Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)

• Название: Четыре Ступени (СИ)
• Автор: Елена Квашнина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

---

- Прости, солнце моё, но придётся уйти. Лёха скорее удавится, чем даст приобщиться к культуре.

И повёл их в пивбар. Вот там Скворцов почувствовал себя свободно. Пока Дрон ждал у стойки заказанные кружки с пивом, Лёха выбрал самый дальний угол за одним из длинных деревянных столов. Плюхнулся сам, показал Светлане, где лучше сесть ей. И вот теперь, вцепившись в вожделенную кружку обеими руками, рассуждал на излюбленные темы.

- Чего головой крутишь? - пренебрежительно поучал Скворцов. - Я тебе дело говорю. Через несколько лет каждый второй будет сидеть в Интернете. А ты просто компьютер освоить не смогла.

- Почему? - обиделась Светлана. - Что-то и я умею.

- Да, ладно, Лёха, - примирительно улыбнулся Дрон. - Станет Светка юзером. Куда ей деться? А больше многим и ни к чему.

- Не-е-ет, - вредным голосом отозвался Скворцов и пустился в нудные разглагольствования о необходимости полной компьютеризации, а затем интернетизации населения. Его размышлизмы угрожали перерасти в двухчасовую лекцию.

- Ну, завёл шарманку, - пробормотал себе под нос Дрон и со скучающим видом начал рассматривать интерьер пивбара, словно видел его впервые. Изредка подавал реплики. Светлана была вынуждена и вовсе слушать молча.

От той встречи осталось двойственное впечатление. Удовольствие видеть друзей, ненадолго прикоснуться к другой, более яркой и наполненной жизни. Настоящий отдых, слишком редкий за последнее время. Это с одной стороны. А с другой…

- Плохо выглядишь, солнце моё, - напоследок констатировал Дрон. - Что, трудно приходится?

Светлана кивнула. Плакаться в жилетку Дрону ей не хотелось, но и отпираться она смысла не видела. Смотрела на Юрку и удивлялась, как он переменился. Даже речь стала немного иной. Люди вокруг Светланы по большей части употребляли сленг - невообразимую смесь нормального языка с блатным, подростковым и тусовочным, сдобренными матом. Юрка же от этого сленга уходил дальше и дальше. Одно обращение “солнце моё”, адресуемое им не только Светлане, чего стоило. Оно в его устах звучало весьма старомодно. Проскакивали в Юркиной речи давно не слышанные ни от кого словечки и обороты “ежели”, “душевно”, “благодарю покорно”, “честь имею…”. Нет, они не пересыпали его речь, а именно проскакивали иногда, создавая определённый колорит.

Юрка не дождался от Светланы подробностей. Попросил:

- Потерпи, Светкин. Найдём тебе нормальную работу. С “языком”, за хорошие деньги.

- Хрен что сейчас найдёшь для Кравцовой приличное, - прокомментировал Лёха. К удивлению Светланы, хоть и сварливо прокомментировал, однако с проглядывающей доброжелательностью.

- Да я ничего, - она пожала плечами. - Я терплю. Не жалуюсь вроде.

На том они и расстались. И опять долго потом не виделись. И чем больше времени проходило, тем светлей и приятней были воспоминания у Светланы. Она бережно прятала их на самом донышке сердца. А когда становилось уж вовсе невмоготу или случалась очередная неприятность, точно фотографии из альбома, добывала эти воспоминания из их хранилища, бережно перебирала, пытаясь восстановить мельчайшие нюансы. Причём, не столько самих воспоминаний, сколько чувств, испытанных в прошедших встречах. Иногда удавалось хорошо, иногда - не очень. Отчего так получалось? Светлана не пыталась разобраться. Не до того было. Практически полностью её мысли занимала работа. Постоянно возникала то одна нестандартная ситуация, то другая. Рома Павлов, посмеиваясь, называл их нештатными. Светлана иногда обращалась к нему за советом. Чаще же решение по ситуации необходимо было принимать немедленно. Времени на обдумывание, как кавеэновской разминке, полминуты и ни секундой дольше. Кто может сходу принять правильное решение? Вот именно, кроме господа бога, единицы, одарённые от рождения мудростью и талантом. Ни мудрости, ни таланта у Светланы не имелось. Она пыталась анализировать свои и чужие слова, поступки, позицию. Читала литературу по возрастной психологии и педагогике, жалея, что вместе с другими однокурсниками когда-то не считала эти предметы важными. Приставала с вопросами к коллегам. Поразительно, лишь одна Панкратова всегда была готова ответить на любой вопрос. Остальные зачастую не имели понятия о том или ином интересующем Светлану предмете. Галина Ивановна Хмура, правду сказать, понятие о многом имела. Рассуждала теоретически правильно, логично и доказательно. На практике её воззрения, однако, давали сомнительные результаты. Или у Светланы не получалось как надо? Люська же, Людмила Семёновна, несмотря на якобы парадоксальность мыслей, практические советы давала толковые. Её рекомендации почти всегда приводили Светлану к желаемому итогу. Всё чаще теперь Светлана воспринимала Людмилу Семёновну как Люську. И не слишком удивилась, когда Панкратова однажды предложила:

- Слышь, Аркадьевна? Давай уже на “ты” перейдём. Сколько можно “выкать”? Одно ведь дело делаем.

Это произошло в самый разгар четвёртого года работы Светланы в школе. Она тогда заглянула по какой-то надобности в кабинет к Панкратовой и застала ту за мытьём пола. Удивления своего сдержать не смогла.

- Людмила Семёновна! У вас что, дежурных нет?

- Есть, - выдохнула Панкратова, тряся головой в надежде откинуть со лба мокрую прядь. Руки её в тот момент были заняты грязной тряпкой.

- Зачем же вы сами моете?

- Объясню, - пообещала Панкратова, но вместо объяснения спросила, - Кофе будешь? Банка и кипятильник в нижнем ящике стола. Кофе и сахар в тумбочке под телевизором. Стаканы там же. Ты пока кофе делай, а я пол домою.

Светлана кипятила воду, заваривала растворимый кофе. Людмила Семёновна, пыхтя, елозила шваброй с намотанной на неё тряпкой по затёртому, кое-где порванному линолеуму. Попутно растолковывала свою позицию.

- Дежурные есть. Класс каждый день убирают. И пол каждый день моют. Но как! Три часа подряд у них над душой стоишь, всё равно чёрт знает как убираются. Навыков нет нормальных. Не приучают их сейчас родители. Что поделаешь? Делают тяп-ляп. А мне мой кабинет жалко. Я его десять лет по кусочку, по ниточке, по гвоздику собирала. Вот и перемываю за дежурными ежедневно. Зато, посмотри, какая у меня красота!

Она выпрямилась и повела в воздухе рукой, приглашая оглядеть класс. Слов нет, кабинет смотрелся картинкой. Чистенький, ухоженный, переполненный различными пособиями, аккуратно надписанными, расставленными, развешанными. Множество цветов в одинаковых пластиковых кашпо тянули листья с подоконников, шкафов, со стен, придавая помещению нарядный и весёлый вид. Не то чтобы Светлана позавидовала. Но и ей захотелось так же законно гордиться своим кабинетом. Она приняла слова Панкратовой к сведению, посчитала их для себя рекомендацией. Именно в тот раз, когда они впервые пили вместе кофе, и предложила Людмила Семёновна перейти на “ты”. Сначала мучаясь от неловкости, потом, быстро входя во вкус, Светлана уже через два часа сравнительно легко обращалась к Панкратовой предложенным образом. Они обсудили кое-что. Люська обещала повозить Светлану по урокам к своим знакомым в разные гимназии и колледжи города. Надо, дорогая моя, учиться своему делу, повышать мастерство. Посоветовала периодически ездить в институт усовершенствования учителей на консультации. Не столько по своему предмету, сколько в кабинет психологии. А через день сама подошла к Галине Ивановне, ведя за собой Светлану, как телка на верёвочке, и попросила:

- Галь! Тут человеку денег надо подработать. Светлана Аркадьевна у нас, случайно выяснилось, один работник в семье. Родителей фактически кормит. У тебя есть знакомые при деньгах, которым репетитор по “языку” нужен? Есть, я знаю. Помоги девчонке. У неё, кстати, второй “язык” - французский.

Галина Ивановна смерила Люську холодноватым задумчивым взглядом, суховато промолвила:

- Помочь могу. Но ты для начала за себя попросила бы. Всё о людях, о людях. Когда о себе думать начнёшь? О себе не хочешь, о дочери подумай.

Светлана готова была провалиться сквозь землю. Вернее, сквозь пол. Завуч вела себя так, будто Светлана рядом не отсвечивала. Зачем-то приоткрывала постороннему человеку Люськину жизнь, Люськины проблемы. Нехорошо, некрасиво. Её после слов завуча охватил стыд. Получается, у Панкратовой тоже финансовая сторона страдает. Как-то неудобно принимать помощь от человека, который нуждается не меньше тебя. Если не больше. Родители, что ж, люди взрослые, тренированные нелёгкой жизнью. А Люське дочку поднимать надо. Девочке постоянно новая одежда требуется, обувь. Растёт ведь ребёнок. Фрукты нужны, соки, питание хорошее. Плюс школьные расходы. Светлана, пользуясь моментом, когда ни Хмура, ни Панкратова не смотрели на неё, вглядывались в глаза друг другу, принялась очень незаметно, мелкими шажками отползать в сторону. Лучше на безопасном расстоянии оказаться, не слушать, не наблюдать бестактное, ставящее в глупое положение Люську, поведение Галины Ивановны. Как у всех действительно хороших учителей, у Панкратовой было замечательно развито периферийное зрение. Вроде, продолжала всматриваться в глаза завучу, но и маневр Светланы заметила, не оставила без внимания.