Эшли Дьюал - 23 оттенка одиночества (СИ)

• Название: 23 оттенка одиночества (СИ)
• Автор: Эшли Дьюал
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2015

Чтобы вернуться к нормальной жизни, Китти Рочестер забывает о прошлом. Она начинает все заново – с нуля – будто сердце и вовсе не разбивалось на осколки; будто воспоминания не приносят боли и не оставляют следов. Однако, оказывается, невозможно убежать от собственных страхов. Особенно тогда, когда у них жгуче-черные волосы и невообразимо голубые глаза.

---

- А кто сказал, что я проснулась?

Два года назад

- Вы пытались покончить с собой?

- Да.

- И вы вскрыли себе вены.

- Да.

- Вы бы повторили это вновь?

Надменно усмехаюсь. Отворачиваюсь и гляжу в окно на пышное дерево. Его ветки тарабанят по стеклу, хотят прорваться внутрь, как и глаза доктора, пытающиеся прорваться внутрь моей головы. Тщетно. Даже если бы я и горела желанием кому-то что-то объяснять, меня бы все равно не поняли. Оттого данный разговор кажется мне полной бессмыслицей.

Бинты неприятно стягивают кожу на запястье. Раны жгут. Я сжимаю их свободной рукой, и незаметно стискиваю зубы, стараясь заглушить боль новой болью.

- Катарина, вы помните, что вы почувствовали?

- Когда именно? – смотрю на доктора. – Когда резала или когда уже порезала?

- Катарина Рочестер, – мужчина встает. Уверена, он ненавидит свою работу, и оттого ненавидит меня еще сильнее. Возня с сумасшедшей психопаткой – не лучшее занятие субботнего вечера. – Отвечайте на вопросы.

- Вы уже задавали их.

- Отвечайте еще раз.

- Зачем? – горблю спину. – Чтобы вы написали в бумажке, будто мне легче? Вам не доставит никакого труда черкнуть пару слов и без моего вмешательства.

- Зачем вы так говорите?

- Мой сарказм умер одновременно с чувством юмора. Простите.

- Вы говорите о тех секундах, когда ваше сердце перестало биться?

Сглатываю.

- Да, именно о них.

- И как это было?

- Холодно. – Скучающе зеваю. – Сравните мои ответы с прошлыми результатами. Думаю, они несильно изменились.

- Вас не выпустят из больницы, пока я не дам добро, вы это понимаете? – Доктор тяжело выдыхает. – Хотя бы попытайтесь помочь себе, Катарина.

- Не хочу.

- Почему? Одна ошибка – не повод опускать руки.

- Я двадцать два дня думала о самоубийстве. А на двадцать третий – наконец, решилась. Так что если мне и приходилось еще что-то так тщательно обдумывать – я об этом не помню.

- Хотите сказать, что вы, действительно, хотели умереть?

- К тому моменту, когда я взялась за лезвие, я уже не могла дышать.

Доктор недоуменно морщит брови, а я усмехаюсь. Вновь смотрю в окно.

- Вот видите, - пожимаю плечами, - я так и знала, что вы не поймете.

ТРОЙ

Китти пыталась покончить с собой.

Я сижу на полу около двери и смотрю сквозь стены, не представляя о чем и думать. Неясное чувство разгорается где-то в груди, и я понятия не имею, что это: вина, страх? Я пытаюсь расшифровать мысли, но лишь тону в вопросах. Мне хочется ворваться к Китти и крепко сжать ее в своих объятиях, но также мне хочется унестись отсюда как можно дальше, ведь если я причинил ей столько боли, могу ли я находиться рядом?

Я привык разгребать проблемы. Так уж вышло, что семья у меня дерьмовая. Но я и представить себе не мог, что существуют вещи пострашнее папиной злости. Я даже не думал, что кто-то может быть ко мне привязан; что я заслуживаю этой привязанности. И как же я ошибался. Во всем.

Когда жизнь внезапно пускает скупую слезу и дает тебе шанс на исправление, не надо рассуждать. Надо действовать. Не надо задаваться вопросами: а правильно ли это, а стоит ли. Надо просто посылать все как можно дальше и впиваться зубами в эту чертову возможность. А я слинял, убежал, доверился словам заинтересованного лица. А, может, просто испугался. Не знаю. В любом случае, я упустил свой шанс. Но более того, я еще и навредил дорогому человеку. Китти ведь могла умереть. Как бы я жил с этим?

С силой сжимаю в кулаки руки и откидываю назад голову. Даже мысли о том, как ее глаза закрываются, раздирают на части. Китти бледная, холодная, испуганная. И она больше не дышит. Не смеется, не поправляет волосы, не касается пальцами лица.

- Трой?

Я резко поднимаю подбородок. Рядом оказывается Джейк.

- Чувак, я болтал со Стелз, она говорит, что ты должен уйти.

- Я ничего не должен. – Так упрямо стискиваю зубы, что сводит челюсть.

- Но так попросила твоя подружка.

- Китти хочет, чтобы я уехал?

Мой голос холодный, да и сам я похож на кусок металла, которому наплевать, что творится вокруг. Но внутри взрываются шары из злости. Я слышу, как сердце отбивает бешеный ритм, и схожу с ума от этого громкого звука, отдающегося по всему телу.

- Да. Она не выйдет, пока ты здесь.

- Хорошо, - резко поднимаюсь. – Если она этого хочет.

- Слушай, Трой, я…

- Не сейчас.

- Скажи, в чем дело, - настаивает Джейк. Он плетется следом и, несмотря на плохое предчувствие, которое сто процентов атакует его голову, продолжает расспрос. – Между вами что-то произошло. Но что именно? Ты сам не свой.

- Это долгая история. Тебе необязательно о ней знать. – Нажимаю на кнопку лифта, не хочу, чтобы он приезжал. Я должен вернуться, обнять Китти и сказать ей о том, что не отпущу ее.

- Трой, Стелз орала, как сумасшедшая, а твоя красотка закрылась в ванной.

- Нет. – Резко зажмуриваюсь. Борьба с собой выматывает. Я чувствую, как схожу с ума, как теряю контроль. Я должен исчезнуть, должен оставить ее в покое.

Дверцы лифта открываются. Через пару минут мы оказываемся на улице. Джейк ловит такси, а я невольно замираю и смотрю вверх. Вдруг Китти тоже на меня смотрит?

- Едешь?

- Да.

Встряхиваю головой. Я до сих пор чувствую вкус ее губ, мои руки до сих пор горят от ее прикосновений. Черт, ничего ведь не изменилось! Я как был опасен, так и остался плохим кандидатом, который не делает жизнь лучше; который лишь рушит ее.

Китти Рочестер заслуживает лучшего. Она должна выкинуть меня из головы, ведь именно я оказался тем самым препятствием, которое способно погубить все, к чему она стремилась. Вопрос лишь в том, смогу ли я от нее отказаться?

Думаю, на сей раз – нет.

***

Снег – редкое дерьмо. Я ненавижу холод, ненавижу, когда на голову сыпется какая-то дрянь, а потом целый день одежда насквозь мокрая. Однако еще больше я ненавижу снег от того, что он бывает лишь на Рождество, а каждое Рождество у МакКалистеров собираются родственники, и они хорошенько отыгрываются на маме или на мне, если я заступаюсь. Заступался я постоянно, поэтому к новому году на моем теле обязательно появлялся новый шрам, который крыл в себе рождественскую тайну и историю.

Докуриваю вторую сигарету, достаю третью и вновь нервно смотрю на телефон, сгорая от желания набрать маме. Знаю, что не должен выдавать ее, однако как спокойно спать, если ей плохо? Мне казалось, за эти два года отец успокоился. Теперь я в курсе, что это не так. Значит ли это, что у нее проблемы?

Прячу телефон в карман и отбрасываю в сторону окурок. Когда я дышу, изо рта выходит пар, а нос неприятно покалывает от холода. Терпеть не могу зиму. Она у меня ассоциируется с наказаниями, с отцовской неумолимой фантазией. С ночами на улице, с каплями крови на сугробах, с черными, поздними рассветами. Была бы возможность, я бы вспоминал нечто другое. Другие дни. Но не выходит.

Лениво плетусь в сторону третьего корпуса, наплевав на мысли об отце и прочей дребедени, как вдруг теряю равновесие. Нога резко соскальзывает в сторону, и я падаю вниз с такой силой, что пробиваю лед локтями.

- Черт!

Лицо само собой морщится от неприятной судороги. Касаюсь пальцами затылка и пару раз моргаю: перед носом прыгают черные точки, протяжный звон воет в ушах.

- Трой?

Поднимаюсь на ноги. Локти зудят, и я то сгибаю, то разгибаю руки, пытаясь как-то унять боль. Отряхиваю штаны.

- Ты цел?

- Отвали, - рявкаю я. Не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. Однако незнакомец не уходит. Крепко стискиваю зубы, поднимаю подбородок и рычу, - ты меня не понял? Я сказал…

Замираю. Передо мной Китти Рочестер. Черт бы ее побрал. Она осматривает мои мокрые от снега локти, затем опускает взгляд вниз.

- Я думала…, - запинается, - мне показалось…

Делаю несколько широких шагов вперед. Пока Китти рядом, я должен поговорить, должен сказать хоть что-нибудь. Но девушка отпрыгивает в сторону, едва я оказываюсь близко. Это бьет посильнее папиного хука слева.

- Мне пора идти.

- Подожди, - вспыляю я. – Дьявол, Китти, остановись на секунду.