Ольга Горовая - Интервенция любви (СИ)

• Название: Интервенция любви (СИ)
• Автор: Ольга Горовая
• Издательство: СамИздат
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2014

При первой встрече он убил ее мужа. Ну и что, что почти «бывшего»? Инга была из тех, кто умел сохранить при расставании дружеские отношения. Так что такое начало вряд ли могло сулить хорошее развитие знакомства. Когда они встретились во второй раз – он пришел убивать ее. Не подумайте, что он маньяк или пытался свести какие-то счеты. Ничего личного, только работа. Он – наемный убийца и привык все в жизни подвергать холодному анализу и планированию. Опыт научил, что безрассудные порывы не приводят ни к чему хорошему. Но и тут вмешалась жизнь, переиначив все его расчеты. Все пошло не так, внеся в продуманный план ненужные никому из них чувства. То, с чем он совсем не привык справляться. Да и те, кто нанимал его, определенно не хотят видеть Ингу в живых. И с этим тоже надо что-то делать, если он не собирается выполнять заказ

---

От нахлынувшего облегчения, вздох Инги вышел излишне громким, почти похожим на всхлип. Что обеспокоило родителей, не вполне понимающих, что с ней происходит.

– Инга, что такое? Все нормально? Может устала, приляжешь?

Мама немного наклонилась и коснулась ее плеча. Было видно, что она растерянна.

– Нет, мам, все хорошо, – благодарно улыбнувшись любимому, Инга с удовольствием, которое впервые испытала от ощущения нити в руках, начала разматывать моток. – Хочу вам подарок сделать. – Стежок лег на удивление гладко и ровно.

– Я даже не представляла, что ты вышивкой увлеклась, – заметила мать с настоящим удивлением.

Поскольку Инга не знала, что ответить, просто улыбнулась. А Нестор почему-то сел рядом с ней, прямо на пол, так, что касался своим плечом ее колена. Словно давал ей поддержку. И это не было лишним.

Инга не испытывала растерянности от случившегося. Точнее, эта эмоция как-то затерялась, затерлась необходимостью укладывать нить по полотну. Затушевалось неожиданным пониманием какой-то глубинной сущности страха и слабости своих родителей, о котором она даже не думала ранее, осознанием, насколько они истощенны всем, случившемся с их единственной дочерью. Она вышивала стежок за стежком, создавая оберег, и вместе с этим, как-то веху за вехой принимала происходящее: этот нежданный порыв, понимание ранее бессмысленных намеков Соломии, которые Нестор раскусил сразу, похоже, ее неожиданную одержимость вышивкой.

«Не в нашей воле выбирать». Теперь Инга знала, что имела в виду старая Соломия. Это знание пришло сразу и полным, охватило, пропитало ее. И не нужны были схемы и рисунки вышивок. Она теперь знала, что не бывает двух одинаковых узоров, как нет двух одинаковых людей. И настолько, насколько различны их беды и горести, с которыми они будут встречаться Инге на пути, настолько же будут разниться узоры, которые она сделает для них. Иногда без всякой просьбы. Просто потому, что это отныне часть ее самой. Не то сила, неведомая ранее, не то просто глубже, нежели у других, знание.

А еще пришло более полное понимание любимого. Всего того, что стояло за его давним скупым объяснением: «я мольфар». Да уж, такого не объяснить человеческим языком. Не разложить по полочкам для того, кто никогда даже отдаленно не представит, что значит обладание подобной силой. В какой-то степени Инге даже стало страшно. Но теплое плечо Нестора, и правда, поддерживало и ободряло. Он знал. Все. Очень точно. И это придавало уверенности. Словно еще больше связывая их.

Она вышила небольшую салфетку за пару часов и подарила ее родителям. Странное состояние, больше похожее на помешательство или одержимость, покинуло Ингу с последним стежком, оставив после себя опустошенность и невероятную усталость, что послужило неплохим оправданием для скорого отъезда. Инге хотелось, как можно скорее попасть домой, в их спальню, где стены были оббиты деревом и так сильно грела печь, сооруженная Нестором собственноручно. Несмотря на всю любовь, которую испытывала к родным, она нуждалась сейчас в уединении, в тени гор за окном и полной тишине объятий Нестора. Будто вся ее энергия и все силы остались в небольшом кусочке полотна с красными шерстяными стежками.

– Со временем легче, – тихо заметил Нестор, помогая ей сесть в машину.

Видимо, для него не осталось тайной ее состояние. Хотя, он ведь всегда все в ней замечал. Инга слабо усмехнулась и на мгновение прижалась к его ладони щекой, впитывая тепло.

С этого момента такое случалось с ней достаточно часто. И люди забирали вещи теперь не только у Соломии, но и у Инги, что стало происходить само собой. Словно все вдруг оказались в курсе того, о чем сама Инга догадывалась лишь интуитивно.

Поняла все и сама Соломия. Они с Ингой даже как-то не вдавались в детали или обсуждение, однако стало очевидным изменение – теперь старуха относилась к ней практически как к равной, только более молодой и еще набирающейся опыта.

Однажды Инга провела у Соломии целый день. Одна, без Нестора. Любимый остался дома, следя за тем, как им в дом рабочие проводили газ, и даже как-то сам настоял на том, что Инге там не стоит находиться, может простудиться. Она не спорила. Все еще не до конца понимая происходящее с ней, когда не была охвачена потребностью вышивать для кого-то, Инга с радостью пользовалась любой возможностью набраться опыта и чуть больше себя понять. Хотя, Соломия не всегда вдавалась в пояснения, иногда только больше путая Ингу. Не в этот раз, однако.

– Не простого человека ты себе выбрала, дитино, – задумчиво глянув в окно на уходившего Нестора, вздохнула Соломия.

Отошла к печи, протянул руки, словно стараясь впитать больше тепла. Инга внезапно будто впервые увидела ее: как-то резко бросилась в глаза сутулость, которой будто бы раньше не было, зябкие поеживания, тяжелые, нездоровые вздохи. Но она не успела поинтересоваться здоровьем Соломии, которая раньше казалась ей вполне бодрой и моложавой.

– Непростого и тяжелого, – явно продолжая первую реплику, повторила хозяйка, не поворачиваясь к ней.

Инга промолчала. Нестор был для нее незыблемым. Константой ее сущности и она не видела смысла убиваться по поводу того, что он не блистал общительностью.

– Знаю я, знаю, – Соломия косо и весело глянула на нее через плечо, словно бы услышала. – Может это и правильно. И он заслужил облегчение. Какое-то счастье. Ты принесла ему покой. Он долго к нему шел. Они все шли… – Старуха вновь замолчала.

А Инга не решилась перебивать. Не так уж много у нее было шансов узнать что-то большее о Несторе или его семье, не хотелось сбить Соломию, которая, точно, помнила Нестора с детства.

– Тяжелый человек. Все они непростые были, – после недолгого молчания продолжила хозяйка, словно чувствуя желание Инги узнать больше. – И каждый только отягощал ношу, которую передавал дальше. Твоему Нестору неподъемный тягар достался. Да и он постарался, ничего не скажешь, – Соломия повернулась к Инге и с осуждением покачала головой. – Хотя, чего же требовать от мальчишки, которого бросили в пекло. – На этот раз в голосе старухи прозвучала печаль. Она глянула прямо на Ингу. – Но ты его успокоила. Это хорошо, – вновь повторила Соломия.

Отошла от печи и как-то неспешно, тяжело взялась за свое рукоделие. С кряхтением уселась на лавку. В комнате горел свет, но казалось, что зимняя пасмурность все равно проникает внутрь через застекленное окно, щели. И окутывает, клубится, свивается вокруг хозяйки хаты. Но не мрачно или угрожающе, а как-то по-зимнему тихо, спокойно. В своей череде. Потому что так все шло. И внутри Инги, то, что было частью ее теперь, понимало это без страха или ужаса, со смирением. Дни идут. И у всего они сочтены.

Понимала это и сама Соломия, Инга увидела это в ее взгляде, когда старуха вновь подняла голову.

– Не будет у вас деток. Не кара это. Просто пора прекратиться этому мучению. Хватит всего, что их семья накопила. Он искупит. Ты уже часть его ноши искупила. И теперь вам вместе быть. Продолжения рода не будет. Но вам и вдвоем хорошо, да? – Соломия хитро улыбнулась, по-доброму.

Инга моргнула. Она вообще еще не думала о том, хочет ли иметь детей. Скорее нет. Ни разу за собой не замечала тяги угнаться за биологическим «будильником», о котором так беспокоились ее знакомые. И да, ей было с Нестором хорошо. И всего достаточно. Потому слова Соломии ее не обеспокоили. Скорее она приняла их. И осмыслила, даже не подумав сомневаться.

– Да, хорошо, – сама себе и ответила хозяйка, пока Инга взвешивала ее слова. – Ты ведь тоже непроста, дитино. Всех успокаиваешь. И мне покой принесла. Долго я тебя ждала. Теперь и передохнуть можно.

Соломия снова улыбнулась, похоже, не беспокоясь, что Инга так ни слова и не сказала, склонилась над своей вышивкой. Занялась делом и Инга. Может она еще не все знала умом, а вот сердцем понимала, что ничего говорить и не нужно. И во всем права хозяйка.

Соломия умерла через неделю. Как раз перед сильной метелью, когда облака почернели и набухли, закрывая горы едва не до подножий. Лес застыл, словно ожидая, и даже воздух, пусть и холодный, казался стоячим.

Инга просто поняла, что пора, ехать надо. Поднялась с кровати, куда еще утром устроилась с книгой, и пошла к Нестору, который занимался в сарае деревом, выстругивая табурет.

– Отвези меня, – просто попросила она, замерев в дверях ничего не поясняя.

Любимый поднял голову, посмотрел мгновение, и кивнул, отложив инструменты. Он тоже понял, пусть некогда доминирующая, рациональная часть Инги сейчас забилась в укромный уголок сознания, и просто билась в истерике. Но теперь в ее жизни существовали иные правила. И Инга более доверяла интуиции, нежели разуму.

Добрались быстро, подмерзшая земля, укрытая уже утоптанным снегом, словно сама помогала. Соломия же будто бы только ее и ждала, оставаясь при сознании и разуме. Двадцать минут Инга просидела в хате. Одна. Нестор и сейчас не зашел. Да Инга и ощущала, что ему там сейчас не место.