Кэтрин Куртц - Сын епископа. Милость Келсона

• Название: Сын епископа. Милость Келсона
• Автор: Кэтрин Куртц
• Издательство: М.: ООО «Издательство АСТ»; СПб.: «Северо-Запад Пресс»
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-008563-Х (ООО «Издательство АСТ»), 5-93699-002-5 («Северо-Запад Пресс»)

«Хроники Дерини». Уникальная сага — «фэнтези», раз и навсегда вписавшая имя Кэтрин Куртц в золотой фона жанра «литературной легенды».

«Хроники Деринн». Сказание о мире странном, прозрачном и прекрасном, о мире изощренно-изысканных придворных интриг, жестоких и опаянных поединков «меча и колдовства», о мире прекрасных дам, бесстрашных кавалеров, порочных чернокнижников и надменных святых. Сказание о мире, силою магии живущем — и магию за великий грех считающем.

Настоящие поклонники фэнтези!

«Хроники Деринн» должны стоять на вашей книжной полке — между Толкиным и Желязны. Особенно — ПОЛНЫЕ «Хроники Дернин»!

---

— Но… Мариза — это имя моей сестры. Она умерла в ту самую зиму, когда я родился.

— Да, об этом я услышал, когда настало лето, — сказал Дункан, — и еще о том, что примерно в это же время ее мать родила близнецов. Пока я не увидел твою пряжку, мне и в голову не пришло, что один из этих детей мог быть моим.

— Вы говорите обо мне? — спросил Дугал совсем тихо.

Дункан уронил ладонь, чтобы внимательней посмотреть в глаза Дугалу.

— Сказать тебе, что ты нашел в тайничке твоей пряжки? — спросил он. Дугал кивнул в испуге.

— За несколько часов до того, как мы дали обеты, Мариза взяла по прядке наших волос и сплела из них колечко, на основу для которого пошли волоски из хвостов наших пони. Я знаю, что ты ее не помнишь, если даже и видел, но тебе могли попасться ее портреты. Ее волосы были почти серебряными, еще светлей, чем у Аларика. Конский волос был черным. Думаю, ты убедишься в этом, если вынешь то, что лежит внутри.

Почти что боясь дышать, Дугал приблизил кончики двух пальцев к тайничку и вытащил оттуда ни что иное, как волосяное колечко: овальное, оттого, что долго лежало стиснутым, почти что черное, но с вплетенными в узор нитями чистого серебра. В то время, как он держал колечко большим и указательным пальцами, не решаясь произнести ни слова, Морган подался вперед и впервые заговорил:

— Если хотя бы один из волосков — Дункана, я смогу это определить, Дугал, — спокойно произнес он. — А если нет, я это тебе тоже скажу. Можно?

Дугал без слов опустил колечко на его простертую ладонь, в страхе поглядев при этом на Дункана. Морган закрыл глаза, сомкнув кулак вокруг колечка, затем передал его Дункану.

— Да, там есть твой волос, — тихо сказал он. Но это не доказывает, что Дугал твой сын… А вероятно, лишь то, что у тебя с Маризой были отношения, о которых ты рассказывал. Дугал вполне может быть сыном Каулая. У тебя есть сестра-близнец, верно, Дугал?

— Это… все равно, как если бы у меня вдруг появилась еще одна тетка или племянница… смотря, кто из нас был ребенком Маризы.

— Это верно, — пробормотал Дункан. — Но я бы поспорил на все, что мне дорого, включая и свою весьма зыбкую надежду на спасение, что ребенок Маризы — ты. И знаешь почему? Сказать?

Дугал торжественно кивнул.

— Потому что ее ребенок от меня был бы частично Дерини. А мне кажется, именно на это мы непрерывно получаем намеки с тех пор, как вы с Келсоном вернулись сюда вместе, — твердо сказал Дункан. — И думаю, в ту ночь в Транше, когда ты помогал Келсону связаться с Алариком, произошло следующее: впервые в жизни твой деринийский дар был пробужден, но это напугало тебя до оцепенения. Это также объясняет, почему позднее, когда мы пытались прочесть твои мысли и установить, что с тобой творится, тебе легче всего было со мной. Помнишь?

Глаза мальчика все расширялись и расширялись по мере того, как Дункан говорил; теперь и руки Дугала дрожали. Он поспешил стиснуть их, чтобы унять дрожь, не смея отвести глаз от Дункана.

— Я… Хочется верить… — удалось ему наконец прошептать. — Я не собираюсь проявить неуважение к моему от… лорду Каулаю, но если… если мой отец — ты, это многое объясняет.

Дункан медленно и глубоко вдохнул. Настал поистине решающий момент.

— Мне известен только один способ доказать это тебе, помимо того, что я уже сделал, Дугал, — мягко сказал он. — Если я твой отец, то ты тоже Дерини. А раз уж ты Дерини, тогда… если ты пожелаешь — я должен оказаться способен связаться с тобой мысленно и передать в точности все, что помню о нас с твоей матерью. Я очень любил ее, Дугал, и я немало заботился о тебе все эти годы, до того, как хотя бы заподозрил, что ты можешь оказаться моим сыном. Я не могу возместить тебе все годы, что ты жил в неведении… и в этом нет вины никого из ныне живущих… но я могу попытаться перебросить мост через пропасть, которая, увы, разверзлась. Ты доверяешь мне?

— Да, — выдохнул Дугал.

— Ты действительно доверяешь мне? — переспросил Дункан.

— Ты доверял мне и прежде, но не мог меня впустить. Как ты думаешь, сейчас ты готов?

— Дункан, я не уверен, что у нас действительно есть время, — осторожно вставил Морган.

— Если все пойдет без сучка без задоринки, много времени не понадобится, — ответил Дункан, не отводя глаз от мальчика.

— Мы вполне успеем, если это то, чего Дугал действительно хочет.

Дугал сглотнул комок и кивнул.

— Он прав, Морган. Надо попытаться сейчас. Не пойдешь ли ты к Келсону и не передашь ли ему, что я прямо сейчас буду? Не рассказывай ему только, что случилось. У него сейчас и без того тьма забот.

— Дункан? — спросил Морган.

— Сделай, как он просит, — ответил епископ. — Мы справимся.

Глава двадцать первая

Я буду ему Отцом, и Он будет мне Сыном[22]

Как только дверь за Морганом закрылась, Дункан поглядел на Дугала.

— Не стоит терять время, — мягко заметил он. — Если хочешь прямо сейчас получить доказательства, делай в точности, как я скажу, возможно, без полного объяснения, какого ни одному из нас и не понадобилось. Дугал медленно покачал головой.

— Мне не хочется ждать, оте… — и опустил глаза. — Я только сейчас понял, что, может быть, все эти годы звал тебя, как полагается. — И продолжал уже ровнее. — Странно, но порой это даже выходит куда легче, чем когда я называл отцом старого Каулая.

— Он и был твоим отцом во всем том, что особенно важно для мальчика, который растет. Жаль, у меня не было возможности наблюдать, как ты рос. Конечно, я за тобой наблюдал, особенно, когда мы виделись при дворе. Но, думаю, испытывал бы нечто иное, если бы знал, что ты мой сын.

— Возможно, неспроста было так суждено, — застенчиво произнес Дугал. — Возможно, требовалось, чтобы я потерял одного отца, прежде чем обрету другого. Если бы я узнал о тебе, пока старый Каулай был еще жив, я бы не хотел его ранить.

— Я тоже. И надеюсь, ты всегда будешь чтить его память, — и Дункан улыбнулся, легко положив руку на предплечье мальчика. — Он дал тебе свое имя и свою защиту в годы, когда ты был наиболее уязвим. Теперь, когда его нет, а ты — мужчина, никого не ранит правда. — Улыбка стала шире — во все лицо. — Тебе следует знать, что будет, самое меньшее, одно затруднение… которое вызовет, в лучшем случае… неловкость. Если я захочу признать тебя, а мое намерение как раз такого, если и ты не против, то… непременно найдутся такие, которые назовут тебя ублюдком в дополнение, конечно, к Дерини.

Дугал улыбнулся.

— Тебя с Морганом они годами обзывают ублюдками. Каким-то образом, у меня до сих пор не создавалось впечатления, будто это имеет отношение к тому, кто были ваши отцы.

— Нет, — Дункан пододвинул табурет поближе к дугалову креслу спереди и одновременно извлек из-под ризы кристалл ширала на кожаном ремне. — Ты его помнишь, — спокойно заметил он, вложив камешек в руку мальчика. — Он принадлежал твоей матери. Она отдала его мне в ту ночь, когда я отдал ей пряжку.

Дугал пробежал пальцами по грубо отполированной поверхности и не спеша кивнул.

— И что я должен делать на этот раз?

— Большую часть того, что нужно делать, сделаю я. А тебя попрошу только раскрыться и не бояться. Попробуем воспользоваться кристаллом как связующим звеном. У тебя могут возникнуть необычные чувства, возможно, даже неприятные, но обещаю, вреда я тебе не причиню. Для начала попрошу тебя все время помнить о кристалле и попытаться внутренним зрением увидеть Маризу. Ты видел ее портреты?

Дугал сомкнул пальцы вокруг ширала и снова кивнул.

— Один, совсем маленький. Хотя это было давным-давно.

— Тогда позволь мне написать ее портрет словами в твоем уме, — предложил Дункан, сомкнув ладонь вокруг руки Дугала, которая держала кристалл, а другую возложил мальчику на голову, словно благословляя. — Закрой глаза и попытайся увидеть ее настолько отчетливо, насколько получится. Но не напрягайся, ищи ее, уговаривай явиться. Представь себе ее светлые волосы, словно расплавленное серебро, стекающие до талии, перетянутые у лба кружевной лентой из мельчайших цветов… Думаю, это были примулы…

Он чувствовал, как Дугал расслабляется под его прикосновением, и сам тоже закрыл глаза и увидел образ давно утраченной любимой…

— А в центре каждого цветка было по крохотному золотистому камешку, по цвету — в точности, как ее глаза — и почти как твои, — спокойно продолжал Дункан, — И она носила розовое платье, почти такое же, как ее румянец… кожа светлая… очень светлая…

Пока он говорил и одновременно передавал то же самое мысленно, образ, возникающий в мозгу Дугала, для него оказалось возможным читать не хуже, чем его собственный.

Сперва этот образ обозначился лишь на поверхности, затем постепенно начал размывать задрожавшие щиты.