Варвара Андреевская - Красное солнышко

• Название: Красное солнышко
• Автор: Варвара Андреевская
• Издательство: Изданiе книжнаго магазина (бывш. Ф.Битепажъ) К.Фельдманъ
• Жанр: Детская проза
• Год: 1913

Двенадцатилетний Миша живет со своей матерью Марией Ивановной в небольшой комнатке, которая служит им и спальней и гостиной и кухней. Мать целыми днями работает швеей, а Миша учится в гимназии и изучает плотницкое ремесло, мечтая поскорее подрасти и начать помогать матери.

Однажды в город приезжает цирк...

---

— Довольно! — остановил его, наконец, хозяин.

Он моментально затих.

— А что ты сделаешь, когда я покажу тебе большой сбор за наше представление? — спросил господин Фриш после минутного молчания.

Трезор принялся с радостным взвизгиванием подпрыгивать в воздухе.

— А если сбор окажется неудачным? — продолжал хозяин.

Трезор, вместо ответа, низко наклонил голову, опустил хвост и с жалобным воем спрятался под скамейку.

— Браво! Браво! — одобрила его публика.

В выходе № 3 — выступил акробат Антоша; он ловко прыгал по канату, ловко кувыркался, ловко выкидывал в воздухе различные эволюции, приводившие публику в восторг и вызывавшие нескончаемые аплодисменты… Некоторые вещи особенно нравились публике, нравились настолько, что она требовала даже повторения, но Миша, не мог равнодушно смотреть на все эти акробатические упражнения, сопряженные с опасностью жизни, и в самые интересные, по мнению публики, моменты закрывал глаза рукою.

Таким образом время протянулось почти до десяти часов; наконец, наступила пора выхода Миши: бедный мальчик, первый раз в жизни очутившийся среди подобной обстановки, чувствовал себя неловко; голова его кружилась, ноги подкашивались, он шел вперед нетвердыми шагами, старался разглядеть знакомые лица среди присутствующей публики, но как-то ничего не мог разобрать… Все у него сливалось в одну общую массу… Он слышал только, что там где-то направо… налево… прямо… звучат знакомые голоса товарищей.

— Смотрите, смотрите, господа, ведь это Миша… наш Миша…

— Как он мог попасть сюда?

— Нет, это не он… — возражали другие.

— Но удивительно похож!

— Да он же — он, безо всякого сомнения, всмотритесь хорошенько!

Господин Фриш, между тем, выступил вперед и торжественно объявил достопочтеннейшей публике, что сию минуту будет иметь честь представить ей маленького моряка, который, только что прибыв из-за далекого, синего моря, привез прекрасного белого голубя и очаровательного, такого же белого зайчика, которые сейчас дадут свое представление.

Все это господин Фриш говорил очень складно, очень мило, очень комично; но Миша улавливал только одни звуки его голоса, слова же для него точно куда-то улетучивались… Куда-то ускользали.

— Начинайте! — обратился он, наконец, к Мише, ударив его по плечу.

Миша сразу очнулся и, словно проснувшись от какого-то тяжелого забытья, сделал над собою усилие, чтобы казаться покойным.

Мысль о том, что он трудится для бедной сиротки Гаши, и чтобы избавить мать от лишних часов работы — придала ему силу и энергию.

Он, по видимому, совершенно покойно заставил "Красавчика" проделывать все те штуки, которым его научил Лёва и которые он сам, после отъезда последнего, ежедневно с ним репетировал. "Красавчик" выказал себя молодцом; ни музыка, ни шум аплодисментов, ни непривычный свет, очевидно, не производили на него ни малейшего впечатления. Он проделывал перед многочисленной публикой все свои заученные штуки, точно также покойно, точно также послушно, как проделывал их раньше, на полутемном чердаке глаз на глаз с Мишей и с четвероногим дружком "Орликом", который в данный момент, тоже выступив на арену, лицом в грязь не ударил, если можно так выразиться про зайчика, имевшего вместо лица простую мордочку; словом, 4-й № прошел особенно блестяще; публика требовала несколько раз повторения, и громко кричала "браво! браво, "Красавчик", браво, "Орлик"! браво, маленький моряк!"

Видя полный успех первый раз выступивших на арене импровизированных актеров, господин Фриш остался очень доволен, во время перерыва крепко пожал руку Миши, взял с него честное слово, что он непременно придет на завтрашнее, последнее представление, так сказать, уже прощальное, и отдал ему жалованье Гаши за один месяц.

— Остальное получите завтра, — сказал он в заключение, — а послезавтра утром, пожалуйста, приходите помочь плотникам разбирать столбы и стропила.

Миша молча поклонился.

Позвав извозчика, он опять уставил на его разбитых дрожках корзинку "Орлика" и клетку "Красавчика", чтобы отправиться вместе с ними домой и скорее сообщить матери о блестящих успехах своих маленьких питомцев, а завтра утром обязательно написать об этом Лёве.

V. Семейная радость

С наступлением вечера движение на улицах нашего небольшого городка мало-помалу стихало; только изредка доносился шум колес проезжавшего где-нибудь экипажа или слышались тяжелые шаги сторожей да дворников, от скуки прогуливавшихся около домов, в своих высоких сапогах, подбитых гвоздями; в домах нигде почти не было видно света — в провинции вообще принято рано ложиться, но в квартире, или, выражаясь правильнее, в комнате Марии Ивановны, несмотря на позднюю пору, все еще горела лампа. Всем было не до сна: они сидели за столом, хотя их скромный ужин давно уже кончился, и долго, долго говорили о блестящем успехе выступивших на сцену "Красавчика" и "Орлика", не могли нарадоваться их смелости, их смышлености, их повиновению.

— Теперь, когда все кончилось и обошлось благополучно, я сознаюсь, что не на шутку трусила за твоих питомцев, — обратилась Мария Ивановна к Мише, когда он, несколько раз повторяя малейшие подробности успеха голубка и зайчика, наконец, сделал перерыв, чтобы выпить давно налитый ему стакан чая.

— Ты боялась, мамочка, что их ошеломит никогда невиданная обстановка, не правда-ли?

— Вот именно.

— Да, я сам этого очень боялся.

— Это так понятно, так естественно; даже человек в подобных случаях иногда теряется, а что же можно требовать от маленькой, беззащитной птички и такого же маленького, даже по природе трусливого, зайчика?

— Но, видно, пословица: "нет правила без исключения" вполне справедлива — наш "Орлик" в данном случае оправдал ее.

— Безусловно.

— А уж я-то как боялась, — заметила Гаша, все время молча слушавшая разговор матери с сыном; — знаешь, Мишута, когда я устанавливала клетку и корзинку на извозчичьи дрожки, у меня руки дрожали.

— А, между тем, глядя на тебя ничего нельзя было заметить.

— Еще бы, Миша! Я не хотела раньше времени тебя огорчать… Ведь вот ничего же не случилось, представление прошло самым блестящим образом, и завтра повторится то-же самое…

— Сегодня, правда, оно прошло как нельзя лучше, но что будет завтра — неизвестно.

— Завтра повторится то-же самое, это не подлежит сомнению, — с уверенностью проговорила Мария Ивановна, — господин Фриш, в данном случае, человек опытный; если бы он хоть немного сомневался, то поверь, никогда бы не стал так настоятельно требовать, чтобы ты пришел завтра.

— И никогда бы не отдал даже части моего жалованья, — добавила Гаша; — я его хорошо знаю, он деньгами дорожит больше всего. Но, однако, какая же я завтра буду богатая! — добавила она после минутного молчания.

Мария Ивановна и Миша улыбнулись.

— Вы знаете, сколько у меня будет денег? — продолжала девочка; — более десяти рублей, разве это не богатство, разве это не капитал? Но вы должны взять себе все целиком.

— Это почему?

— Потому, что я не могу и не хочу жить у вас даром.

— Перестань болтать пустяки.

— Нет, Мария Ивановна, это не пустяки… Далеко не пустяки; вы сами живете трудом, я буду мучиться, сознавая, что сижу у вас на шее.

— Да ведь я уже тебе сказала, Гаша, что полученное тобою сегодня жалованье поступит в нашу общую кассу! Чего же ты еще добиваешься?

— Вы согласились принять в общую кассу то, что Миша принес сегодня, а о тех деньгах, которые он принесет завтра, вы ничего не хотите говорить.

— Да ведь их еще нет, Гаша, зачем мы будем спорить раньше времени?

— Конечно, — вмешался Миша; — может быть, я их и не передам тебе: мы с "Орликом" и "Красавчиком" отправимся на них кутить. Говорят, актеры вообще придерживаются этого обычая, и после каждого представления, в особенности, если оно удачно, едут куда-нибудь в ресторан вместе ужинать. Чем же мы хуже их, и почему нам нельзя поступить точно также, правда, мои маленькие друзья? Вы ничего не имеете против?

С этими словами он быстро соскочил с места и, подбежав к своим маленьким друзьям, которых по случаю позднего времени на чердак не отнесли, принялся ласкать их.

Долго продолжались разговоры и шутки; наконец, Мария Ивановна первая напомнила, что давно уже пора ложиться спать, и что иначе они все трое на следующее утро рискуют проспать.

— Это правда, — согласился Миша, — надо укладываться — и, пожелав спокойной ночи матери и сестричке, как он называл теперь Гашу, пошел устраивать себе постель на диване, так как кровать уступил Гаше, которая тотчас улеглась; за нею легла и Мария Ивановна. Огонь погасили, но разговоры, тем не менее, все еще не смолкали.