Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

• Название: Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
• Автор: Николай Гнидюк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Повести «Прыжок в легенду» и «О чем звенели рельсы» — первые произведения украинского писателя Миколы Гнидюка, переведенные на русский язык. В них рассказывается о героических делах специального партизанского отряда Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага, о замечательном советском разведчике Н. И. Кузнецове, под чьим непосредственным руководством пришлось работать М. Гнидюку.

Рисуя портреты своих боевых друзей, автор показывает стойкость, отвагу, необычайную выдержку разведчиков в самых сложных ситуациях, их находчивость и смелость в минуты опасности. Писатель сообщает много дополнительных данных о деятельности обаятельного и мужественного Николая Ивановича Кузнецова.

---

И наконец я в Москве. Нет, не в отпуск, не на отдых приехал. Нас, простых советских парней, комсомольцев, привел в этот город долг перед народом и Родиной. И, пройдя в Москве короткую, но незабываемую школу закалки, мы получаем путевки в новую, еще никому из нас не ведомую жизнь.

Когда-то шляхетские жандармы называли меня «агентом Москвы». А вот теперь я и в самом деле один из представителей Москвы на захваченной врагом земле. Какая это ответственность — быть представителем Москвы!

Таких, как я, — сотни, тысячи. И никто не чувствует себя одиноким. Каждый знает: о нем думает, ему доверяет, на него возлагает надежды Москва.

И это задание — взорвать мост — тоже пришло из Москвы. На прошлой неделе она салютовала освободителям Орла и Белгорода. А нашим салютом победителям, нашим рапортом Москве станет взрыв на мосту.

Когда же он произойдет? Может, завтра? А может, сегодня, сейчас, в этот миг? Отчего Красноголовец так долго не возвращается?

Наконец пришел. Не один — с Леной Клименко. Оба возбужденные, взволнованные чем-то.

— Что случилось? — спрашиваю.

— Мост взорван! — выкрикнул Дмитрий. — На вокзале паника. Никто ничего понять не может…

— Вот кто-то хорошо поработал! — перебил его Леня. — Говорят, взрыв был такой, будто тонну бомб на мост сбросили. На станции творится что-то страшное. Поезда стоят на всех путях и даже перед светофором. Все переезды забиты эшелонами. Мне пришлось объезжать через Арестов.

— Говорят, недели на три выведен из строя, — проговорил Красноголовец. — Ну ничего, пусть только отремонтируют, мы им еще покажем!

— А все-таки жалко, что не мы это сделали, — продолжал Леня. — Оказывается, в Здолбунове есть люди половчее и посильнее нас. Так? — с любопытством уставился он на меня, как бы ожидая ответа.

— Выходит… — Я сделал многозначительную паузу и улыбнулся. — Да вы не разочаровывайтесь в своих силах, товарищи. Все мы делаем общее дело.

Но мои слова не успокоили Леонтия.

— Видать, — обратился он к Красноголовцу, — мы с тобой, Дмитро, ничего не стоим, ежели такое важное задание проходит без нас…

— Ошибаешься, парень. В том, что взлетел мост, есть частица и вашего труда. Все мы делаем одно дело. И те задания, какие выполняете вы, так же важны…

Вечером я пришел к Пилипчукам. Открыла дверь Ванда.

— Мост взорван! — сказал я ей.

Но это сообщение не удивило девушку.

— Тоже мне новость! — ответила она. — Вот если бы ты сказал, куда девался Генек, тогда бы…

— Откуда же мне знать? Ведь он повез мину с Ходаковским…

— Повез! Жди от него. Да когда мы с ним возвратились в Здолбунов…

— Вы с ним возвратились? Откуда?

И она рассказала, что поздно вечером Ясневский еще раз приходил к ней. Пришел, как он сказал, попрощаться, потому что едет на верную гибель. Расплакался, раскис, противно было глядеть. Еще, чего доброго, подумала девушка, опять все сорвется. И она сказала, что сама поедет с ним и сбросит чемодан на мост. Он начал ее отговаривать, уверял, что Ходаковский сам все сделает, но Ванда приказала ему ждать ее утром на вокзале.

Он ждал. Стоял возле чемодана, пока не подошла. Они направились к поезду.

— Ваш подопечный неизменно пьян, — объявила девушка, увидев Ходаковского. — Боюсь, он снова прозевает мост. Садимся, пан Ясневский. Чемодан сбросим мы — так вернее.

— Никогда в жизни!

— Тогда я поеду без вас.

— Что ты говоришь, моя драгоценная? Без меня ты никуда не поедешь. Первая же проверка — и тебя задержат.

Ничего не поделаешь — он прав. Пришлось отдать чемодан Ходаковскому.

— Только, — обратилась Ванда к Ясневскому, — давайте проедем несколько перегонов, а то он, как в прошлый раз, напьется и пропустит мост.

Так и сделали. Сели в последний вагон и на каждой остановке подходили к вагону Ходаковского. На удивление, Михаль держался довольно бодро. Он успокоительно махал им рукой и произносил одно только слово: «Пожондек!»[15]

На одной из станций они пересели во встречный поезд и, когда возвратились в Здолбунов, сразу же поняли: Ходаковский не подвел. Уже давно на станции не было такой суматохи. На соседнем пути спешно готовили аварийный состав, пронзительно выла сирена, по перрону, между вагонами, по путям бегали разъяренные гестаповцы и жандармы.

— Беги, — сказал Ясневский Ванде. — Скорей беги отсюда домой. Не нужно, чтобы тебя здесь видели. Если пан Янек у вас, скажи ему, что я через полчаса буду и что я готов сегодня же выехать с тобой в отряд. Ступай, собирайся в дорогу. Я быстро. Забегу только на квартиру и захвачу кое-что такое, что пригодится нам с тобой для полного счастья.

— А что именно?

— Увидишь, после увидишь. И, поверь мне, не пожалеешь.

Она отправилась в город, он — в противоположную сторону.

Но ни через полчаса, ни через час, ни через два он не появился.

Уже поздний вечер. Мы сидим с Вандой и Владеком (сестра наконец раскрыла ему свою тайну) и не знаем, куда девался Ясневский.

Почему он не пришел? Может быть, в последнюю минуту передумал и решил остаться в бангофжандармерии? Или побежал доносить в гестапо? Нет, этого он не сделает — знает, что и его не помилуют. А если его схватили? Если кто-нибудь видел, как он передал Ходаковскому чемодан? Или, может быть, Ходаковский выдал своего шефа? Так ведь и Ванда была с Ясневским. Стояла на перроне, потом ехала в поезде. В том самом, с которого сброшена мина.

Я терялся в предположениях. Одно только мне было ясно: Ванда не должна пострадать. Нужно увести ее от опасности.

РОКОВАЯ ИГРА МАЙОРА ВАЙНЕРА

Две недели из Здолбунова не вылезали различные комиссии и инспекции. Одни уезжали, другие приезжали. Майор Вайнер сам сопровождал их на место диверсии, давал пояснения — устные и письменные, изрядно истратился на угощения и наконец убедил-таки, что следы взрыва на мосту следует искать не в Здолбунове, а совсем в другом месте, где-нибудь на том берегу реки Горыни.

Последствия диверсии еще не были ликвидированы — разрушенный взрывом мост не восстанавливали, движение поездов не возобновилось, ими были забиты все железнодорожные пути, но это не влияло на самочувствие майора, крайне довольного тем, что ему удалось выпутаться безнаказанно из неприятной истории и отвести от себя удар. К нему возвратилось хорошее настроение, он даже снова начал шутить и улыбаться. Беспокоило его только, что вся эта передряга весьма ощутительно потрясла его карманы и почти полностью истощила запасы продовольствия, заготовленные бессменным поставщиком и верным прислужником — Аврамом Ивановым. Но майор понимал: пройдет немного времени, и все затраты будут возмещены с лихвой. Опять-таки благодаря стараниям Иванова.

Ежедневно Аврам являлся к майору — и не с пустыми руками. Вайнер с удовольствием принимал дары услужливого бригадира уборщиков, угощал его сигаретами, а то и рюмочкой коньяку с лимоном. Иванову даже начало казаться, что майор вовсе начисто забыл о другом поручении, которое надлежало выполнять его «верноподданному», — служить личным агентом-информатором.

Но Вайнер помнил об этом. Попросту теперь, когда утихли страсти вокруг диверсии на мосту, ему самому хотелось забыть об этой досадной истории, рассеяться, успокоить нервы, а главное — подправить свои финансовые и материальные дела.

Но действительность снова сорвала его планы, нарушила покой.

Прошло свыше двух недель, как исчез штурмфюрер бангофжандармерии Ясневский. Поначалу на это никто не обращал внимания: все были заняты расследованием диверсии на мосту. Но когда все обстоятельства были «установлены» и последняя комиссия покинула Здолбуновский узел, дошла очередь и до Ясневского.

Оказалось, кто-то видел, как штурмфюрер садился в поезд, подорвавшийся на мосту. Но начальник бангофжандармерии тут же опроверг это.

— Если штурмфюрер выехал на том поезде из Здолбунова, — заявил начальник, — как же он мог меньше чем через час после взрыва оказаться в штабе бангофжандармерии?

— А кто его там видел? — задал вопрос гауптштурмфюрер, занимавшийся расследованием.

— Лично я, — ответил начальник бангофжандармерии. — И не только видел, а немедленно же, как только он явился, направил его с группой жандармов в район катастрофы.

Допрошенные жандармы подтвердили, что штурмфюрер Ясневский действительно ехал с ними к месту взрыва. В дороге он очень нервничал, то и дело смотрел на часы, ругал тех, из-за кого должен был оторваться от какого-то весьма важного дела. Когда подъехали к мосту, он первым выскочил из вагона и куда-то убежал. Было большое смятение, и штурмфюрером никто больше не поинтересовался.

Тогда высказали предположение, что штурмфюрер мог принять участие в охоте на мадьяр — караульных моста. После взрыва они рассеялись по окрестным лесам, поэтому на них и пало первое подозрение. В лесу многие погибли — как из числа беглецов, так и из числа тех, кто охотился за ними. Но ни среди трупов, найденных в лесу, ни среди раненых Ясневского не было.