Екатерина Бебиа - К штыку приравняв перо...

• Название: К штыку приравняв перо...
• Автор: Екатерина Бебиа
• Издательство: Абхазский государственный университет
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

История СМИ в период Отечественной войны народа Абхазии (1992–1993 г.г.) сохранила немало примеров того, как корреспонденты — граждане Абхазии или приехавшие из России — разделили с бойцами все опасности фронтовой жизни, шли под огонь, участвовали в десантных операциях, ходили в атаку. Такое поведение не всегда диктовалось прямым выполнением редакционного задания. Мерой их поступков были другие законы — законы фронтового Товарищества, законы совести. Во время войны в Абхазии погибли 15 человек, деятельность которых так или иначе была связана со средствами массовой информации. Их памяти посвящена и, прежде всего о них — эта книга.

---

Эти стихи можно справедливо считать своеобразной стихотворной эпитафией Андрея и его завещанием боевым друзьям. История должна об этом помнить.

Роковое 30 ноября 1992 года. Очамчырский район, село Мыркула. Кавказское небо и горы прощаются с Андреем Островским и его боевыми друзьями, а лучше сказать — братьями. Это казаки — Сергей Шевцов, Сергей Крынин, Алексей Масляев, Владимир Уткин, кабардинцы — Руслан Абаев, Арсен Агабанов, Альберт Агирсд Леонид Хорунов, а также армянин из Баку Александр Нариманов. В том жестоком бою погибли и местный житель, русский из села Мыркула Александр Аунер и молодая журналистка — поэтесса из Ткуарчала Саида Делба.

На месте погребения Андрея Островского и его бо–евых друзей во дворе мыркульской средней школы решено соорудить памятник добровольцам, вставшим по велению сердца на защиту малого, но свободолю бивого и стойкого абхазского народа. «Они всего–навсего добровольцы одной из необъявленных войн конца двадцатого века, а не профессиональные убийцы, не наемники, какими их рисует грузинская пресса», — так писал сам Андрей, наш дорогой друг Андрей Островский.

Истина и справедливость всегда восторжествуют, таков закон истории, всего нашего бытия. Так дай же Бог нам, абхазам и всем нашим потомкам достойно оценить подвиг тех, кто по зову сердца встал на защиту нашей родной Апсны, страны, издревле славящейся традициями благодарности и памяти своих героев!

Юный Алмас

Капба Алмас Владимирович 24.04.1975 – 04.07.1993

Отец Алмаса, Владимир Капба — мой коллега. Мы в 80‑е годы работали вместе несколько лет на Абхазском радио А затем он перешел в газету «Апсны» и работает там до сегодняшнего дня. Мать Алмаса — Фируза уже много лет — сотрудница Сухумской газетной типографии Владимира и Фирузу я знаю как профессионалов в своем деле хороших, отзывчивых людей.

Их единственный сын Алмас после 8‑го класса не захотел больше учиться в школе и пошел учеником к матери в типографию. Все время мать и сын были рядом и на работе, и дома.

24 апреля 1992 года Масику, как его называли, исполнилось 17 лет, и в типографии всем коллективом торжественно отметили это событие. Надо сказать, что в коллективе его все любили — за доброе отношение к матери, и просто потому, что он был самый молодой, и к нему все относились как к сыну.

Когда началась война, вся семья Капба перебралась в Гудауту. Владимир продолжал работать в газете «Апсны», мать — в типографии на вып.уске газеты «Республика Абхазия», а Алмас — на разгрузке гуманитарной помощи. Часто вечерами все трое выходили на берег моря и смотрели в сторону Сухума, мечтая о возвращении в родной дом. А в голове юноши зрели планы, о которых он ничего не говорил родителям. И вот настал день, когда Алмас осуществил свой тайный план — записался в батальон «Горец», причем прибавил себе три года.

Конечно, узнав об этом, мать очень переживала и часто приходила к сыну, пока батальон не был на фронте. Алмас всегда при этом смущался и говорил: «Ну, что ты опять пришла, что я, маленький? Должен сидеть и ждать, пока другие освободят Сухум?» Фирузе нечего было возразить, она понимала чувства своего сына.

Так было до 4 июля 1993 года — дня, когда мать в последний раз видела своего сына В тот день она с сестрой Розой пришли в расположение части и увидели Алмаса в полной военной форме, с зеленой повязкой на голове, с автоматом и гранатами у пояса.

— Масик, что это значит? — спросила она.

— Ничего особенного, мама, мы тренируемся, не волнуйся.

— Смотри, будь осторожнее с автоматом!

— Ну что ты, мама, до сих пор думаешь, что я ребенок? Ничего со мной не случится, тут есть и помоложе меня и воюют! Вот посмотришь, мы все равно возьмем наш Сухум! А за меня не переживай, тут с нами находится мать моего погибшего друга Алмасхана Амичба, она смотрит за мной, как за своим сыном. Вот видишь, в этом патроне лежит записка, которую она положила, с моим именем и фамилией — Капба Алмасхан, так она меня записала вместо Алмаса. Мой десантный номер 1006. Но это я тебе так просто говорю, на всякий случай..

Алмас назвал и номер своего автомата, но Фируза запомнила только три последние цифры — 559.

— И запомни, мама что я уже не маленький. До свидания, в Сухуме встретимся.

Это были его последние слова, обращенные к матери. В тот же вечер десантники улетели на высоту Ахбюк.

9 минут полета от Гумисты до сопки Ахбюк. Но для бойцов батальона «Горец» они равнялись 9 часам. Иллюминаторы санитарного вертолета МИ‑8 были закрашены. Чтобы не чувствовать себя львом, заключенным в клетку, юный Алмас, нетерпеливый даже во время полета, приоткрывал дверь вертолета, чтобы с высоты увидеть полыхающую огнем абхазскую землю… Вертолет пошел на посадку. Но кто мог подумать, что сейчас среди трав и кустов притаились те, кто принес на абхазскую землю смерть и разрушения и готовы стереть с лица земли весь народ абхазский!

Остановись время! Замри, природа… Для воинов, сидящих в вертолете, наступает час великого испытания на мужество, отчаянную смелость, верность Апсны!

Одновременно из всех видов оружия враги начали обстреливать вертолет. Часть бойцов смогли выскочить из горящего вертолета и, не теряя ни секунды, приняли бой. А те, кто не успел и остались внутри, горели заживо.

Те, кто остались в живых в этом неравном бою, по-разному рассказывали о судьбе Алмаса. Одни говорили, что когда Алмас выпрыгнул из вертолета, командир послал его обратно за рацией, и тут вертолет загорелся, другие — что он с Мишей Тарба, Варламом Лакрба и другими ребятами перепрыгнул через какой–то забор, и им удалось уйти, у третьих была еще одна версия. И все это было как–то неопределенно, неуверенно, хаотично.

Потом в Гудаутском военкомате вывесили список участников десанта, где напротив их фамилий стояли буквы «в» (выпрыгнул), «п» (погиб), «б/п» (без вести пропал). Но все это было лишь предположения. А напротив фамилии Капба не было вообще никакого обозначения.

Нужно отметить, что отец Алмаса, несмотря на то, что во время войны он выполнял свой профессиональный долг, после того, как его единственный сын пропал без вести, взял оружие и пошел воевать.

После заключения перемирия собралась небольшая группа бойцов и поднялась на сопку Ахбюк. Собрали останки погибших, обгоревшие кости, сложили в мешки и привезли в Гудауту. По этим костям определили приблизительно число погибших, но опознать, кто это был, не было возможности. Опознали лишь троих, убитых недалеко от вертолета во время отхода — их тела были целые.

30 июля 1993 года в Гудауте их всех хоронили. Это были страшные похороны — 17 гробов с обгоревшими костями, и неизвестно, где чьи Все родители надеялись, что их дети живы, хотя грузинский плен был хуже смерти. Так и осталось до конца невыясненным кто же именно погиб в вертолете, кто пропал без вести.

— Я задыхалась от рыданий, — вспоминала Фируза Чамагуа–Капба в беседе со мной. — Ко мне подходили люди, утешали, говорили, что мой Масик спасся, что он благополучно выпрыгнул, что он жив и обязательно найдется, но я уже никому не верила и даже не узнавала тех, кто разговаривал со мной. . Но надежда никогда не оставляет человека. Я не увидела моего сына мертвым, и другие, кто был с ним, тоже не видели — так, может быть, он действительно жив? — такая мысль стала приходить мне в голову, приходит и сейчас. Много раз обращалась я в комиссию по делам военноплен ных, но ничего обнадеживающего мне сказать не могли.

В годовщину гибели вертолета, 4 июля 1994 года, оставшиеся в живых бойцы батальона «Горец» и родители погибших отправились на высоту Ахбюк. Я с видеокамерой тоже была с ними. Пилотировали вертолет те же самые летчики, что и год назад, — Вячеслав Эшба и Нури Герзмаа. Это были очень тяжелые минуты.

Все надеялись найти какие–нибудь новые свидетельства трагедии. Фируза искала брелок с Десантным номером сына — 1006, но хотя родители и нашли несколько брелоков, этого номера среди них не было. А Юрий Гиндиа нашел номер 1113 и спросил.

— Вы не знаете, ребята, чей это?

И тут оказалось, что это был номер его сына Зурика Гиндия. Так стало известно еще одно имя сгоревшего в вертолете Юрий держал этот номер и смотрел на него так, словно нашел своего живого сына.

Там родственники и боевые друзья собрали четыре целлофановых пакета человеческих костей. Прах погибших на высоте Ахбюк был предан земле в Парке боевой славы в Сухуме.

— Они понимали, что идут почти на верную смерть, — продолжала свой рассказ Фируза — Но не дрогнули их сердца Они погибли как герои. И мы, живущие, не имеем права забыть их, забыть тот подвиг, который они совершили во имя Победы. И как бы мне ни было тяжело, я горда тем, что ее приблизил и мой сын, мой дорогой Масик. И все оставшиеся дни, которые мне • суждено еще прожить, я буду ждать и надеяться, что мой сын вернется…