Наталья Светлова - Научиться дышать

• Название: Научиться дышать
• Автор: Наталья Светлова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016

Бедность не порок. А богатство вполне может им быть. Иван Волков знает об этом не понаслышке, порой с трудом сводя концы с концами. Болезнь не приговор. Но зачастую самые близкие именно так и считают. Ирина Вересова окружена толпами разных людей, но почему же тогда так одиноко? И они оба осознают: пока дышишь - живёшь, ведь каждый вдох заставляет сердце биться, вопреки всему.  РЕЙТИНГ: 18+ (не могу гарантировать, что рейтинг будет оправдан). СЛОГАН: И он сможет положить к ее ногам весь мир, ведь он измеряется не только деньгами.  За помощь с вычиткой благодарю Ксению Илинару и Ирину Михайлову!  

---

— Привет, кофе. А еще говорят, что «Нескафе» дарует заряд бодрости, — уныло сказала Ирина, насыпая растворимый кофе в кружку.

Ветер ударил своим кулачищем прямо в окно, предвещая надвигающуюся грозу. Порывы его усиливаются с каждой минутой, гонят рябь по серым, таким же унылым лужам, срывают листья с деревьев. Погода напоминает густую серую гуашь, когда чья-то неумелая рука делает мазки, разбрызгивая грязь и дождь по полотну города.

Это уже не первая осень, которая наполнена безнадежной болью и безраздельным властвованием сожаления. Траурная вуаль была накинута на ее жизнь, плечи покрывала черная накидка, а веки слиплись от слез. Что ж, погода рано или поздно изменит свое настроение с ля-минора на до-мажор. После дождя всегда выходит солнце. Испокон веков так было, и так всегда будет. А значит, сейчас самое время привести себя в порядок.

Когда она потянулась за косметичкой, которая больше не пестрела брендами и эксклюзивной профессиональной косметикой, в дверь постучали. Сердце на секунду учащенно забилось от засилья глупых мыслей в голове, но это оказалась всего лишь Любка — соседка.

— Привет, подруга. Не одолжишь соли? — спросила женщина и, не дожидаясь ответа, прошла внутрь. — Может, по чайку?

Вересову всегда удивляла подобная бесцеремонность соседки. Бесцеремонность — это о людях. Главная их черта. Они владеют лишь двумя техниками существования друг с другом в этом мире. Либо мы живем, руководствуясь постулатами политики невмешательства, не считая нужным принимать участие в жизни других людей. Эгоизм правит бал. Либо применяем жестокую политику вторжения, действительно веря в то, что наша агрессивная забота кому-то нужна. Беспардонность берет в руки дирижерские палочки.

— Я уже позавтракала, а тебе чаю налью. Вот соль.

— К черту эту соль! Задолбал он меня, понимаешь? Сил моих больше нет – с этим упырем жить! — воскликнула Любка. — Вот он где у меня, кровопийца, — провела указательным пальцем по шее.

— Ты о ком? — без особого интереса спросила Ирина, мечтая отделаться от очередного дурацкого разговора.

— О Витьке, о ком еще. А сто грамм не найдется?

Девушка отрицательно мотнула головой. Больше в ее доме спиртное не найдется. Никогда.

— Жаль. Такая молодая девка, а нет даже коньяка?

— Я не пью.

— Антибиотики? — понимающе хмыкнула женщина.

— Нет.

Люба окинула ее подозрительным взглядом, удивляясь, что у девчонки ее возраста нет бутылочки. Так не бывает!

— А с подружками запить раздражение на этих козлов? Посидеть девочками, так сказать?

— Я не употребляю спиртное, и точка. Может, закроем эту тему? Я, честно говоря, немного занята.

Недовольство начало щекотать Вересовой ноздри, словно пары этого пресловутого алкоголя. Невозможно оставаться в здравом рассудке в окружении людей, вечно засовывающих свой нос в самую гущу твоих личных дел и выворачивающих там все вверх дном. Когда же люди, черт бы их побрал, поймут, что у каждого человека есть зона неприкосновенности под названием «личная жизнь»?!

— И чем таким ты занята? Явно не работаешь. Мать, от тебя мужик случайно не ушел?

Ирину как обухом по голове ударило. В этой провинциальной, если не сказать сельской женщине, любящей выпить и похаять своего мужа, проснулся ясновидящий? Или все без труда читают ее, точно дешевый романчик о любви или бульварный журнальчик? Наверное, у нее на лице идет бегущая строка «Неудачница».

— С чего ты это взяла?

— На лицо свое посмотри.

Видимо, действительно написано. Девушка достала зеркальце и осмотрела себя со всех сторон.

— Круги под глазами, как у этой... у панды. Не знаю, зачем придумывают такие сравнения. У моей тетки из Подмосковья такие же, когда с дядькой подерется. И лицо какое-то землистого цвета, осунувшееся. Спишь мало, точно говорю.

Соседка занялась чаем, заодно приканчивая запасы печенья. А Ирина тем временем внимательно смотрела на свое лицо, не узнавая его. Оно стало таким острым, как стрелки на отутюженных брюках. Морщинки заострились и стали ярче, так и крича: дотронься до них — и порежешься. Глаза впали, очерченные фиолетово-синими полукружьями. Кожа под глазами истончилась от недосыпа и слез. И губы потеряли свою прежнюю сочность и припухлость. Она вся потеряла что-то очень важное от себя прежней. Возможно, душу.

— Просто в жизни не самая светлая полоса.

— У всех у нас эта полоса одного цвета — черного, — с набитым ртом выговорила Любка. — Что делать? Жизнь такая.

Кажется, ее не очень-то заботили все эти жизненные полосы. Лишь бы была возможность посплетничать. Обычная жизнь обычного среднестатистического человека: устремления в никуда, задыхающиеся амбиции, пустота. Иметь так много жизни в своем распоряжении и сделать так мало: оставить после себя еле заметный след, который будет занесен первым же попутным ветерком. Большинство так и вовсе никогда не поймет, зачем живет.

— Мы сами, Люба, выбираем цвет своей жизни. Если он черный, значит, проблема в нас.

— Да конечно! Еще чего. Этот придурок мне мозг выносит каждый день, а я виновница того, что в жизни черная полоса? Это все он! Нищеброд несчастный, алкоголик.

— Зачем ты вышла за него замуж? Зачем родила ему двоих детей?

Господи, зачем мы все делаем какую-то дрянь, а потом сетуем на свое скудоумие и свою ограниченность? То, что каждый получает на выходе в своей жизни — только его собственная заслуга. Его силы воли, мужества и смелости. Или же его узколобия и недалекости. Выбор в руках каждого из нас: можно смять его, как ненужную бумажку, и запустить в урну, а можно написать на этом клочке целую историю счастья и любви. Ведь дело не в размере листа и не в качестве чернил, а только в твоей решимости и готовности к переменам.

— Черт уже разберет. Порывалась ведь уйти от него кучу лет назад, а так и зависла в этом болоте. Теперь эти оболтусы подрастают, его копии. Чего я заходила-то. — Она подняла глаза от чашки с чаем, и Ирина увидела в них то, что видит каждый раз в своих — петлю, виселицу, эшафот, приговор. — Нажрался вчера, урод, с дружками. А сегодня соли в борще мало, и дома закончилась. Разорался на весь дом!

— Сочувствую, — все, что смогла выдавить из себя Вересова.

— Уже поздно сочувствовать. Слишком поздно. Потопаю я к этому монстру. Соль верну позже.

— Можешь не возвращать, — простила ей этот невеликий долг Вересова и закрыла дверь. — Соль я могу купить и сама.

Теперь у нее нет никого, кроме Джордана. Поэтому денег на соль много. Соль и зеркала — вот и все описание ее нынешней жизни. Котенок, словно прочитав ее мысли, прибежал из комнаты и потерся о ногу хозяйки.

«Кошка — самый ярый анархист», — подумалось Ирине, когда наполняла миску кота кормом.

Хемингуэй абсолютно прав. Приобщившись к жизни с котенком, она стала чувствовать себя иначе. Человек действительно пакостит и не прибирает за собой, в отличие от свободных и своеобычливых котов. Люди неизменно проигрывают в любых сравнениях с животными. Им еще учиться и учиться у котов. Пожалуй, стоит перечитать «По ком звонит колокол». Решив так, девушка принялась за сборы. Скоро выходить.

***

На улицах Арбата зацвели лужи, точно цветы в маковом поле. Хлюпанье и шлепанье обуви создавало неповторимую, встречающуюся только осенью мелодию. Творческим людям она навевала новые идеи, вдохновляла на передачу новых чувств.

Ирина устроилась с небольшим переносным холстом в довольно укромном местечке, не горя желанием быть увиденной полицией и выгнанной с этого места. Она получала удовольствие, рисуя тут, порой совершенно безвозмездно, в любую погоду.

Когда-то, кажется, в прошлой жизни, она и не представляла себя, сидящей среди обычных людей, спешащих по своим делам, в обычной одежде с самыми обычными помыслами в голове.

— Здравствуйте, — к ней подошел мальчишка лет десяти. Шапка сбилась набок, куртка и штаны заляпались грязью. — Можно у вас заказать портрет?

— Можно. Кого рисовать будем? Тебя?

Он кивнул, и девушка помогла ему правильно устроиться на стуле. Ребенок не мог усидеть спокойно, и в этом не было его вины. В нем она видела еще одну закономерность жизни. Все мы так суетимся, возимся на пустом месте, дергаемся. И в итоге картина всей нашей жизни выходит смазанной и нечеткой, разительно отличаясь от желаемого результата.

— Как тебя зовут, малыш? — спросила Ирина, смешивая краски и меняя кисти.

— Дима.

— Портрет для себя хочешь или в подарок?

— Маме подарить. Она болеет, — с некоторой запинкой ответил мальчик, — но я очень люблю ее.

— Все так и есть, Дима. Мы любим маму, несмотря ни на что. Мы должны ее любить. Ты молодец.

Сердце сжалось от тянущей, колющей, режущей боли одновременно. Когда болит душа, боль нельзя классифицировать. Она становится цельной, вбирает в себя все разновидности и понятия страданий. Боль срастается с тобой, становится неделимым единством.