Колин Гувер - Потерявший надежду

• Название: Потерявший надежду
• Автор: Колин Гувер
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-389-10378-8

Автор бестселлеров Колин Гувер заворожила читателей своим романом «Без надежды», в котором рассказывается история девушки по имени Скай, встретившейся с давно потерянным другом детства Дином Холдером. С помощью Холдера Скай приоткрывает шокирующие семейные тайны и примиряется с воспоминаниями и эмоциями, которые оставили после себя глубокие шрамы. В романе «Потерявший надежду» раскрывается правда про Дина Холдера. Его преследуют воспоминания о маленькой девочке, которую он не смог спасти от неминуемой опасности. Вся его жизнь омрачена чувством вины и раскаяния. Он не прекращает искать ее в надежде, что, найдя, обретет покой, необходимый для движения вперед. Но Холдер не мог даже предположить, что встреча с ней принесет ему еще бо́льшие муки. Холдер узнает, как события детской жизни Скай повлияли на него и его семью, и это заставляет его искать свое искупление в спасении Скай. Но только любовь к Скай помогает ему исцелиться самому. Впервые на русском языке!

---

Блин! Если в этот миг она не чувствует себя виноватой, то мне уж точно не в чем себя винить. Мы пожалеем об этом потом.

Я приникаю губами к ее рту, и она, ловя воздух, громко стонет, полностью и искренне позабыв о своем парне. Все ее внимание на сто процентов сконцентрировано на движении моей руки, а мое внимание – на том, чтобы натянуть презерватив, пока она не начала думать о своем парне.

Осторожно опускаюсь на нее сверху, прижимаюсь губами к ее губам, вхожу в нее, полностью воспользовавшись ситуацией и понимая, что потом буду об этом сожалеть. Понимая, что уже сожалею об этом.

Но тем не менее продолжаю начатое.

* * *

Эми оделась и сидит на краю моей кровати, обувая туфли. Я уже влез в джинсы и иду к двери спальни, не зная, что сказать. Понятия не имею, как или почему это случилось, и, судя по выражению ее лица, она тоже этого не понимает. Она встает и идет к двери, по пути взяв с комода снимки, которые нашла в комнате Лесс. Я придерживаю дверь, не зная, должен ли пойти за ней, поцеловать на прощание или сказать, что позвоню.

Что, черт возьми, я только что натворил?

В коридоре она останавливается и поворачивается ко мне лицом. Правда, она смотрит не мне в глаза, а на фотоснимки у себя в руках.

– Я приехала только за снимками, так ведь? – осторожно спрашивает она.

Эми в тревоге хмурится, и я догадываюсь: она боится, как бы я не подумал, будто между нами произошло что-то серьезное.

Мне хочется уверить ее, что я не собираюсь ничего говорить. Приподнимаю ее подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза, и улыбаюсь:

– Ты приехала за снимками. Так и есть. А Томас дома, помогает отцу во дворе.

Она смеется, если это можно назвать смехом, и с благодарностью смотрит на меня. На миг воцаряется неловкая пауза, а потом она снова смеется.

– Черт, что это было? – спрашивает она, махнув рукой в сторону моей спальни. – Холдер, это были не мы. Мы не того сорта люди.

Согласен. Прислонившись головой к дверному косяку, я чувствую, что начинаю раскаиваться. Не знаю, что на меня нашло и почему меня сразу же не остановило то, что она встречается с другим. Единственное оправдание – наше общее горе. А наше горе – прямой результат эгоистичного поступка Лесс.

– Давай переложим вину на Лесс, – полушутливо говорю я. – Будь она здесь, этого не случилось бы.

– Угу. – Эми улыбается, игриво скосив на меня глаза. – Ну что за стерва – заставила нас совершить такую низость. Да как она посмела!

– Так и есть, – смеюсь я.

Эми поднимает руку со снимками.

– Спасибо за… – Она смотрит на фотографии и на миг умолкает, потом обращает взгляд на меня. – Спасибо тебе, Холдер. За то, что выслушал меня.

Я отвечаю на ее благодарность кивком и смотрю, как она спускается по лестнице. Потом закрываю входную дверь и иду в свою спальню. Беру ноутбук и открываю письмо, которое писал час назад до появления Эми в моей комнате.

Глава 3 3/4

Лесс,

в том, что случилось сейчас с Эми, виновата только ты. Это очевидно.

Х.

Глава 4

Лесс,

мои поздравления с двухнедельной датой со дня смерти. Грубо? Может быть, но извиняться не буду. В понедельник мне надо возвращаться в школу, но я совсем этого не хочу. Дэниел передает мне все сплетни, хотя я все время повторяю, что мне это до лампочки. Разумеется, все считают, будто ты убила себя из-за Грейсона, но я знаю: это не так. Задолго до встречи с ним ты только притворялась живой.

Есть еще одно происшествие, о котором я тебе не рассказывал. То самое, которое побудило меня заставить Грейсона порвать с тобой. История сложная, но после того вечера все теперь твердят, что я напрямую отвечаю за твое самоубийство. Дэниел говорит, что народ даже сочувствует Грейсону, а тот подонок и рад.

Самое пикантное в этой сплетне то, что якобы моя огромная вина в твоем самоубийстве пробуждает во мне самом суицидальные наклонности. И если массы говорят такое, то это, вероятно, правда?

Честно говоря, мне страшно себя убивать. Никому об этом не говори. Но сейчас ты этого сделать не сможешь, даже если бы захотела. Однако это правда. Ведь я понятия не имею, чего можно ожидать после этой жизни. А что, если жизнь после смерти еще хуже той, от которой убегаешь? Требуется большая смелость, чтобы добровольно и безрассудно нырнуть в неизвестность. Не могу не восхищаться тобой, Лесс, ты на порядок смелее меня.

Ладно, заканчиваю письмо. Не привык много писать. Гораздо удобнее набирать текст, но тебе ведь нравится преодолевать трудности, верно?

Если в понедельник увижу Грейсона в школе, оторву ему яйца и пришлю тебе по почте. Какой твой новый адрес?

Х. * * *

Когда я въезжаю на парковку, Дэниел ждет меня у своей машины.

– Каков план игры? – спрашивает он меня, едва я открываю дверь.

Я напрягаю мозги, силясь что-то вспомнить. Не припоминаю ничего такого, что потребовало бы «плана игры».

– Какой план игры?

– На сегодня, тупица. – Он направляет на свою машину пульт сигнализации и блокирует двери, потом направляется к школе вместе со мной. – Знаю, как ты не хочешь сюда идти, так что, думаю, нам понадобится план для отвлечения внимания. Хочешь, я буду угрюмым и апатичным, чтобы народ не стал доставать нас? Сомневаюсь, – ответил он сам себе. – Это может подстегнуть людей подойти к тебе с ободряющими словами, так похожими на соболезнования, а насколько я знаю, тебя и так тошнит от этой чепухи. Если хочешь, я могу подсуетиться и отвлечь от тебя внимание. Можешь мне не верить, но две последние недели все только о тебе и говорят. Меня это так достало, блин!

Мне не нравится, что людям больше не о чем разговаривать, но нравится, что Дэниела это раздражает так же, как меня.

– Или мы можем вести себя нормально в надежде, что народу есть о чем поговорить помимо того, что случилось с Лесс. О-о! О-о! – игриво произносит он, поворачиваясь ко мне. – Я могу идти впереди тебя с рассерженной физиономией, как охранник, пусть даже ты крупнее меня. И если кто-нибудь попытается подойти к тебе, я ему врежу. Хорошо? Сыграешь роль рассерженного скорбящего брата? Ради меня? Ну пожалуйста!

Я смеюсь:

– Думаю, мы вполне обойдемся без плана.

Он хмурится, видя мое нежелание сыграть свою роль:

– Ты недооцениваешь удовольствие, которое получают люди от сплетен и догадок. Просто молчи, а разговаривать, если понадобится, за нас буду я. Уже две недели я борюсь с желанием наорать на этих уродов.

Я ценю его заботу, но на самом деле не жду от сегодняшнего дня ничего особенного. Во всяком случае, пожалуй, люди постесняются при мне говорить о неприятном. От смущения они вообще не станут ничего говорить, и именно это меня устраивает.

Звонок на первый урок еще не прозвенел, поэтому все стоят снаружи. Сейчас я впервые вхожу в школу без Лесс. Одна только мысль о ней возвращает меня к тому моменту, когда я вошел в спальню и обнаружил ее. Не хочу вновь переживать те минуты. Не сейчас. Вытаскиваю из кармана сотовый и делаю вид, будто занят им, пытаясь отвлечься от мысли, что Дэниел, возможно, прав. Все вокруг нас притихли, и я хочу только, чтобы все поскорее пошло как обычно.

У нас с Дэниелом только третий урок общий, поэтому, когда мы входим в школу, он машет мне и идет в другую сторону. Я открываю дверь в нашу классную комнату, и почти сразу же воцаряется тишина. Все глаза устремлены на меня. Ребята молча смотрят, как я подхожу к парте.

Держу в руках телефон и продолжаю делать вид, что занят им, но остро чувствую присутствие каждого человека. Правда, это помогает не встречаться ни с кем глазами. Если не смотреть людям в глаза, они, скорее всего, не подойдут ко мне. Интересно, а может, мне только кажется, что народ сегодня ведет себя не как до самоубийства Лесс? Может, дело во мне. Но мне не хочется так думать. Если дело в этом, тогда сколько еще это продлится? Сколько еще мне придется каждый миг думать о ее смерти и как это повлияет на всю мою жизнь?

Я сравниваю утрату Лесс с потерей Хоуп много лет назад. Долгие месяцы после похищения Хоуп мне казалось, что все происходящее наталкивает на мысли о ней. Проснусь, бывало, утром и думаю, где просыпается она. Чищу зубы и задаюсь вопросом, купил ли ей человек, забравший ее, новую зубную щетку, поскольку у нее с собой ничего не было. Завтракаю и думаю: знает ли похититель, что Хоуп не любит апельсиновый сок, но зато очень любит молоко. Ложусь вечером в постель, гляжу из окна спальни на ее окно напротив и спрашиваю себя, есть ли вообще у нее теперь своя спальня.

Стараюсь вспомнить, когда эти мысли наконец прекратились, хотя не думаю, что они ушли полностью. Я по-прежнему думаю о Хоуп больше, чем следует. Прошло уже много лет, но каждый раз, поднимая глаза к небу, я думаю о ней. Каждый раз, как кто-то называет меня Дином вместо Холдера, я вспоминаю о ней и о том, как смеялся, когда она в детстве коверкала мое имя. Каждый раз при виде браслета на руке девушки я вспоминаю о браслете, который Лесс ей подарила всего за несколько минут до того, как ее увезли.