Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

• Название: Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
• Автор: Николай Гнидюк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Повести «Прыжок в легенду» и «О чем звенели рельсы» — первые произведения украинского писателя Миколы Гнидюка, переведенные на русский язык. В них рассказывается о героических делах специального партизанского отряда Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага, о замечательном советском разведчике Н. И. Кузнецове, под чьим непосредственным руководством пришлось работать М. Гнидюку.

Рисуя портреты своих боевых друзей, автор показывает стойкость, отвагу, необычайную выдержку разведчиков в самых сложных ситуациях, их находчивость и смелость в минуты опасности. Писатель сообщает много дополнительных данных о деятельности обаятельного и мужественного Николая Ивановича Кузнецова.

---

— Обязательно, Николай Иванович! — рассмеялся я. — Когда вы у нее будете?

— Завтра в десять. У нее выходной. Я задержусь часа на два, не больше. Так что после двенадцати ты сможешь смело идти.

— Хорошо.

…Лидия Ивановна была в необычном настроении. Она сидела на диване, подобрав под себя ноги, и о чем-то думала. Лицо ее было печально, взволнованно, неприветливо. Она даже не обратила внимания на меня, а когда я вторично произнес: «Добрый день!», не поднимая глаз, процедила:

— Садитесь.

«Ну, — подумал я, — задал же ей загадку Николай Иванович».

— Что с вами? — спросил. — Вы заболели?

— Со мной?.. Почти ничего. Больна? Нет, я никогда не болею.

— Но я не привык вас видеть такой. Право же, с вами что-то случилось. Может быть, неприятности?

— Никаких неприятностей! Просто одно обстоятельство заставило меня серьезно задуматься. Я всегда умела найти выход из положения, каким бы сложным оно ни было. А вот сейчас стала в тупик и не знаю, как поступить.

— В чем дело, Лидия Ивановна? Скажите, возможно, я вам помогу. Одна голова — хорошо, а две — всегда лучше.

— От вас уже я не надеюсь получить путный совет. Для вас — «разведка», «осторожность», «бдительность» и снова «разведка», да к тому же еще «дисциплина», а тут… — Она не выдержала, отвернулась к стене и заплакала.

Вероятно, последний визит Пауля Зиберта совсем вывел ее из равновесия. Такой мне еще никогда не приходилось видеть Лисовскую. Я всегда считал, что имею дело с человеком, у которого железные нервы, твердый и решительный характер. А оказалось, что и ее нервы не всегда выдерживают. Нет, видать, я не так хорошо знаю характер этой женщины.

Я подал ей воды. Она отставила стакан, подошла к окну, вытерла глаза. Потом села в кресло и закурила.

— Вы спрашиваете, что случилось. А я даже не знаю, как вам объяснить. От меня только что ушел Зиберт. И знаете, что это за птица?

— Почему же не знаю? Обыкновенный фриц. Ничем не отличается от других гитлеровцев. Правда, у него, возможно, немного меньше нахальства и больше выдержки. Но это, вероятно, под влиянием вашего общества.

— Я и сама так думала. А оказывается, что он не обыкновенный офицер, а тайный сотрудник гестапо.

— И что в этом удивительного? Стоит ли переживать? Все они наши враги — и обычные гитлеровцы, и гестаповцы. Мне непонятно, почему вы впали в отчаяние.

— Вы ничего не знаете. Заходит ко мне такой радостный, веселый, напевает свою любимую песенку «Либе во ду, клейне Моника». А я вижу — у него на руке кровь. «Что это?» А он: «Дайте, пожалуйста, теплой воды и мыло». Помыл руки, вытер полотенцем и, смеясь, начал мне рассказывать, что выиграл сегодня приз за стрельбу по живым мишеням. Целую обойму выпустил в советских военнопленных и — ни одного промаха. «Лично, говорит, проверял. Все мертвые». Вот и пришел ко мне, руки помыть. Палач! Как можно все это выдержать? А вы спрашиваете, почему я плачу…

— Я понимаю вас, Лидия Ивановна. Это действительно ужасно. Но мне кажется, для нас не секрет, что гестапо каждый день на улице Белой расстреливает наших людей. И нужно не оплакивать несчастных, а бороться.

— Разве это борьба? Мы только наблюдаем, и все. А они убивают людей, да еще и нас хотят вовлечь в свою компанию. Эта самая сволочь, Зиберт, похвалившись своим «подвигом», попросил чашку кофе, потом уселся в кресло и начал осыпать меня комплиментами. «Вы, говорит, нравитесь мне, фрау Леля. Вы такая, каким в наше время должен быть каждый человек, независимо от его национальной принадлежности и веры. Давно собирался вам это сказать, но не было случая. Вы должны нам больше помогать». И принялся уговаривать меня, чтобы я стала гестаповским агентом. Даже подсунул какую-то анкету, чтоб заполнила и подписала. Обещал золотые горы. Я сначала было растерялась, не знала, что делать. А потом взяла себя в руки и пообещала ответить завтра. Я знаю, что если гестапо пристанет, то уж не отцепится… Но я нашла выход.

— И что вы думаете делать? Дать подписку, стать агентом гестапо? Над этим стоит подумать. Возможно, надо запросить мнение командования.

— О нет! Пауль Зиберт никогда не дождется этого от меня. Фрау Леля не станет компаньонкой этого головореза. Я с ним рассчитаюсь!

— Что вы задумали?

— А тут и думать нечего. Завтра же я с ним покончу.

— То есть?

— Уничтожу гада.

— Как именно? У вас для этого нет условий. И если это необходимо сделать, мы сами с ним расправимся.

— Ничего вы с ним не сумеете сделать. Он с вами никуда не пойдет. Да и вообще мне не верится, что вы способны на что-то подобное. Для вас существует разведка, и больше ничего.

— Если вы такого мнения обо мне лично, то я не стану вас переубеждать. Но будьте уверены: среди нас есть парни, способные на все.

— Нет, я сама с ним покончу. И завтра же! — выкрикнула она.

Меня потрясло это известие. А она спокойно продолжала:

— Я уже все обдумала. Он придет завтра вечером на чашку кофе. А я возьму да подолью ему того зелья, которое вы мне дали. Через полчаса я его провожу, а через час он отдаст богу душу, чтоб и ноги его не было в моем доме и чтоб не хвастался, как он метко стреляет в невинных людей.

Лисовская не шутила. Зная, что она не изменит своего решения, я начал думать, как уберечь Николая Ивановича от опасности.

— Стоит ли, Лидия Ивановна, пачкать руки и рисковать из-за какого-то плюгавого гестаповца? Будьте благоразумны, не вызывайте к себе подозрений. Оттого что вы уничтожите одного немца, ход войны не изменится. Не делайте глупостей.

— Обязательно сделаю!

— Вы странный человек, Лидия Ивановна! Каждый день вы преподносите нам все новые и новые сюрпризы. Только позавчера вы говорили, что собираетесь с Зибертом в роли невесты ехать в Германию, мы уже об этом поставили в известность командование, а сегодня вы решаете отравить своего жениха.

Но переубедить Лисовскую было невозможно. Тогда я категорически заявил:

— Я запрещаю вам это делать!

— А что может случиться? — резко спросила она.

— Вы не имеете права нарушать нашу дисциплину. Существует порядок, и я требую от вас подчиниться ему.

— Я никогда ничего плохого не делала. Всегда выполняла и в дальнейшем обещаю выполнять ваши приказания. А что касается Пауля Зиберта, то я твердо решила с ним покончить. Если даже и будет ваш приказ этого не делать, я позволю себе один раз нарушить дисциплину и сделать то, что мне захочется. За то, что я отправлю на тот свет гестаповца, да еще такого, как гауптман Зиберт, и сам Медведев мне, женщине, ничего не скажет. А что Зиберт не генерал, не большая беда. Все равно фашистский офицер. Он стоит генерала. Если вы ведете учет уничтоженных врагов, добавьте завтра вечером в этот список еще одного.

Никакие уговоры и требования на Лисовскую не действовали. Она твердо решила отравить Кузнецова. Необходимо было предупредить ею об опасности. Но найти Николая Ивановича нелегко. Я обегал все явочные квартиры, поднял на ноги всех наших людей, знавших Кузнецова, но поиски были напрасными. Можно было представить наше настроение! Что делать? Николай Иванович будет у Лисовской вечером. Единственный выход — прийти заранее к ней и не дать ему выпить кофе с ядом. Так мы и решили сделать. Я уже было собрался идти на Легионов, 15, как вдруг открылась дверь и в комнату вошел гауптман Пауль Зиберт. Мы облегченно вздохнули.

Выслушав мой рассказ, он усмехнулся:

— Ну и Леля! Этого я от нее не ожидал. А вообще — она молодец! Такие люди нам и нужны: отчаянные, смелые, решительные. Нужно кончать маскарад. Сейчас же я пойду к ней.

— На чашку кофе? — спросил я.

— Нет, от кофе, наверное, придется сегодня отказаться. Зайду минут на пять, извинюсь, что не могу остаться, скажу: неотложные дела — и пообещаю наведаться в следующий раз. А после меня придешь ты, Николай. Известишь, что уезжаешь на длительное время из города, и договоришься, по какому паролю явится к ней другой разведчик.

Мы так и поступили. Лидия Ивановна встретила меня радостно, пригласила поужинать и хотела что-то рассказать, но я извинился и сказал, что у меня очень мало времени.

— Что случилось? — спросила Лисовская.

— Ничего особенного. Просто командование посылает меня в другое место, и нужно собираться в дорогу.

— А со мной как будет? — взволнованно молвила она.

— К вам придут.

— Мне очень хочется познакомиться с другими людьми из отряда, — сказала Лисовская, — но жаль расставаться с вами. А что, мы больше не увидимся?

— Кто знает… Работа наша такая, что, возможно, и не придется. Но я приблизительно через два месяца снова буду в Ровно… А теперь давайте условимся о пароле.

— Пароль? Пусть останется прежним.

— «Привет от Попова»?

— Да, «Привет от Попова». Этот пароль мне нравится. Он напоминает мне Гену, по этому паролю я познакомилась с вами, по нему хочу познакомиться с другими разведчиками. А все-таки интересно, кто ко мне придет? Не скажете, как его звать, молодой или старый?