Варвара Андреевская - Красное солнышко

• Название: Красное солнышко
• Автор: Варвара Андреевская
• Издательство: Изданiе книжнаго магазина (бывш. Ф.Битепажъ) К.Фельдманъ
• Жанр: Детская проза
• Год: 1913

Двенадцатилетний Миша живет со своей матерью Марией Ивановной в небольшой комнатке, которая служит им и спальней и гостиной и кухней. Мать целыми днями работает швеей, а Миша учится в гимназии и изучает плотницкое ремесло, мечтая поскорее подрасти и начать помогать матери.

Однажды в город приезжает цирк...

---

— Это для меня безразлично, — перебил хозяин; — я согласен лишь в таком случае позволить тебе поместить их на чердаке, если твоя мать будет ежемесячно доплачивать к квартирным деньгам, по крайней мере, два рубля — иначе я без церемонии выкину вон твоего зайчика и голубя… Вас самих держу чуть не даром, за какие-то несчастные гроши, а вы еще выдумали зверинец у меня устраивать. Изволь не позже завтрашнего дня дать ответ относительно двух рублей и внести их тотчас вперед, слышишь?

И, не желая вступать в дальнейшие разговоры, злой старик удалился.

Миша несколько минут стоял с поникшей головой. Что было делать? Что предпринять! Он знал, что для матери два рубля — большие деньги… Что их взять не откуда, знал крутой нрав хозяина, знал также что зайку и голубя нельзя оставить на попечение отца Лёвы, не любившего животных.

— Что делать! Как быть! — воскликнул он громко и, решив отправиться к Лёве, вместе обсудить вопрос, сказал матери, что пойдет к нему посоветоваться насчет устройства клетки; про угрозу хозяина, и про требование приплачивать ему ежемесячно 2 руб. он ничего не сказал, не желая причинять матери лишнее беспокойство, так как она, во-первых, из любви к нему, а, во-вторых, из сострадания к животным, согласилась бы на это условие, т. е., решившись зарабатывать на два руб. больше, она просиживала бы за шитьем еще лишние часы.

Бедный мальчик вышел на улицу, совсем расстроенный… Это выражалось у него в лице, в походке, в каждом движении он шел вперед скорыми, но какими-то нетвердыми шагами, не замечая никого и ничего… Но вот вдруг его кто-то окликнул; он обернулся и увидал в нескольких шагах от себя, маленькую, очень скромно одетую и совершенно незнакомую девочку. Она тоже казалась расстроенной и на глазах у нее виднелись слезы.

— Что тебе надобно и почему ты знаешь, что меня зовут Мишей? Я тебя вижу в первый раз, — спросил он ее с удивлением.

— Что тебя зовут Мишей, мне сказал твой товарищ по гимназии, Володя Терехов. Мы, — приезжие; остановились в доме его отца, нам нужен совет по плотничьему делу; здесь, куда мы ни обращались, никто ничего не понимает в том, что нам надобно; Володя послал меня к тебе, и даже проводил до твоей квартиры, но, увидев тебя случайно издали на улице, велел догнать, а сам пошел дальше, по своим делам… Можешь ли ты меня выслушать? Пожалуйста, не откажи, я просто в отчаянии. Хозяин опять прибьет меня, если я вернусь ни с чем.

— Говори; я все тебе с удовольствием сделаю, но пока, говоря по правде, я ровно ничего не понял.

— Неудивительно; я говорила так бестолково… Но я до сих пор не могу еще опомниться от вчерашних побоев; дело видишь ли в чем: я — бедная девочка, круглая сирота, зовут меня Гашей… Когда мои родители умерли, то крестная мать, сама женщина больная и бедная, отдала меня одному шарманщику, который обещал беречь меня, не обижать и, выдавая за собственную дочь, заставлял плясать под шарманку и петь разные песни, за что, конечно, добрые люди нам давали деньги… Так прошло целых два года. Шарманщик, правда, за все это время ни разу меня не обидел, но через несколько месяцев, он умер; тогда я перешла жить к его сестре, муж которой содержит странствующий цирк. Мы постоянно переезжаем с места на место, из города в город, иногда останавливаемся даже по деревням, чтобы давать представление, и этим зарабатываем наш насущный хлеб. С нами ездят две ученые лошадки, которые выделывают разные штуки, две дрессированные собаки, пара кроликов и египетский голубок "Коко". Из-за этого самого "Коко" хозяин вчера чуть-чуть не избил меня до смерти — представь, я по рассеянности, насыпав ему в клетку корм, забыла прикрыть дверку; он корм то склевал, а потом взял, да и вылетел… Я пробовала словить его, но, конечно, напрасно. Где же мне, маленькой девочке, поймать птицу, которая, вырвавшись на свободу, конечно, в один миг улетела далеко? Бил он меня, бил до того, что даже кровь носом пошла; если бы не жена, так, пожалуй, совсем искалечил бы меня… Она, спасибо, силой меня вырвала и спрятала в чулане, не выпускала до тех пор, пока акробат Антоша не принес, наконец, пойманного им с большим трудом голубя… Но дело не в том, это, конечно, тебя не касается, а вот штука то какая: когда мы сегодня утром начали устанавливать на площади столбы и скреплять их стропилами, чтобы потом затянуть полотном, два стропила, во время переезда из соседнего города, совсем изломались; хозяин бился, бился, чтобы скорее исправить их, но ничего не мог поделать; послал за плотником; тот тоже только руками развел: "кабы, говорит, кто указал, я бы исполнил, а сам ничего в толк не возьму"; хозяин стал показывать, как, по его мнению, следует укрепить, а плотник в ответ говорит: "так нельзя, держаться не будет". — "Ну, так сделай, чтобы держалось, — крикнул на него хозяин. — "Укажи — сделаю!" — отвечал плотник, и дело у них чуть не дошло до потасовки. К счастью, на шум выбежал твой товарищ, Володя, и сказал, что у него есть приятель Миша, который отлично знает плотничье дело, и повел меня к тебе. Ради Бога, голубчик, не откажи; пойдем сейчас же! Хозяин и плотник ждут с нетерпением… Хозяин приказал мне передать тебе, что если ты нам поможешь, то он сейчас же даст тебе не меньше двух рублей; так как, если полотно не будет натянуто завтра утром, то мы потеряем вечер и потерпим убытки… Если ты не пойдешь сию минуту со мною, он опять начнет колотить меня, а я и без того вся избита… Каждая косточка болит; как буду плясать завтра на канате, уж и сама не знаю… Не откажи, голубчик Миша! Ради Бога, не откажи! — повторила девочка дрожащим от слез голосом.

Миша слушал ее внимательно, не проронив ни одного слова; жаль ему стало всей душой несчастную, маленькую Гашу; он решил ей помочь во что бы то ни стало, и во всей этой неожиданной истории невольно видел помощь свыше, так как ему, как говорится, нежданно, негаданно, давались в руки именно те два рубля, в которых он, в данную минуту, так нуждался для Лёвиных питомцев.

— Хорошо, пойдем, — отвечал он и вместо того, чтобы отправиться к Лёве, как было раньше собирался, пошел за девочкой к городской площади, где еще вчера, возвращаясь из гимназии, заметил груды валявшихся брусьев и досок, из которых должен был соорудиться цирк.

III. Сиротка Гаша

После всего вышеописанного прошло около двух недель. Миша давно воспрянул духом. Данный им совет плотнику и его собственное участие в укреплении столбов окупилось гораздо лучше, чем он ожидал. Хозяин цирка оценил его труд вполне добросовестно; вместо обещанных двух рублей он дал ему вдвое, т. е. четыре; Миша был на верху блаженства. Заручившись платою за два месяца вперед за право пользоваться чердаком для "Красавчика" и "Орлика", он первым делом водворил там своих питомцев и затем немедленно отдал все вперед домохозяину, взяв с него честное слово, что он не будет беспокоить Марию Ивановну, а Марии Ивановне рассказал все подробно.

— Вот видишь, мамочка, не даром я с самого раннего детства старался изучать плотничье и столярное мастерство, теперь, оказывается, оно послужило нам на пользу, — сказал он не без гордости.

— Я и не сомневалась в этом, мой друг, потому никогда тебе и не мешала; помнишь, как ты, еще совсем крошечный, раз напугал меня, когда я, вернувшись с работы, не нашла тебя дома, и увидела, что твой обед стоит нетронутый, а ты изволил на целый день отправиться к старому плотнику? Нет, я думаю, не помнишь; слишком еще мал тогда был.

— Представь, мамочка, что я все отлично помню; и старого плотника Максима… Я очень любил смотреть на него, когда он мастерил что-нибудь; раз он делал кому то кухонный стол из досок; и я, придя домой, сделал точно такой-же стол, не настоящий, конечно, а игрушечный, и не из досок, а из старой коробки.

— Я тоже это отлично помню; ты все показывал его мне и соседям.

— А велосипед мой помнишь?

— Еще бы! Это было не особенно давно.

— А домики из спичечных коробок?

— Отлично помню; один из них даже недавно попался мне под руку, когда я разбирала вещи.

— Неужели, мамочка?

— Да.

— Где он лежит? Я бы с удовольствием на него взглянул.

— Открой сундук; он, кажется, как раз наверху, под крышкой.

Миша подбежал к сундуку, приподнял крышку и достал игрушечный домик.

— Теперь я не стал бы заниматься подобным вздором, — сказал он серьезно и принялся внимательно разглядывать домик со всех сторон.

— А ведь, в общем, не дурно; все сделано, как следует — окна, двери, крыльцо… Даже трубы торчат в крыше; надо будет показать Гаше, она еще не приходила сегодня?

— Нет, что-то замешкалась; впрочем, она обыкновенно приходит в те часы, когда ты бываешь в гимназии и когда знает, что я беру работу на дом, а не ухожу в мастерскую; несчастная девочка, я часто о ней думаю; мне очень жаль ее… Так бы хотелось взять бедняжку из этого цирка; она и сама, кажется, там очень скучает…