Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

О моей встрече с Гришкявичусом и о нашем вечере с О'Риорданом-Шепетисом было опубликовано в «Советской Литве».

2 сентября 1982 г.

Прожив 11 дней в Паланге, мы возвращались через Каунас и Вильнюс. Качество дорог. Пейзажи. Хозяйства.

Колхоз, кажется «Восточная заря», такие по TV редко показывают. Но — реальность. 3000 населения, 450 работников, 86 тракторов, полсотни комбайнов, свой ремонтный цех, фактически завод, 81 специалист с высшим образованием, две школы, два детсада, дом семейных торжеств (банька!), дома все кирпичные и почти все по индивидуальным проектам, прелесть, любо-дорого смотреть, быт — полная чаша. Механизаторы зарабатывают по 12 рублей в день, в среднем за год — нормальная зарплата и сверх того, в страду по 500 рублей в месяц. Это — среднее хозяйство. Коровы дают по 4200 литров в год, 3700 сдают государству, для себя остается — залейся, вся еда фактически своя, кроме хлеба.

Каунас. Председатель горисполкома, секретарь горкома водили по городу, в музей Черлениса. Чудо! Девушка — гид, высочайшей культуры.

Шепетис приехал встречать меня в Каунас, ужинали в доме гостей и лишь к ночи приехали в Вильнюс.

Прядильно-трикотажная фабрика. Кадры. совсем не то, что у нас. Простота, демократичность: на всех уровнях — на городском, ЦК'овском, райкомовском и фабричном (это, кстати, потом отметил О'Риордан, считая это главным фактором успехов республики).

Старый Вильнюс восстанавливают. Костелы. Картинная галерея в одном из них очень богатая. Обед с первым секретарем ГК Вильнюса и проводы у трапа самолета по высшему разряду.

Я до сих пор в толк не возьму, почему мне был оказан прием на уровне по меньшей мере Секретаря ЦК КПСС! Какую-то роль сыграл личностный момент: знакомство с Шепетисом, который совсем недавно вместо меня ездил на съезд КП Ирландии. И то, что он прекрасный, интеллигентный, доброжелательный человек, с неподдельным авторитетом в республике. Но опять же: я на отдыхе, Секретарь ЦК не обязан меня опекать. И главное, наверно, что я был знаком с Гришкявичусом, который пообедав со мной, сделал звонки!

Итак, я узнал за короткий срок одну из «трудных» наших республик с ксендзами и нутряным историческим антисоветизмом и антируссизмом (скорее), с которыми «нашим товарищам» там приходится иметь дело. И если б не материальное благополучие, то Литва (да еще рядом с Польшей) могла бы создать большие проблемы. Думаю, что большинство литовцев — не против советской власти, а теперь и не против колхозного строя, все это они адаптировали на свой лад и использовали, хорошо при том, на свое благо. Они — против абстрактного (в общем-то, чисто идеологического) подчинения русским.

Внезапно умер Иноземцев. 12 августа. Через день после того, как он заходил ко мне в ЦК. Ему надо было тогда позвонить по ВЧ в Грузию, предупредить, что 20-го он приедет с женой в Пицунду. Поговорили. Я попытался уговорить его пощадить Холодковского, которого он наметил к увольнению в связи с «политическим делом» в его институте (арест двух сотрудников за антисоветскую деятельность). Безуспешно. Об этом он говорил надменно, будто со стороны. Видно было, что он уже пришел в себя (как и от какой-то нечестной хозяйственной аферы, в которой он сам и его зам по хозяйственной части были замешаны — слухи по Москве, приходил оправдываться к Б. Н.'у, выплатил из своего кармана за какое-то институтское имущество для своей дачи, на которой он и умер). Словом, это был тот же «Колька», милый и навязчиво откровенный со «своими» и грубый, жесткий, вульгарный с подчиненными.

Ругал последними словами (как и за день до этого Ю. Арбатов) материалы для встречи на высшем уровне СЭВ, крыл Гарбузова, Байбакова и т. п. матом. Ушел от меня к Шапошникову согласовать предстоящую поездку в Японию, потом вернулся и таки дозвонился до Грузии, тон его сообщения о своем приезде туда был — не просьба, а указание.

И вот, пожалуйста. Узнал я о его смерти при странных обстоятельствах, в Паланге. Вечером 14-го, когда был в гостях у Парастаева. Он, как бы между прочим, между тостами, спрашивает:

— Анатолий Сергеевич, а вы не знаете, от чего умер Николай Николаевич?

— Какой Николай Николаевич?…

В Москве, конечно, ползли слухи о самоубийстве. Однако, это был инфаркт. Видно, сказались вышеупомянутые происшествия, хотя его «простили».

11 сентября 1982 г.

Опять работа. Очевидно ее ритм — главное, что обеспечивает всю прочую жизнеспособность, в том числе и в нравственном смысле: будто постоянно поддерживаешь право на все остальное, даже на «крупномасштабное», а не обывательское отношение ко всему окружающему.

Но физически я, конечно, не отдохнул. «Игровое» время отдыха не превышает недели. Но мне, по-видимому, больше уже и не нужно.

Эпизод с ругательным абзацем о Китае в речи Устинова при вручении г. Куйбышеву ордена. Александров сразу усек: это, мол, несмотря на записку Брежнева и решение китайской комиссии! Если это — дело Рахманина, не сносить ему головы. Проверил: в рассылке этого абзаца не было, значит, появился «по замечаниям». Оказалось — да: именно Олег порекомендовал его восстановить!

Но это теперь уже эпизод. На первом заседании ПБ, на котором после отпуска председательствовал Брежнев, он выступил «по всем обсуждавшимся вопросам».

И — о Китае (в духе своей записки), и о том, что надо спокойнее и умнее оценивать международную обстановку: «отрицательное не бывает без положительного». Больше обращать внимания на отношения и с крупными капиталистическими странами — «союзниками США» и особенно с малыми.

С Японией — не долдонить одно и то же, что мол, территориального вопроса нет. А что-нибудь придумывать в противовес. Приваживать Японию к себе, а не злить.

И вообще: говорим об интернационализме, о дружбе между народами, а что мы показываем по TV, передаем по радио о капиталистических странах? — Агрессию, кризис, всякие беды до безобразия. А между тем, там живут народы, которые чего-то добились, что-то есть у них хорошее и достойное уважения. Мы ведь патенты у них покупаем, а.

(Тут, правда, он не все глядел по TV, например, передачи нашего японского корреспондента об автозаводе в Токио и о лесопильном предприятии. Москвичи сочли эти передачи за «втык» нашим хозяйственникам!).

— И о работе аппарата ЦК — чтоб он не превращался в придаток министерств, а был контрольным органом Центрального Комитета партии.

— И о том, что на переговорах по разоружению в Женеве и везде надо еще более инициативно действовать, чтоб всем была видна наша искренность и честная готовность добиться справедливых результатов.

По экономике тоже здравые вещи. Словом, на этой верхотуре все правильно. И Андропов будет главным проводником всех этих идей, тем более, что это и его собственные идеи.

Но беда в косности, несовершенстве, отсталости, лености и развращенности исполнительного механизма. Его надо в корне изменить и провести генеральную чистку (наподобие того, что наметили китайцы на своем XII съезде!) — от старья, от карьеризма, от замшелости, от глупости и равнодушия. Кадры менять процентов на 80! Иначе — ничего не будет.

18 сентября 1982 г.

На неделе явился Бовин, чтоб опять «что-то», вернее за кого-то просить. На этот раз за некую Таню Алексееву, которую выдворили из журнала «Проблемы мира и социализма» в Праге за попытку унести из магазина штанишки, не заплатив. Скорее всего — дело, подстроенное чехами, которые нас теперь тоже «очень любят». Зазвал меня к себе вечером. Посидели. Был Колька Шишлин. Застал его за разбором списка членов советского Союза Михаила Архангела. Много там знакомых и незнакомых имен: Солоухин, Чивилихин, Сартаков, Гулыга, Андрей Николаевич Сахаров (член редколлегии «Вопросы истории»), Евсеев и др. известные антисемиты, многие члены издательства «Молодая гвардия» — там гнездо почвенности и антисемитизма, Кожинов (автор нашумевшей в прошлом году статьи), работники аппарата МГК ВЛКСМ, редакций «Нашего современника» и других журналов. Полсотни наберется. Словом, что-то вроде масонской ложи. Бовин решил ею заняться.

Некоторых из них уже исключали из партии, потом опять восстанавливали и они оказывались на хорошей работе. В общем — как полагается в хорошей полутайной организации, связанной с верхними аппаратами.

Зачитывал он мне выдержки из некоторых их ротапринтных сочинений, в частности, устав — принципиально ничего нового, кроме того, что это в Советском Союзе и составляется членами КПСС! Нация — единственно жизнеспособная категория, интернационализм — да, но в духе вселенского русского первенства в качестве объединяющего начала, интеллигенция — мразь, источник духовной гнилости и физического истощения нации, солдат — лучший образец человека, рыцарство (в павловском стиле), даже — телесные наказания, расправа за малейшие преступления и т. д.