Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

• Название: Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
• Автор: Николай Гнидюк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Повести «Прыжок в легенду» и «О чем звенели рельсы» — первые произведения украинского писателя Миколы Гнидюка, переведенные на русский язык. В них рассказывается о героических делах специального партизанского отряда Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага, о замечательном советском разведчике Н. И. Кузнецове, под чьим непосредственным руководством пришлось работать М. Гнидюку.

Рисуя портреты своих боевых друзей, автор показывает стойкость, отвагу, необычайную выдержку разведчиков в самых сложных ситуациях, их находчивость и смелость в минуты опасности. Писатель сообщает много дополнительных данных о деятельности обаятельного и мужественного Николая Ивановича Кузнецова.

---

Ступин мастерски рассказывал о Шерлоке Холмсе, пересказывал произведения Чехова, Стефана Цвейга, Бальзака.

Не помню, о чем именно рассказывал Ступин в тот вечер, но когда он кончил и жюри должно было определить победителей конкурса, кто-то заметил:

— А что же это Шевчук молчит?

— Ну-ка, Миша, — загудели все хором, — расскажи что-нибудь… Еще рано спать.

Ребята посмотрели в сторону Шевчука. Тот молча сидел и палкой подгребал головешки к пламени. Затем вынул из кармана кусок газеты, насыпал туда махорки, свернул самокрутку и глубоко затянулся.

— Слушаю я ваши истории, — начал Миша, — и думаю: что ж, все они интересные, мне с вами, «академиками», нечего равняться. Но уж коль конкурс и все высказались, то послушайте и меня. Говорить буду правду. Эпизод из собственной жизни…

Кто-то из ребят перебил:

— Давай, Миша, давай! Я уже слышал, как он рассказывает о своей подпольной работе во времена шляхетской Польши. Это очень интересно.

— Нет, друзья, сегодня речь пойдет не о подполье, — продолжал Михаил Макарович. — Вам известно, родился я и вырос в Полесье. Жили мы бедно, даже очень бедно. Нужда нашу семью никогда не покидала. Чем только не занимался, чтобы заработать на хлеб. Но чаще всего нанимался в погонщики. На лето купцы пригоняли большое количество скота, на полесских пастбищах он поправлялся, а осенью нужно было гнать его в большие города. Дед мой был чуть ли не лучшим погонщиком. Когда я немного вырос, он и меня стал брать с собой. Вот и гнали мы осенней порой во все концы света волов, овец и даже гусей и уток.

Выгоднее всего было гнать волов: и платили больше, и мороки в дороге меньше. А вот с гусями — настоящая беда. По дороге гибли, разбегались, а то, бывало, кто-то и украдет с десяток. И все за наш счет. Но не это главное. — В глазах Михаила появилась едва заметная лукавинка. — Гусей гнали поздней осенью, когда наступали заморозки. Гололед, скользко. Бывало, половина гусей распластается на скользкой дороге, идти не могут. Но дед мой нашел выход из этого положения… — Миша снова замолчал, ухмыльнулся. Кто-то не выдержал, спросил:

— Носили в мешках?

— Нет, дед мой придумал способ подковывать гусей.

— Ну и загнул! — засмеялись партизаны.

— Почти так, как подковывают лошадей, — серьезно ответил Шевчук.

Ребята начали подшучивать:

— Ну и Шевчук, ну и фантазер! Что там барон Мюнхаузен… Давай, Миша, валяй! Получишь сегодня первую премию…

— Не знаю, получу ли я премию за свой рассказ, но дед мой получил премию за свое изобретение.

— А как же он это сделал?.. Что, может, каждого гуся водил к кузнецу? — посыпались вопросы.

— Нет, к кузнецу их не водили, ко подковывали каждого в отдельности. Делалось это довольно просто. Разогревали в железном корыте смолу, а в другом, деревянном, был сухой песок. Гусей ловили, макали лапы в смолу, а затем в песок. Выходили чудесные подковы, и гуси по любой дороге могли проходить запросто. Сам купец удивился, как дед додумался до такого.

Шевчук умолк, а в чуме разведчиков еще долго смеялись.

Когда начали решать, чей же все-таки рассказ самый интересный, все признали: победил в конкурсе Миша Шевчук.

Не раз еще он удивлял партизан своими «житейскими» рассказами. Позже, вспомнив о подкованных гусях, я спросил Михаила:

— Ты это выдумал или действительно дед твой подковывал гусей?

Миша посмотрел на меня с удивлением и сказал:

— Я никогда ничего не выдумываю…

Большой популярностью пользовалась у партизан наша «пресса». В каждом подразделении издавался «боевой листок». Выходила и штабная газета «За победу». Их выпускали партизанские журналисты и художники. Лучшим художником в отряде считался Георгий Георгиевич Пономаренко. Бывало, он целыми днями просиживал за рисунками, и на бумаге появлялись дружеские шаржи, карикатуры, наброски.

Неплохо рисовал и разведчик отряда Володя Ступин.

Возвращаясь из города в отряд, мы не забывали приносить нашим художникам и журналистам темы для «боевых листков».

Партийное бюро отряда, возглавляемое Александром Лавровым, ежедневно выпускало бюллетень последних известий, передававшихся по радио. Радистки записывали сообщения Совинформбюро, а затем размножали на машинке и раздавали партизанам.

Все эти формы печатного слова нравились партизанам и имели немалое воспитательное влияние. А среди населения особенной популярностью пользовались информационные бюллетени.

Однажды мы с Михаилом Шевчуком пробирались из города в отряд. По дороге завернули на хутор, к знакомому крестьянину. Он всегда радушно нас принимал, рассказывал, что делается на хуторах, расспрашивал о новостях, особенно о фронтовых событиях. Мы, конечно, старались не ударить лицом в грязь, показать себя компетентными во всех вопросах. Но на сей раз оконфузились. Фронт так быстро продвигался, что, когда Миша стал рассказывать о том, что знал (а в городе мы были несколько дней и последних сводок не читали), хозяин над нами посмеялся.

— Нет, хлопцы, я вижу, вы отстали здорово и не годитесь в пропагандисты.

Он вышел в другую комнату и через несколько минут возвратился с листом бумаги, на котором была напечатана сводка Информбюро.

— Вот почитайте! Наши войска под Курском разгромили большую группировку немцев, освободили Белгород, Харьков, идут бои за Чернигов и Сумы… Скоро наши будут форсировать Днепр.

Вот так неожиданность! Оказывается, наши информационные бюллетени старательно передавались из рук в руки, и население жадно читало их, с нетерпением ожидая своего освобождения.

В отряде возле стенной газеты всегда было людно. В газетах помещались карикатуры, дружеские шаржи, заметки о лучших бойцах отряда.

Радисты питались за одним столом с разведчиками. Ясное дело, за обедом — шутки, смех.

Свежие номера стенгазет в первую очередь вывешивались в столовой. И вот однажды в газете появилась карикатура на одного из разведчиков. Возвратившись с задания, он уснул и не почувствовал, как сгорели у него подошвы сапог. Карикатура вызвала немало смеха и шутливых упреков, а от радисток парню не было прохода.

Разведчики не остались в долгу перед девчатами. Парни заметили, что девушки очень любят жареную картошку и не любят вареной.

По этому поводу в стенгазете появились два рисунка. На первом — грустные лица наших радисток и подпись:

Вид радисток у окошка,
Когда варена картошка.

На втором — лица девчат сияют улыбками и двустишие:

Вид радисток у окошка,
Когда жарена картошка.

Ребята смеялись, а девушки сердились…

Мы боролись против гитлеровских захватчиков и их прислужников — украинских националистов и других предателей. Но были у нас и другие враги, казалось бы менее зловещие, однако бороться с ними было чрезвычайно трудно. Речь идет о болезнях.

Во время оккупации в населенных пунктах не проводились санитарно-профилактические мероприятия, не было лекарств, больницы были закрыты. Гитлеровские варвары, так много кричавшие о «новом порядке» в Европе, специально распространяли заразные болезни. Они засылали в партизанские отряды и в села, где бывали партизаны, своих агентов, зараженных венерическими болезнями, туберкулезом. Людей косил тиф, они гибли от дизентерии. Мы должны были следить за тем, чтобы эти страшные враги не проникали в отряд, и оберегать от них население. Этой борьбой с инфекциями и болезнями, которая кажется не такой героической, как, скажем, бой с карателями под Берестянами или разгром бандеровского штаба в Деражном, руководил наш «лесной профессор» Альберт Цессарский.

Нам помогала Москва. Оттуда систематически на самолетах прибывали медикаменты, дезинфекционные средства, инструменты. Городские разведчики тоже добывали лекарства, инструменты и переправляли в отряд. Со временем наша санитарная часть пополнилась опытными медиками. Из Москвы прилетела врач Алевтина Николаевна Щербинина. Из ровенского концлагеря бежали врачи супруги Федотчевы, Клешкань, Дзгоева. А осенью 1943 года винницкое подполье направило в наш отряд доктора медицинских наук профессора Гуляницкого.

Кое-кто из партизан из-за недостатка соли и витаминов в пище начал болеть цингой. Наш «медицинский бог» Альберт Цессарский, несмотря на молодость, умело поборол эту опасную болезнь. По его рецепту в отряде начали изготовлять специальный напиток. В ведро охлажденной кипяченой воды всыпались мелко иссеченные сосновые ветки. Через двенадцать часов хвойный напиток был готов к употреблению. Но он был таким горьким, что партизаны не желали его пить.

— Лучше уж цинга, чем этот яд, — отказывались они от «нектара» Альберта.

Увещевания врача оставались тщетными, и ему пришлось обратиться за помощью к Медведеву. Тот издал суровый приказ, обязывающий всех без исключения употреблять ежедневно по два стакана сосновой настойки.