Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

• Название: Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
• Автор: Николай Гнидюк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Повести «Прыжок в легенду» и «О чем звенели рельсы» — первые произведения украинского писателя Миколы Гнидюка, переведенные на русский язык. В них рассказывается о героических делах специального партизанского отряда Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага, о замечательном советском разведчике Н. И. Кузнецове, под чьим непосредственным руководством пришлось работать М. Гнидюку.

Рисуя портреты своих боевых друзей, автор показывает стойкость, отвагу, необычайную выдержку разведчиков в самых сложных ситуациях, их находчивость и смелость в минуты опасности. Писатель сообщает много дополнительных данных о деятельности обаятельного и мужественного Николая Ивановича Кузнецова.

---

— Валя.

— Николай, — представился я и посмотрел ей в глаза. Они были не по-детски серьезными и таили в себе необыкновенную силу. Нет, у простой школьницы такого взгляда не могло быть. Видать, эта девушка уже хлебнула горя.

Так я познакомился с Валентиной Константиновной Довгер, нашим боевым товарищем по подпольной борьбе в Ровно, верной помощницей и подругой Николая Ивановича Кузнецова.

Лукин подробно рассказал мне, что нужно сделать для устройства Вали.

— Дело в том, — предупреждал он, — что ее функции будут резко отличаться от ваших. Ей необходимо официально устроиться на работу и по возможности стать фольксдойче. Фамилия ее — Довгер — вполне подходит. Но об этом позже. Пока вам обоим завтра утром надо попасть в город. Ты, Николай, у нас везучий в таких делах, поэтому мы и решили поручить Валю тебе.

В самом деле, мне везло с визитами в Ровно и Здолбунов, хотя случилось однажды и такое.

Было это зимой сорок второго. Мы с Николаем Струтинским срочно отправились из Здолбунова в Ровно, не зная, что оккупанты устроили там облаву и никого без тщательной проверки не пускают в город и не выпускают из него. Всех подозрительных забирали в гестапо для выяснения личности, а молодежь отправляли в Германию.

Струтинский первым понял, в чем дело, заметив на шоссе перед Ровно несколько подвод и гитлеровских солдат возле них. Он дернул меня за рукав:

— Кажется, проверка.

— Вижу. Вероятно, да.

— Что же делать? Возвращаться назад уже поздно.

— И возвращаться поздно, и в городе нам необходимо быть.

— Смотри, кто-то побежал по полю.

Действительно, двое полицаев бежали по полю за каким-то человеком. Возможно, это обстоятельство нас и спасло, так как на шоссе осталось всего два немца, заканчивавших проверку подводы.

Мы с Николаем были одеты одинаково: в коротких куртках на меху, которые в то время были очень модными, и в сапогах с невысокими голенищами. За поясами и в карманах у нас по два пистолета и по нескольку гранат. Словно по команде, мы оба сунули руки в карманы и нащупали пистолеты.

— Испытаем счастье этих хлопцев, — сказал Коля. — Ты бей того, что поменьше, а я этого, с замотанными ушами.

— Мне кажется, им сегодня повезет, — ответил я Коле. — Посмотри, как они, бедняги, замерзли. Даже носы посинели. — Гитлеровцам и в самом деле было холодно. Когда мы приблизились к ним, они прыгали по шоссе и размахивали руками. Эти «упражнения» нас несколько подбодрили.

Я выкрикнул приветствие. А Коля добавил:

— Кальт, кальт!

— Зер кальт! — прокричали немцы, продолжая прыгать и размахивать руками.

Им очень не хотелось прерывать упражнения, от которых хоть немного становилось теплее, и мы благополучно миновали контрольный пост.

Узнав об этом случае, Медведев сказал:

— Всем повезло: и немцам, и полицаям, и вам.

В Ровно мы чувствовали себя значительно спокойнее, чем по пути из села в город. Кого тут только не встретишь! Заметит староста нового человека в селе и начинает допытываться, кто ты, откуда и куда идешь, что тебе здесь нужно. С лета сорок третьего года появились еще одни «хранители порядка» — оуновцы[2]. Этим лучше не попадайся на глаза: убьют ради того, чтоб раздеть тебя, снять сапоги и теплую шапку.

Перебазировавшись в Клеванские леса, мы получили возможность очень удобно добираться в Ровно: стоило только выйти на шоссе, связывающее город с Луцком, проголосовать автомашине, и через пятнадцать — двадцать минут мы уже на тротуарах ровенских улиц. Голосовать, конечно, лучше было не с пустыми руками (шофер может не заметить), а с кольцом колбасы или бутылкой с «загадочной» жидкостью. Даже водители легковых лимузинов и те клевали на такое магическое «голосование».

До шоссе приходилось добираться пешком. Между городом и отрядом для разведчиков устраивали «маяки» и «зеленую почту». Это было условленное место в густом лесу поблизости от шоссейной дороги, где целыми сутками дежурили партизаны, поддерживавшие связь с отрядом и с разведчиками, которые находились в городе. Каждый разведчик имел свои «почтовые ящики» — основной и контрольный, куда приносил записку о прибытии на «маяк» или срочные сообщения. Эти «почтовые ящики» (дупло дерева, пенек, муравейник и т. п.) дважды в день — утром и вечером — проверялись. Такая система бесперебойной связи с отрядом была нелегкой, но надежной. Особенно нелегко было Валентину Семенову, Борису Сухенко, Борису Черному и другим, которые целыми сутками должны были посменно дежурить на «маяках» и проверять «зеленую почту». Страшными врагами дежурных были комары, а разводить костры на «маяках» строго запрещалось.

Во время моего разговора с Медведевым, Лукиным и Валей Довгер в штаб пришла старшая радистка Лидия Шерстнева.

— Товарищ командир, — доложила она, — получено срочное сообщение.

— Давай.

Дмитрий Николаевич взял телеграмму и начал ее читать вслух:

— «Двадцатого апреля во всех больших городах состоятся военные парады по случаю дня рождения Гитлера и годовщины его прихода к власти. Приказываем разведчикам быть на параде в Ровно, где должен выступать Эрих Кох, и при удобном случае уничтожить последнего».

— Непредвиденное обстоятельство, — сказал Лукин, — дело немного меняется. Придется как следует подготовиться к именинам фюрера.

— Позовите Кузнецова и Шевчука, — распорядился командир.

Через несколько минут все трое стояли перед Медведевым. Он подал телеграмму Кузнецову. Тот прочитал ее и сказал:

— Парад будем принимать мы, партизаны!

Командование решило не откладывать моей поездки с Валей в город. Через пару дней после нас туда должны были прибыть для участия в параде Николай Иванович Кузнецов, Михаил Шевчук и Жорж Струтинский (его брат Коля в это время выполнял задание в Луцке). В тот же день в сопровождении Бориса Сухенко и других мы с Валей направились в Ровно.

Заночевали в лесу, возле самого шоссе, расстелив на траве плащи. Было еще только начало апреля, но весна уже полностью вступила в свои права. Спать нам почти не пришлось. Валя рассказала мне, почему она решила стать разведчицей.

— Мой отец был связан с вашим отрядом и выполнял поручения командования. Мне он ничего не говорил, но я кое о чем догадывалась, так как он часто встречался с незнакомыми людьми и отлучался из дому на несколько дней. Однажды он ушел и не вернулся. Уже потом нам рассказывали партизаны, что немцы схватили отца, связали колючей проволокой, избили и бросили в прорубь. Он так любил нас — маму, младшую сестру и меня… Вот я и решила его заменить. Медведев вначале принял мое намерение как шутку, ему не верилось, что я смогу быть полезной отряду, но меня поддержал Кузнецов. Это он уговорил командира отправить меня в Ровно.

— А как ты думаешь устроиться на работу?

— Главное сейчас — добраться до города и найти квартиру. А работа найдется. Я неплохо владею немецким языком, а переводчики им нужны.

— Относительно квартиры не беспокойся, она у тебя будет. В Ровно мы чувствуем себя как дома.

— Э, нет, мне нужна такая квартира, которая бы не имела никакого отношения к партизанам. Я хочу забрать к себе маму и сестру.

— Найдем такую квартиру, можешь не беспокоиться.

— У меня есть еще одна просьба. Целый год я должна ходить в трауре, поэтому мне необходимы черное платье, черные чулки и черные туфли. Об этом я ничего не говорила Дмитрию Николаевичу, а то он снова посмеялся бы надо мной. Он и так сказал: «Какая из тебя разведчица, даже пистолет не может удержать в одной руке». А черная одежда нужна для того, чтобы немцы меньше обращали на меня внимания.

В теплую ночь приятно лежать на свежей траве и вдыхать запахи весеннего леса. Совсем не хотелось спать, и мы с Валей проговорили почти до рассвета.

— О чем ты мечтаешь, Валя? Тебя не пугает работа разведчицы? — спросил я девушку. — Ты знаешь, что ждет тебя в Ровно?

— Да, знаю, — не задумываясь, ответила она. — Я ничего не боюсь. Я уже говорила об этом Медведеву, Лукину и вам скажу. У меня лишь одна мечта, одна цель — отомстить этим зверям за отца, отомстить за горе, причиненное нашей земле. И я не успокоюсь, пока не сделаю этого.

Правду говоря, мне не верилось, что эта ничем не примечательная на первый взгляд, нежная девочка, полуребенок, обладает таким мужеством и отвагой, такой настойчивостью в достижении цели, испепеляющей ненавистью к врагам и волей к победе над ними. Я вспомнил свою первую поездку в Ровно, Марийку Курильчук, разговор с ней. Она тоже хотела стать разведчицей, но ею руководили совсем иные чувства. Она искала приключений, ее привлекала романтика подпольной работы. А разве в этом заключается смысл нашей борьбы? Из Марии так и не вышло разведчицы.

А Валя? Она шла в подполье совсем из других побуждений. И от всего сердца я желал ей стать настоящим борцом за освобождение родного края.