Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)

• Название: Четыре Ступени (СИ)
• Автор: Елена Квашнина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

---

*

Отпуск. Блаженное для учителя слово. Сорок пять рабочих дней, пятьдесят шесть календарных. И состояние блаженное. Жаль, осознание блаженства наступает в последние дни перед выходом на работу. И становится до слёз обидно, что вот едва начал отдыхать, едва почувствовал свободу. А она уже и заканчивается через неделю. И опять уроки, планёрки, заседания методобъединений, педсоветы, журналы, отчёты, тематические недели, Иванов избил Сидорова, Петров украл журнал, Степанова шарила по карманам, Николаев и прочие из двоек не вылезают, прогульщики записные. Вроде, оглянуться не успел, в себя прийти, глянь, уже лето к концу потянуло. Ночи вызвездились. Небо днём высокое, холодной ясной голубизны. Облака перистые. Солнышко ещё обжигает плечи, а зайди в тенёк и хочется кофточку набросить. Ветер порывами, холодный, рвущий полы ситцевого сарафанчика, треплющий волосы, срывающий с веток первые пожелтевшие листья. И рябина у калитки горит закатным пламенем, обещает морозную зиму.

В новый, третий по счёту, учительский свой год Светлана шагнула бестрепетно. Сцепила зубы и шагнула. Решение лежало на дне души, бессознательно принятое, тем не менее, твёрдое, окончательное. Не ждать, когда наконец начнётся настоящая жизнь. Такая, какой хотелось. Она может не начаться никогда. Надо принимать как данность то, что имеешь. Появится шанс поменять место работы - не упустить. А пока трудиться в школе. Появится любовь - не пробежать мимо. А пока обходиться без неё, окаянной. Появятся желающие стать друзьями - шагнуть навстречу. А пока постараться самой не отталкивать от себя людей. И учеников тоже. Проживать каждый день полноценно, не откладывая на потом горе и слёзы, смех и радость. Другой жизни не будет, потерянные дни назад не вернутся. О завтрашнем дне думать? Надо, разумеется. Да не зацикливаться на нём, не жертвовать ради него всем.

И третий год, на удивление, дался значительно легче. История с Орловым благополучно всеми забылась. Даже Панкратова перестала кидать в сторону Светланы косые взгляды. Галина Ивановна по-прежнему относилась благосклонно. Лев Яковлевич весело ухмылялся при встрече. Однажды довольно сообщил, что та, чьё место временно занимала Светлана, после декрета решила уволиться. И Светлане, мол, нечего теперь портить нервы, подыскивая другую работу. Завуч начальной школы Розалия Борисовна и социальный педагог Оля иногда обращались за помощью или просто так задерживались рядом, поболтать минутку. Светлана начинала чувствовать себя своей для них, для некоторых других коллег. Не окончательно своей, но в значительной степени. Буфетчица Валентина, низкорослая, шкафоподобного сложения женщина, теперь периодически подмигивала Светлане с видом заговорщика, когда та дежурила по буфету. Это означало, что после четырёх часов нужно заглянуть в подсобку к Валентине за оставшимися после продлёнки двухсотграммовыми пакетиками молока. Детишки из групп продлённого дня молоко не слишком жаловали. Чай, какао и уж конечно соки обычно выпивали, молоко же их почему-то не устраивало. Валентина не взрезала все пакетики, не хотела переводить продукт. Дожидалась очередную группу, стоя возле стола с подносами, на которых поблёскивали пустые стаканы. В руках держала большие острые ножницы. Требовала у малышей:

- Поднимите руку, кто молоко будет!

Глазами пробегала по кучке детишек, в одно мгновение пересчитывая желающих. И только тогда начинала вскрывать пакетики, разливать молоко по стаканам. Оставшееся невостребованным она уносила в подсобку и к концу рабочего дня делила между собой, посудомойкой Шурой и некоторыми симпатичными ей учителями. Если оставалось невостребованными несколько обедов либо завтраков, Валентина посылала кого-нибудь из учеников пригласить в буфет избранных ею учителей. Пусть пообедают, бедолаги. А то вон какие заморенные, вечно без лишней копейки денег в кармане. Симпатии Валентины выглядели неустойчивыми. Неожиданно появлялись, столь же неожиданно через некоторое время исчезали. Совершенно непонятно было, на чём, собственно, они базируются, что явилось в каждом конкретном случае толчком к их возникновению или уничтожению. Светлана вскоре бросила попытки разобраться. Валентина, вероятнее всего, и сама не знала, почему на прошлой неделе ей нравилась Танечка Шергунова, а математичка Тамара Николаевна вызывала отвращение. Вне перепадов настроения буфетчицы оставались трое. “Трио”, как про себя окрестила этих людей Светлана. Лев Яковлевич с Галиной Ивановной. Ну, с ними ясно, главные персоны в школе, если забыть про завхоза. Третьей к ним примыкала Панкратова. Она единственная из простых смертных вызывала у Валентины чувства положительные и постоянные. Может, манера поведения Людмилы Семёновны была близка буфетчице? Светлана не знала тогда ещё, что Панкратова являлась матерью-одиночкой, что у неё периодически крали зарплату, что от вечного безденежья противная Люська зачастую ела один раз в день, вечером, по возвращении с работы. Много чего тогда не знала Светлана. Надо заметить, её финансовые дела тоже складывались не лучшим образом. Мама была вынуждена уйти на пенсию. Не сама ушла, настоятельно попросили. Отцу до пенсии оставалось около двух лет. Никаких сомнений не возникало, что его тоже настоятельно попросят. Да и заработок у отца небольшой, с постоянными задержками. Его мелкая халтура по подъездам в воскресные дни приносила гроши. Получалась печальная картина. Учительская зарплата Светланы стала основным стабильным источником существования. Репетиторство не спасало. Не в тех, наверное, семьях Светлана репетиторствовала. Не те деньги за частные уроки запрашивала. У неё не хватало смелости называть настоящую цену. Опасалась показаться бессовестной. И гарантию высокого качества обучения она дать не могла. Не всё ведь от преподавателя зависит. Короче, Светлана пыталась строить отношения с нанимателями на честной основе.

В личной жизни установился полный штиль. От Мальковой по-прежнему приходили к праздникам открытки с несколькими фразами. Часто названивать сёстрам Корнеевым теперь представлялось невозможным и не совсем удобным. Сначала Лариса выскочила замуж и уехала жить к супругу, в другой район города. Затем Лена быстро подыскала себе партию. Близняшки жили очень активно. Тут не до Светланы. Светлана не обижалась. У самой времени мало на что хватало. Она и Дрону звонила всё реже, несмотря на упрощение процедуры. У Дрона умерла одна из бабушек и оставила ему в наследство однокомнатную квартиру у метро “Каширская”. Дрон моментально переехал туда. Для начала позвал на новую квартиру друзей - отметить подарок судьбы. Приехали только Лёха Скворцов и Светлана. Между прочим, жена Юрки, Татьяна, так и не соизволила засветиться на новоселье. Светлане показалось, что Дрону без жены было легче и свободней принимать гостей. Весь вечер на крохотной кухоньке они пили пиво, грызли воблу. Парни рассуждали о своей фирме. Расставаясь, Дрон мечтательно заметил:

- Заживём мы теперь с Танькой… Как боги. Сами себе хозяева.

Поэтому Светлана через несколько месяцев была сражена наповал известием, что Дрон разошёлся с женой, правда, разводиться спешным порядком не собирался, тянул резину. Они опять втроём встретились в Юркиной квартире. Опять пили на кухне пиво, закусывая воблой. Обмывали очередные перемены в дроновской жизни. Долго потом не виделись, общаясь при помощи телефона и при неожиданном участии Скворцова.

Как и следовало ожидать, образ жизни Дрона отрезвлялся буквально на глазах. Дело, которое они со Скворцовым затеяли, не загнулось. Но и доходов особых не приносило. Так, на скромную жизнь. Особые доходы планировались в туманном будущем. А пока каждая копеечка вкладывалась опять-таки в дело. Насколько Светлана смогла понять, Юрка с Лёхой уже сколотили целую бригаду энтузиастов-любителей, опутали проводами микрорайон и теперь тянули свою сетку, а заодно жадные щупальца в микрорайоны соседние. Говорить с обоими можно было исключительно о “всемирной паутине” и сопутствующих этой “паутине” заморочках. Терминология Светлану оглушала.

- Деревня ты, Кравцова, - брезгливо пыхтел Лёха, старательно цедя пиво из большой стеклянной кружки. Пиво Скворцов очень уважал, можно сказать, любил. Трепетно и нежно.

Они сидели в пивбаре недалеко от дома культуры МАИ. Дрон вытащил Лёху со Светланой на спектакль одного из двух маёвских театров. Светлана радовалась, как не радовалась уже давно. Ей нравилась пьеса, нравилось, как искренно, с каким азартом и старанием играли студенты. Настоящий праздник среди серых трудовых будней. Естественно, Скворцов праздник испортил. Всё первое действие ныл на ухо Дрону. На них со всех сторон шикали и ругались, поскольку Лёха ныл довольно громко. В антракте Дрон жалобно посмотрел на Светлану.

- Прости, солнце моё, но придётся уйти. Лёха скорее удавится, чем даст приобщиться к культуре.