно, а высочайшая цена приза с ходу убьёт любые попытки регулирования!

— Как же тогда следует поступать нам?

— Следует жить спокойно и не волноваться по пустякам!— совершенно неожиданно и громко, на весь зал, зазвучал стальной голос старой княгини.— Я полагаю, что ответственные финансисты быстро устраняет образовавшиеся изъятия.

— Вы считаете, что подобное возможно?— поинтересовался у княгини оказавшийся рядом с ней добродушный и простоватый дипломат из Словакии.

— По меньшей мере для Ротшильдов нет нерешаемых задач,— спокойным тоном ответила та, поднимаясь со своего насиженного кресла.— Кстати, господин Гурилёв, моё приглашение для вас встретиться с Ротшильдами на предстоящей неделе по-прежнему остаётся в силе. Я не шучу.

— Благодарю вас,— ответил княгине Алексей, на глазах бледнея.— Но для меня эта встреча вряд ли теперь будет иметь какое-либо значение.

Алексей начал ощущать нарастающую слабость, сопровождаемую непреодолимой нервной дрожью в коленях. Стоять на ногах становилось всё трудней. Немного подождав, когда разочаровано разбредающаяся публика начнёт втягиваться в коридор, выводящий в парадную половину, он присел на край кресла, оставленного старой княгиней. Ноги крутить перестало, однако взамен в голове немедленно возникла чудовищная тяжесть и зазвенело в ушах. Беспримерным усилием удерживая себя от соблазна отключиться, Алексей дождался, пока помещение не будет покинуто почти всеми, за исключением слуг и официантов, после чего поднялся и побрёл, шатаясь, к выходу.

Что было дальше - он не помнит, поскольку споткнулся о складку ковра и загремел наземь. Не успев вскрикнуть от боли, Алексей зажмурился, приготовившись принять удар вскипающего вала горечи и позора,- однако так и не дождавшись этого соединённого удара, потерял сознание.