Юрий Шушкевич - Вексель судьбы. Книга вторая

• Название: Вексель судьбы. Книга вторая
• Автор: Юрий Шушкевич
• Издательство: Издатель Воробьев А. В.
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-93883-253-4

Сюжетную линию второй книги образуют поиски ключей от главной части царского фонда, которые наперегонки с героями романа ведут спецслужбы. Однако успешное завершение розыскной эпопеи означает не просто вступление во владение величайшим на планете состоянием, но и необходимость всецело подчиниться "надчеловеческой" воли финансового божества, почти приблизившегося к беспрецедентному триумфу. Но главный герой находит силы остаться собой. После череды трагических событий, приводящих к изгнанию, судьба дарит ему понимание величайшей из тайн, открывающей путь к преображению мира.

Подробнее на www.livelib.ru/work/1001820874-veksel-sudby-kniga-2-yurij-shushkevich

---

— Странно. Но ведь в России за прошедшие века было вложено труда и ожиданий не меньше, чем в Европе, отчего же тогда деньги водились в основном там?

— Человеческий труд должен сохраняться, а труд миллионов людей в России на протяжении веков во многом был бессмысленен. Деревянные города постоянно горели, выходящие из берегов реки размывали гужевые пути… Добавьте сюда ещё вечные войны и очевидную для русских людей охоту прежде чем что-либо построить - обязательно всё разломать. Россия слишком чужда всему тому, что в осевых странах является непреложным условием развития. Кстати - вам известно происхождение сокровищ, которые затворил с подачи царя в швейцарском банке ваш дядюшка?

— Боюсь, что не вполне.

— Хм, там загадочная история - кто-то надоумил средневековых правителей Франции, связанных династическими узами с варяжскими князьями, для чего-то спрятать часть своих сокровищ на Русской равнине. Думаю, это было точно не золото, а как раз нечто, связанное с теми самыми великими ожиданиями - ведь ожидания могут спать втуне, а от золота за прошедшие века в России ничего бы не осталось… Незадолго до революции эти ценности были возвращены, взамен чего царская Россия получила в своё распоряжение акции первоклассных европейских банков. Сегодня эти акции спокойно работают на наше общее дело, а вы, выходит, собираетесь их изъять?

Услыхав последнюю фразу, я пожалел, что взял в разговоре с Раковским дружеский тон, щадя его старость и выражая сочувствие его не по заслугам суровой судьбе. Теперь передо мной сидел вчерашний непреклонный комиссар, готовый и ныне вершить человеческие судьбы и управлять целым миром.

— Я вижу, что вы более чем в курсе дела,— ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал тоже непреклонно и сурово.— Но смотрите, я не хочу темнить: у меня сегодня есть три варианта действий, из них два на случай, если вы ничего мне так и не расскажете. Первый - я объявлю в НКВД, что враг народа Раковский отказался говорить. Вас тогда расстреляют, а с моей головы, несмотря на невыполненное задание, не упадёт и волоса, поскольку пока я не побываю в Швейцарии, я всем буду нужен. Второй вариант - я перейду к немцам: благо они рядом, окажу им помощь и получу взамен богатство и благополучие до конца своих дней. Оба варианта плохи тем, что из-за неверного пароля в сейфе может сработать динамит, однако до тех пор, пока это случится или нет, я буду жить. Третий вариант - вы сообщаете мне известный вам пароль, которым я перепроверю свои цифры. Это даст мне стопроцентную гарантию успеха, а я взамен гарантирую вам, что потрачу часть денег в интересах людей, которых вы мне назовёте. Конечно, вы можете решить, что я вас обману - однако согласитесь, обязательно существует шанс, что обмана с моей стороны не произойдёт, и тогда этот третий вариант - единственный, при котором вы сумеете чего-то добиться. Кроме того, я мог бы попытаться убедить Берию и Сталина, чтобы для вас как для особо ценного эксперта были предоставлены максимальный комфорт и, возможно, даже свобода.

Выслушав мои предложения, Раковский некоторое время молча сидел, уставившись в одну точку - кажется, в какой-то французский завиток на бутылочной этикетке.

— Вообще-то говоря,— произнёс он, собравшись с мыслями,— вы, гражданин Рейхан, неважный психолог. Вы сводите ваши предложения к возможности сохранить мне жизнь, а весь фокус в том, что я, быть может, жить-то и не хочу! Что бы там ни было, своей жизнью я вполне доволен. Достаточно сказать, что я меньше, чем Ленин, ждал революции и дольше, чем он, успел пожить. Подолгу задерживался на руководящих должностях, имея власть, почёт и комфорт, которыми вы сейчас меня пытаетесь соблазнить. Что же касается тех денег - они не пропадут. Да, вы правы, я действительно занимался их розыском в конце двадцатых, когда работал в Париже. Не одних их, конечно,- тогда и эмиграция, и наша закордонная разведка кормились, главным образом, тем, что отыскивали тайные счета бывших фабрикантов и аристократов, шантажировали друг друга, вступали в фиктивные браки с их вдовами - обо всём об этом когда-нибудь напишут не один роман! Кстати, из-за этого золотого ажиотажа ОГПУ заметно ослабило свою основную работу, что помогло многим из моих товарищей, впоследствии объявленных “троцкистами”, надёжно укрыться за границей. Я действительно много чего знаю о русском золоте в Париже и Женеве и хочу вас уверить, что ваши сокровища отнюдь не пропадают в безвестности. Они работают.

— Вы уже говорили об этом - но уточните, если возможно.

— Конечно возможно, всё очень просто! Второв с вашим дядей перевозили из Парижа в Швейцарию не золотые слитки, а ценные бумаги. Эти ценные бумаги с тех пор находятся в ведении профессиональных управляющих, которые вправе делать с ними что угодно, за исключением продажи. Бумаги давно работают в капитале крупнейших банков мира, которыми управляют совершенно другие люди. Банки эти, в свою очередь, тоже имеют собственные вложения - и так почти до бесконечности. Вся эта сложнейшая и выверенная система, которая, уверяю вас, со временем станет основой реального, а не плакатного социализма, не терпит бездумного вмешательства. Так что к вашему появлению там отнесутся осторожно и постараются убедить, что в ваших же интересах ничего не предпринимать и не менять.

— Но простите - там же находятся деньги, которые теперь номинально принадлежат мне!

— Правильно, вам принадлежат и доходы с ценных бумаг, и сами ценные бумаги, которые стоят немалых денег. Но заметьте - стоят лишь тогда, когда они правильно размещены и грамотно управляются. В противном случае - это просто бумага, отбеленная целлюлоза, не более. Ну а что касается ваших денег - большая часть ежегодного дохода от ценных бумаг собирается на особом счёте, откуда половину забирают управляющие за свою работу, а остальное принадлежит тому, кто сумеет подтвердить на этот депозит свои права. Выходит, вы на эти именно деньги претендуете?

— Я неважный знаток банковских механизмов, но я твёрдо знаю, что в настоящий момент обладаю юридическим правом к всем счетам, сколько бы их ни было.

— Тогда хочу вас немного расстроить. К этим счетам уже подобран ключ, и как минимум дважды - в двадцать первом и в тридцать седьмом годах - с них снимали деньги.

— Это были вы, ваши люди?— буквально вскричал я, привстав со стула.

Раковский спокойно дождался, когда мой эмоциональный импульс опадёт, и ровным негромким голосом продолжил.

— Иногда и вправду пожалеешь, что не веришь в бога. Если бы верил - то поклялся бы его именем. А так - примите без клятвы: это был не я и не кто-либо из близких или знакомых мне людей.

— Не надо клясться: ведь финансы и бог - вещи несовместные. Кто же это был тогда?

— Я не знаю.

— А кто-нибудь может знать?

— Сейчас - нет. Человек, который пытался профессионально распутать этот непростой клубок и выяснить, в чьих руках оказался секретный код, был убит агентами Сталина, причём убит, насколько я могу судить, накануне решающей встречи с турецким дипломатом, у которого могли находиться нужные сведения по счётам Второва.

— Простите, я не в курсе. А что это за история?

— Убийство советского резидента во Франции Игнатия Рейсса осенью тридцать седьмого. Рейсс начинал свою работу в центрально-европейской резидентуре в конце двадцатых, когда я служил послом и у советской власти не имелось от меня секретов. Я хорошо его знал. Рейсс был настоящим гением разведки с потрясающей интуицией - а это для разведчика самое главное качество. И ещё он был человеком честным и преданным. Если бы сатрапы Сталина не учинили в заграничной резидентуре форменный погром, перебив десятки людей, то он и сегодня, думаю, продолжал бы честно трудиться для СССР.

— К сожалению, я ничего не знаю об этой истории. Вы говорите, что этого Рейсса убили в тридцать седьмом?

— Да, прикончили где-то под Лозанной, куда он направлялся то ли в тот самый банк, то ли на встречу с турком. Причём прикончили по глупости - не из-за тех счетов, разумеется, а из-за эмоционального и дерзкого письма к Сталину. Когда Игнатий отвозил письмо в советское посольство, от него разило коньяком. Это ненужное и несвоевременное письмо явилось его единственной ошибкой.

— Откуда вы всё это знаете? Ведь вы, кажется, были арестованы?

— Да, я к тому времени уже находился под арестом, да и если бы не находился - в советских газетах всё равно о той истории ничего не писали. Подробности рассказал мне один из ваших коллег-чекистов, который также поил меня хорошим вином и разговаривал на французском. Кстати, тогда же, перед судом и некоторое время после суда гости из НКВД потчевали меня вином и кормили обедами из ресторана едва ли не каждую неделю - видимо, их тоже сильно интересовала тайна, которую они столь бездарно позволили Рейссу унести в могилу.

— Очень странно… Если в НКВД знали обо всём об этом - то почему они мне не сообщили ни одной вводной?