Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

Я ему в свою очередь рассказал о китайских делах. В ответ он, обматерив Рахманина и проч., предложил свои услуги: мол, позвоню Лаптеву (это еще один помощник Андропова), может быть, Блатову, который на Юге при Брежневе и аккуратно поставлю их в известность, что, мол, в «Коммунисте» может появиться не то. А ты мне пришли свой отзыв, который ты отправил Косолапову, чтоб у меня были аргументы. Это было в ночь с пятницы на субботу.

В понедельник утром я отправил Арбатову копию. А вечером этого дня состоялся вышеупомянутый разговор с Пономаревым, из которого для меня следовало, что мои дальнейшие действия могут быть расценены, как попытка интриговать против постановления Политбюро, как нарушение аппаратной дисциплины. Во вторник я позвонил Юрке и сказал, чтоб он моей бумаге ходу не давал. Оказывается, он уже успел поговорить с Лаптевым и Шишлиным, который отправлялся в этот день на Юг в помощь Блатову. Но бумагу, мол, я (Арбатов) никому не посылал, все только устно.

Тем временем, на столе у меня который день лежит вторая верстка из «Коммуниста», Косолапов мне ее прислал, так сказать, в нарушение указаний, поскольку велено было разослать только членам китайской комиссии Политбюро. По существу, там ничего не было изменено, разве что сокращена на пятую часть, даже прямое указание Андропова фактически не было выполнено. Рассылка, естественно, пришла к Пономареву, как члену комиссии. Балмашнов, помощник, направил рассылку Коваленко (еще один наш зам, который занимается Востоком) — чтоб тот доложил Б. Н.'у мнение. Тот доложил, как положено в таких случаях. Балмашнов положил это на стол Б. Н.'у. Тот ответил: «Я сказал, что заниматься этим больше не буду и прошу не отнимать у меня время».

Получивший привычную уже очередную оплеуху, «Сан Саныч» (Болмашнов Александр Александрович) вернулся к себе и, конечно, позвонил мне, зная мою заангажированность в этом деле и потому также, что Коваленко он материал посылал с припиской: доложить и Черняеву. Во всяком случае, Балмашнов не решался еще раз пойти к Б. Н.'у с китайским вопросом.

Что делать? С одной стороны, надо нейтрализовать обвинение в нарушении дисциплины, особенно, если интервенция Арбатова дойдет до Андропова (дополнительный негатив: мол, подключил человека не из аппарата, пусть и доверенного, «вхожего» в большие дворы и к самому Андропову. Юрка часто у него бывает еще с тех времен, когда он был руководителем консультантской группы в Отделе ЦК, которым заведовал в 60-ые годы Ю. В.).

С другой стороны, нельзя допустить, чтоб статья в «Коммунисте» пошла — государственный интерес.

Звоню Шарапову, помощнику Андропова, который ведет международные дела и с которым у меня уже был разговор раньше по первой еще верстке, после того как я понял, что разговор с Владимировым на эту тему ничего не дал: тот занимается внутренними вопросами и хоть обещал доложить Андропову о моих опасениях, что статья в «Коммунисте» идет в разрез с Ташкентом — наверно, этого не сделал, а может быть попросил сделать Шарапова.

Так вот, звоню ему:

— Вас еще интересует китайский вопрос? (вроде бы в шутку).

— Да, Вы вроде обещали прислать свое мнение о второй верстке. По первой, как я Вам говорил, Ю. В. позвонил Рахманину и велел «резко сократить внутреннюю часть и тогда пусть идет»

— Я готов Вам дать свое мнение. Статья, хоть и стала короче, но суть и тон остались прежними. Хотите, я изложу свое мнение на бумаге?

— Пожалуйста.

Сел и сочинил две вежливых, но весьма решительных страницы, настаивая на том, что по крайней мере до китайского съезда со статьей выступать не следует. Отправил.

Прошло три дня. Ни слуху, ни духу. Тем временем, звонит мне Бугаев, зам Косолапова, который решил от греха смыться в отпуск.

— Что мне делать, Анатолий Сергеевич? По второй рассылке я получил замечания только от Устинова (член ПБ, министр обороны). Ну, кое-где ослабил резкости, а кое-где и усилил. Но больше никто.

Потом, говорит, выясняется, что Рахманин (как секретарь китайской комиссии) добился, чтобы замечания поступали не в редакцию, не к нам, а к нему, а он нам потом пришлет окончательный текст.

— Не знаю, что делать Евгений Иосифович. Я сделал всё, что мог, а теперь не имею даже права дать Вам свои замечания по второй верстке.

— Мне, между прочим, позвонил. (тут осекся, фамилию не назвал, но я понял, что речь идет о Зимянине). Стал кричать на меня, знаете, в своем «товарищеском» (панибратском) стиле: «Тебе, что — двух решений Политбюро и одного Секретариата ЦК мало?! Ты почему не печатаешь статью? И т. д.» Я ему спокойно отвечаю: а мне нечего печатать, Рахманин все забрал себе, у меня текста даже нет, и замечаний ко мне больше не поступает. Кроме того, Михаил Васильевич, пока я не получу текста, завизированного официально от имени комиссии ПБ, я печатать не буду. Потому, что редколлегия фактически отстранена от этого дела, между тем, как все без исключения члены редколлегии против такой статьи (тут он добавил: я, Анатолий Сергеевич, полностью, на 200 % согласен с вашим мнением, мне Косолапов показывал ваш отзыв). Так что ни я, ни редколлегия в этом принципиальном вопросе брать на себя ответственности не будем. Я — старый партиец и против своего убеждения не пойду, а я убежден, что будет нанесен большой вред нашей политике.

Не знаю уж, так ли всё он отвечал Секретарю ЦК (впрочем, с него станется, он человек резкий, определенный, битый и честный), но в ответ получил: «Ну, смотри, смотри!»

После этого разговора с Бугаевым я все-таки решил позвонить Шарапову. Он: я докладывал Ю. В. (Андропову), но как бы от себя…

— Почему же? Почему вы не сочли возможным сослаться на меня, я ведь не прячусь, просто мне неудобно звонить самому.

— Ну, вот так. Я решил, что так будет лучше.

— Хорошо. И что же?

— Он сказал, что. и повторил то же — что надо сократить внутреннюю часть и пусть идет. (Только потом я понял, в чем там дело! Но об этом — в финале). Однако, ваши пометки на самом тексте, по-моему, полезны.

— Но я их не имею теперь права даже отправить в «Коммунист»!

— А вы попытайтесь отдать их Борису Николаевичу. Он ведь член комиссии.

— Хорошо. Спасибо!

Пишу записку Пономареву: мол, общался с Шараповым, докладывал ли он общие соображения — прилагаю! — Андропову, не могу сказать, замечания же по тексту он нашел «существенными» — тоже прилагаю!

Прошло еще два дня. Звонит Балмашнов: Борис Николаевич вернул мне ваши замечания, вашу записочку и ваш экземпляр статьи, не сказав ни слова. Я пришлю вам.

Т. е. та же «линия», что и с Коваленко: сказал, что заниматься не буду и баста!

Я понял, что биться о другие стенки уже бесполезно и решил покорно ждать появления статьи в очередном номере «Коммуниста».

А вчера произошло следующее.

Вызывает меня Б. Н. (он сегодня уехал в отпуск): мол, надо поговорить перед отъездом. Прихожу. Сияет. Подхожу к столу. Он бросает мне какой-то текст со словами: Вот почитайте. Ваша взяла!

Читаю: записка Брежнева, адресованная Андропову, очень короткая, в один абзац. Прилагаю, мол, записку моего помощника т. Голикова по китайским делам. По-моему, в ней есть дельные мысли. Прошу обсудить ее на китайской комиссии Политбюро.

А в записке Голикова, страниц на 15, следующее: создается ощущение, что у нас недооценивается значение нормализации с Китаем. Наша пропаганда слабо поддерживает ташкентскую линию, а то и выступает с материалами, которые ее фактически подрывают (ссылка, в частности, на статью в «Правде» от 20 июля). Перемены в Китае никто не хочет замечать, а они происходят. Главный наш враг — империализм США, поэтому и главный удар надо наносить туда. А получается, что в смысле переговоров, контактов, обменов мы на многое такое идем в отношении с США (даже в столь острый момент), на что с Китаем мы не позволяем себе идти. Нужен стратегический, ташкентский подход к проблеме Китая, надо каждый день делать все возможное, чтобы снять напряженность, налаживать сотрудничество, добиваться взаимопонимания, не толкать Китай в сторону США. И т. д.

О статье для «Коммуниста» в этой записке — ни слова, как и о линии Рахманина. Но смысл — абсолютно антирахманинский.

О реакции на это Пономарева — весь он как на ладони. Говорит мне: я посылал этот текст Коваленко. Вы знаете, некоторое время назад мы подготовили письмо братским партиям по китайскому вопросу, сейчас его надо поправить в духе этой записки Леонида Ильича. Андропов было уже согласился с нашим проектом, а теперь просит еще «посмотреть» (письмо, хоть, конечно, и не совсем в духе Рахманина, но почти. И основу-то составляли рахманинцы, наши лишь правили — «ослабляли» рахманинщину).

Вызвал я тут же Коваленко. Сели втроем, причем Б. Н. вышел из-за стола и подсел к нам за маленький приставной столик. Я совсем обнаглел, говорю: Б. Н., а может совсем не посылать? Какой смысл-то, если мы тоже за нормализацию, как же мы будем отговаривать от этого других?…