В. Сиповский - Родная старина Книга 4 Отечественная история XVII столетия

• Название: Родная старина Книга 4 Отечественная история XVII столетия
• Автор: В. Сиповский
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 5-7793-1352-0

Истерзанная и обнищалая Русь благополучно выходит из Смутной поры, вынеся из нее свою веру и народность в их целости. Сложнее положение в западнолитовской Руси. Еще долго приходится ей биться за сохранение своей Православной церкви и народа. На защиту Православия против Речи Посполитой встает запорожское казачество. Южная Русь наконец соединяется с единоверной и единокровной Москвой. Однако идет новое испытание — раскол в самой Русской церкви. И из него, несмотря на многие беды, выходит она целостной и неповрежденной. Обо всем этом читайте в четвертой книге «Родная старина».

Текст печатается по книге «Родная старина: Отечественная история в рассказах и картинах (С XVI до XVII ст.)» Составил В. Д. Сиповский (СПб., 1904) в соответствии с грамматическими нормами современного русского языка.

---

Затея Хмельницкого удалась вполне: Галаган был схвачен и приведен к начальникам. Его стали, по тогдашнему обычаю, пытать огнем, допрашивая о числе казаков и татар.

«Нашим я не знаю счета, — сказал он, — да как и узнаешь — с каждым часом их прибывает, а татар — тысяч пятьдесят; скоро и сам хан с ордою будет здесь…»

И без того поляки были уже в большой тревоге, а тут ужас обуял их. На совете панов поднялись споры. Многие были того мнения, что надо бежать как можно скорее. Потоцкий был постоянно не в ладах с более решительным помощником своим Калиновским. После долгих пререканий решено было отступать.

На другой день, перед рассветом, польский обоз поднялся с места; возы с припасами, панские рыдваны со всяким добром, лошади и пушки под охраной пехоты тронулись в путь. Рассказывают, будто паны, по какому-то непростительному легкомыслию, взяли проводником Галагана, хорошо знавшего ту местность.

Малороссы и украинцы

Хмельницкий дал пройти полякам несколько верст спокойно, затем его наездники начали стремительно налетать на врагов: казаки давали залпы из ружей, татары пускали тучи стрел и затем быстро уносились назад — таким образом томили поляков постоянной тревогой. Несколько верст прошли еще поляки, отбиваясь от врагов, и наконец, уже усталые, вошли в роковой лес. Тут Хмельницкий приказал ударить на польский обоз с тыла и успел отбить много возов. Но беда ждала поляков в конце рощи. Здесь дорога шла крутым спуском в долину и затем подымалась на гору. В этой долине, которую поселяне называли Крутой балкой, казаки прорыли на несколько верст глубокий ров. Поляки, ничего не подозревая, стали спускаться в долину. Когда заметили канаву, было уже поздно. Возы и пушки полетели в ров. «Стой, стой!» — кричали передние задним, но кричали напрасно: значительная часть возов уже была на спуске, лошади не могли сдержать на себе их тяжести, и все катилось в ров. Иные возы бросались в беспорядке в стороны, но и там были овраги. В довершение беды с противоположной горы казаки били поляков из пушек, а с тыла всеми силами напирали казаки и татары. Один из польских полковников с отрядом своим в две тысячи кое-как пробился и ушел. Это привело польский стан в полное расстройство; казаки ворвались в середину его, и началось страшное побоище. Польское войско бежало врассыпную — кто в лес, кто в болото; но отовсюду из засады выскакивали казаки, стреляли, кололи, рубили их. Это было не поражение, а совершенный разгром польского войска. Потоцкий, видя, что спасения нет, предался на волю Божью и сидел в своей карете; другие паны последовали его примеру. Так их всех и привезли в казацкий стан.

Тип запорожца

«Видишь, Потоцкий, — сказал Хмельницкий, — как Бог устроил: вы пошли брать меня в неволю, да сами в нее и попались!»

«Хлоп! — воскликнул Потоцкий. — Чем ты заплатишь славному татарскому рыцарству? Оно победило меня, а не ты с твоей разбойничьей сволочью!»

«Тобою, — отвечал Хмельницкий. — Тобою, который называет меня хлопом, и тебе подобными!»

По решению рады, оба гетмана и самые знатнейшие паны, а также несколько тысяч пленных были отданы татарам. Сверх того, казаки поделились с ними и богатой добычей.

Хмельницкий отслужил благодарственный молебен и устроил пир казацким старшинам и мурзам; простым казакам выкачено было двадцать пять бочек горилки (водки). На Запорожье с вестью о победе посланы были бунчуки, булавы, взятые у поляков, тысяча талеров запорожскому братству на пиво, а триста — на сечевую церковь.

После Корсунского побоища Хмельницкий стал под Белой Церковью.

Вести о желтоводском и корсунском погромах быстро разносились повсюду. Восстание запылало по всей Украине. В это время умер Владислав, и наступило в Польше бескоролевье — это развязывало Хмельницкому руки: он постоянно выставлял на вид, что поднял восстание не против короля, а против всемогущего польского панства, творившего вопиющие насилия и беззакония, стеснявшего даже и короля. Чтобы выиграть время и побольше набраться сил, Хмельницкий завел с польским правительством переговоры, а тем временем повсюду, по всей Украине, по обе стороны Днепра, поднимались народные силы. Крестьяне кидали свои обычные занятия, перековывали свои косы и серпы в сабли да копья или просто, за недостатком оружия, с косами и дульем шли толпами к Богдану, а тот распределял их по полкам или, выбрав из их же среды отважного и ловкого вожака, пускал их «очищать Русскую землю», как выражались тогда.

Иные ватаги «хлопов», даже и не сносясь с Хмельницким, сами выбирали себе удалого атамана и отправлялись на свою страшную работу. «Хлопская злоба» против панов-притеснителей, которая долго таилась, теперь прорвалась с неудержимой силой и запылала по всей Украине. Панам, ксендзам и жидам пощады не было. Всюду, где появлялись гайдамаки — так звались эти шайки озлобленных хлопов, — в деревне ли, в местечке ли, панские слуги, обыкновенно русские, приставали к ним, и не было спасения господам. Их же собственные слуги вязали их и отдавали в руки гайдамаков. А те предавали их бесчеловечным истязаниям: резали, топили, распиливали пополам, буравили глаза, сдирали кожу — словом, творили все, что только могут совершать грубые, озлобленные люди, дошедшие до зверской свирепости. Нередко тут же, на месте кровавой расправы с паном и его семейством, среди трупов, начинался дикий разгул: потоками лилось дорогое панское вино, пили, пели, плясали. Случалось и так, что какой-либо пан со своей командой из шляхтичей застигал в замке мертвецки пьяных гайдамаков и в свою очередь творил над ними жестокую расправу; впрочем, это было очень редко. Все паны искали спасения в бегстве, но спастись было трудно. «Каждый хлоп — наш неприятель, каждое русское местечко и селение — гнездо врагов!» — свидетельствовал один из них. На каждой тропинке беглецы могли встретиться с ужасными гайдамаками.

Тип запорожца

С дикой враждой нападали они на католические костелы и монастыри и предавали поруганию католическую святыню: образа простреливали или рубили, ксендзов и монахов секли и истязали пред алтарями, топтали ногами священные предметы. Сохранилось предание, что в одном костеле гайдамаки повесили над главным алтарем ксендза, жида и собаку и написали: «Ксендз, жид да собака — усе вира одинака». Свирепая народная вражда не оставляла в покое и мертвых: гайдамаки врывались в панские усыпальницы и выкидывали из гробов тела и кости. По ночам всюду виднелись зарева пожаров: то горели монастыри, костелы да панские замки.

Ярость черни, казалось, была ненасытна. Несчастные евреи были избиваемы тысячами… Гайдамацкие бесчисленные загоны (шайки), по словам летописи, кружили по всей стране. Гибель грозила ежечасно не только панам, ксендзам и евреям, но и всем тем, кто не содействовал гайдамакам. Они держались такого правила: кто не за нас, тот против нас. Не один молодой щеголь, даже из русских, подбривавший голову на польский лад и рядившийся в польский кунтуш, поплатился жизнью, по словам летописца, в это ужасное время за свое щегольство.

Лучшие русские люди на Украине, хотя, конечно, возмущались дикой злобой, с какой рассвирепевший народ расправлялся с исконными врагами своими, были уверены в ту пору, что настал для них час свободы.

«Приспел час, желанный час! — восклицали православные священники, призывая народ к борьбе. — Настало время возвратить свободу и честь нашей вере, поруганной, униженной!..»

Паны или гибли от рук гайдамаков, или бежали с Украины; но не погиб и не бежал один из злейших врагов православия и русского народа — князь Иеремия Вишневецкий. Он еще при начале восстания собрал около восьми тысяч шляхтичей, живших в его громадных владениях, и вел жестокую борьбу с гайдамацкими загонами, свирепствовал и злодействовал не меньше их. Горе было врагам, попавшимся в его руки! Он беспощадно вешал, сажал на кол, рубил головы; но особенно свирепо расправлялся он со своими подданными, если они переходили на сторону гайдамаков и затем попадались к нему в руки. Местечко Немиров, принадлежавшее ему, перешло на сторону казаков. Вишневецкий пришел в ярость, когда узнал, что его рабы больше не повинуются ему; нагрянул с отрядом своих на местечко и после упорного боя ворвался в него.

«Подайте мне виновных!» — кричал он, собравши уцелевших жителей, которые, дрожа от страха, клялись, что они не изменники и готовы исполнить волю своего повелителя.

Чтобы как-нибудь избавиться от беды, они указали на некоторых.

Вишневецкий велел мучить всех, кто казался ему сколько-нибудь подозрительным. Несчастным вырывали глаза, рубили пополам, сажали на кол, обдавали кипятком, мучили такими муками, говорит летописец, каких и поганым не выдумать.