Уильям Стирнс Дэвис - История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

• Название: История Франции. С древнейших времен до Версальского договора
• Автор: Уильям Стирнс Дэвис
• Жанр: Научпоп
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9524-5208-4

Уильям Стирнс Дэвис, профессор истории Университета штата Миннесота, рассказывает в своей книге о самых главных событиях двухтысячелетней истории Франции, начиная с древних галлов и заканчивая подписанием Версальского договора в 1919 г. Благодаря своей сжатости и насыщенности информацией этот обзор многих веков жизни страны становится увлекательным экскурсом во времена антики и Средневековья, царствования Генриха IV и Людовика XIII, правления кардинала Ришелье и Людовика XIV с идеями просвещения и величайшими писателями и учеными тогдашней Франции. Революция конца XVIII в., провозглашение республики, империя Наполеона, Реставрация Бурбонов, монархия Луи-Филиппа, Вторая империя Наполеона III, снова республика и Первая мировая война… Автору не всегда удается сохранить то беспристрастие, которого обычно требуют от историка, но это лишь добавляет книге интереса, привлекая читателей, изучающих или увлекающихся историей Франции и Западной Европы в целом.

---

«Великий монарх» только гордился «своими» осадами. Человеком, который действительно руководил ими, был его главный комиссар по фортификации, Вобан, который усовершенствовал искусство атаковать и оборонять города еще больше, чем Тюренн усовершенствовал стратегию и тактику. В сущности, Вобан, вероятно, был для Людовика более ценным военным специалистом, чем даже его более знаменитый современник-маршал. Учитывая короткую дальность стрельбы тогдашней артиллерии, его схемы атаки с помощью длинных траншей, которые он называл параллелями, «рикошетного» огня, «батарей приближения» и других приемов кажутся чудесами изобретательности. После того как город был захвачен, Вобан направлял весь свой гениальный дар на перестройку городских укреплений, чтобы сделать их неприступными. Была даже хвастливая поговорка: «Ни один город, который Вобан честно атаковал, не устоял перед атакой. Ни один город, который он один раз укрепил, никогда не был взят». Короче говоря, этот офицер, которого Лувуа и Людовик нашли простым капитаном и возвысили до маршала Франции, создал систему фортификации и ведения осады, которая просуществовала до наших дней (то есть до начала XX в. – Пер.), когда появление дальнобойной артиллерии и сверхмощных взрывчатых веществ заставило внести в нее изменения[92].

Итак, благодаря гению Кольбера, Лувуа, Тюренна, Вобана и последнего в списке, но не последнего по значению Лионна, очень находчивого, ловкого и умелого секретаря по иностранным делам, Людовик XIV владел не просто великим королевством. Он обладал великим королевством, все экономические и военные ресурсы которого находились полностью в руках короля и в котором очень талантливые государственные служащие и военачальники были готовы исполнить желание своего повелителя. Учитывая образование, полученное Людовиком, его взгляды на жизнь и его честолюбивые мечты, легко понять, что вскоре он заставил свое имя звучать во всех уголках Европы.

Глава 10. Людовик XIV – властелин Европы

Ссора с папой. Характер войн Людовика. Вторая война: нападение на Голландию. Гугеноты при Людовике XIV. Пагубные результаты репрессий. Любовницы Людовика. Рисвикский мир. Соперничество наследников испанского трона. Война за испанское наследство. Утрехтский договор. Со смертью Людовика кончается эпоха

О природе единовластия и могущества Людовика XIV было сказано в предыдущей главе. Осталось рассказать лишь о том, как этот король использовал свои возможности, подобных которым до этого не было ни у кого в истории Франции. Не только власть самого Людовика была огромной, но прежние соперники его династии слабели и угасали. Испания засыпала без надежды на пробуждение; причиной ее угасания были губительные войны, непросвещенное правительство и оцепенение умов, скованных страхом перед инквизицией. Германия после Тридцатилетней войны рассыпалась на несколько сотен слабых и бедных княжеств; Австрия, которая формально считалась главой этих государств, была ослаблена и утратила доверие. В Англии умер могучий Кромвель, и его место занял развратник и мот Карл II, который настолько не уважал свое королевское достоинство, что вскоре захотел быть фактически на содержании у своего кузена Людовика. Голландия казалась сильной на море, но позже ход событий показал, что Голландской республике не хватало ни населения, ни ресурсов, чтобы успешно противостоять на суше первому монарху эпохи. Более далекие от Франции страны, например Швецию или Польшу, вряд ли можно было принимать в расчет, хотя французское дипломатическое ведомство, не имевшее себе равных, часто привлекало эти государства на сторону своего повелителя. Что до Турции, все еще имевшей большие претензии империи воинственных иноверцев, то ее падишах был вполне готов заключить союз с «христианнейшим королем» для чего-нибудь вроде войны против их общего врага Австрии. Таким образом, положение во всей Европе было самым благоприятным для грандиозных планов Франции.

Однако Людовик после того, как стал править сам, еще несколько лет не начинал войну. Это было счастливое время, когда Кольберу было разрешено в полной мере применить его гениальные способности реформатора и данные казначейства постоянно отражали рост процветания страны. Но Людовик быстро дал понять, что намерен предъявить права на лидерство среди всех монархов. В 1661 г. испанский посол в Англии в злополучную минуту осмелился потребовать себе на одной из придворных церемоний место более почетное, чем у его французского коллеги. Интересно, что между проживавшими тогда в Лондоне испанцами и французами произошла ссора с применением оружия из-за того, чей посол должен идти впереди другого посла в процессиях при дворе Карла II, а англичане сохраняли нейтралитет и с усмешкой наблюдали за этим сражением. Испанцы победили и убили лошадей, запряженных в карету французского посла, а карета посла Испании триумфально уехала с места боя вслед за каретой короля Карла. Как только об этом оскорблении стало известно в Париже, Людовик громогласно заявил, что отомстит за него, и приготовился к войне. Испанский двор, зная, как слаба Испания, смиренно извинился перед королем Франции, отправил в немилость своего слишком усердного посла в Лондоне и направил своим представителям при всех европейских дворах официальный приказ никогда не требовать более почетного места, чем у представителей Франции. Такая дипломатическая победа над государством, которое до этого было самой гордой монархией в мире, показала всему миру, как велик престиж «короля-солнце».

В 1662 г. папа римский Александр VII тоже ощутил на себе гнев Людовика. Этот тогдашний папа имел личные счеты с Мазарини. Когда во время драки корсиканские гвардейцы папы выстрелили внутрь дворца, где жил французский посол в Ватикане, и убили нескольких человек из его свиты, эти буяны не понесли серьезного наказания. Людовик был искренним католиком, но, когда речь шла о его интересах, без колебаний применял к святейшему отцу угрозы или силу в любых мирских делах. Теперь он поспешно приказал армии из 24 тысяч человек войти на территорию Папского государства[93], а Парижский университет в это время осудил с научной точки зрения учение о том, что папа имеет власть над королями.

Александр ждал помощи от Австрии и Испании, но ждал напрасно. За несколько дней до того, как французская армия вошла в Рим, папа был вынужден принести искренние извинения, выплатить денежную компенсацию и отправить собственного племянника, кардинала Киджи, специальным послом в Париж, чтобы тот передал королю глубокие соболезнования его святейшества. После этого Людовик мог гордиться тем, что унизил папу так же сильно, как унизил наследника грозного Филиппа II. Все правители и народы Европы почувствовали великий, смешанный с почтением страх перед королем Франции и теми, кого он защищал. В 1662 г. Людовик добавил к своим владениям прекрасный город Дюнкерк, расположенный на самом краю Фландрии. Кромвель в упорной борьбе отнял Дюнкерк у испанцев, но теперь Карл II нуждался в деньгах и нисколько не гордился тем, что сохраняет для Англии второй Кале. Карл быстро продал Франции этот важный город за 5 миллионов ливров. Так Людовик ценой сравнительно малых расходов приобрел город, который, находясь в руках более агрессивного английского правительства, был бы для Франции как бельмо на глазу. До 1668 г. король продолжал таким же образом повышать престиж своего государства без серьезных боевых действий. Кольбер каждый день, не проливая крови, одерживал экономические победы. Родовитые аристократы перестали интриговать и устраивать заговоры: они начинали получать удовольствие от своей роли ярких бабочек, порхающих в великолепном дворе. Промышленный и торговый талант средних и низших классов французского общества беспрепятственно получал поддержку. Гугенотское меньшинство жило в мире с католическим большинством. Хотя король и правил самодержавно, в это время самодержавие было полностью повернуто к людям своей справедливой и эффективной стороной. Никогда, ни раньше, ни позже, Франция не выглядела долгое время более процветающей, спокойной и счастливой, чем в эти золотые годы с 1661 по 1668.

Естественно, что при таком упорядоченном правлении и большом материальном процветании возникли литература и умственная жизнь, достойные истинного золотого века. Корнель, основатель французской трагедии, умер лишь в 1684 г. Возможно, свои самые великие произведения он создал до того, как Людовик XIV начал править сам, но в блистательные дни собственного правления «короля-солнце» творили Расин (1639–1699), чьи трагедии заслуживают почти такой же славы, как трагедии Корнеля, и прежде всего Мольер (1622–1673), «князь комедии», галльский Аристофан, чьи персонажи стали бессмертными литературными типами. Возможно, он был бы равен по гениальности Шекспиру, если бы его муза, кроме комедий, вдохновила его и на трагедии. Это всего три имени из большого списка французских литераторов того времени, взошедших на олимп славы. Были еще Лафонтен, чьи басни стали классикой; Боссюэ, красноречивый придворный проповедник, в чьих проповедях и речах выражено все лучшее, что было в католическом христианстве; Фенелон, тоже церковный литератор, чья слава едва ли меньше славы Боссюэ; Паскаль, математик и философ. Чтобы выбрать совершенно другой тип гениального дарования, добавлю к этому списку мадам де Севинье, в «письмах» которой перед нами раскрывается непревзойденная картина жизни двора в ту эпоху и умственный кругозор тогдашней знати.