Евгения Федорова - Жертвы времени (СИ)

• Название: Жертвы времени (СИ)
• Автор: Евгения Федорова
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2015

День за днем творится история, рушатся и возводятся города, рождаются и умирают люди, но когда течение времени нарушено, и его порождения тихой, смертоносной поступью вступают в наш мир, лишь те, кто обладает истинным пониманием, способны что-то изменить. Тогда оказывается, что маги — вовсе не герои распространенных легенд, но те, кому подвластны энергии, а драконы уже не просто мистические потомки Древних, но связь с Истоком, впитавшим в себя знания о Вселенной. Книга первая из цикла «Пелена времени».

---

В тот день я закончил рассуждать о причинах, судьбе и смысле жизни. Идущий своим собственным, предназначенным мне Высшими путем, я смирился с неизбежным и был готов принять то, что меня ждало. Я действительно был этой ночью, осознавая, что в Гранд Сити нет и не будет ничего подобного. Первый раз за много лет во мне жило осознание того, что я существую.

К полуночи пришла боль. Я ждал этого визита раньше и был польщен задержкой.

Город темнел впереди неимоверной громадой. Словно высеченный из горы, он громоздился темными силуэтами башен у нас над головой, загораживая перемигивающиеся звезды. Я заставлял себя принимать окружающее, но холод уже давно украл все мои желания, заморозил мысли, и я больше не мог с ним бороться.

Громко заскрипела, прервав громогласный треск цикад в траве у подножия стен, поднимаемая воротом решетка. Копыта коней прогрохотали по доскам моста и снова, как и в горах, застучали по камню. Стены отозвались звонким эхо.

На этот раз с коня меня снимал Дон. Он дважды дернул того за повод вниз, и жеребец, покорно подогнув ноги, улегся под стеной.

Мое сознание практически угасло. Состояние было схожее с дремой, но со сном можно было бороться, а этой страшной силе, что убаюкивала меня в холодной колыбели, я противиться не мог. И на этом кончился весь я.

Глава 6. Прикосновения

Лишь когда сознание приходит, ты узнаешь, что его у тебя не было. Тогда, по возвращении, понимаешь: не вернись сознание, тебя бы так и не было, как не было твоего ощущения бытия. И невозможно сказать, что, упав в беспамятство, ты провалился в темноту, потому что не было темноты, не было ничего и тебя там тоже не было. Но если там тебя не было, то где же ты был?..

Я проснулся, когда за окнами небо стало сереть. Этот совсем неяркий свет раздражал, пробираясь под прикрытые веки, и я поплотнее сжал их.

В теле ощущалась тягостная слабость. Лежать на неширокой, в меру жесткой кровати, было тепло и удобно. На мне было одето нечто вроде длинного балахона из плотной мягкой ткани. Тело под одеждой покрылось потом, ткань сдавила живот и грудь.

Шевелиться не хотелось. Я лежал с плотно закрытыми глазами, но мысли не шли. Как это часто бывает во время тяжелой болезни или при сильном жаре, после пробуждения я не мог сосредоточиться, не мог до конца вспомнить того, что было перед тем, как я заснул.

Хотелось пить, и я заставил себя открыть глаза. В комнате царил полумрак, а сквозь стекло окна, прорезанного слева от кровати в толстой каменной стене, проникал предутренний сумрак. Я увидел резной деревянный карниз и тяжелые темно-зеленые шторы, обрамляющие окно; каменную, гладкую, словно отшлифованную, без единой трещины, стену и гобелен на ней. С темного фона полотнища смотрело на меня большими глазами существо, которому у меня не нашлось имени. Оно стояло на большом, неровно сколотом камне. В прожилках оголившейся породы играли, будто настоящие, фиолетовые и белые драгоценные кристаллы. У основания валуна росли цветы — маленькие белые звездочки горной гвоздики, такие, какие я видел перед первым перевалом. Они выглядели ожившими, впрочем, как и само диковинное существо и камень под ним. Искуснейший мастер, из-под чьих рук вышла эта необычная картина, смог капля за каплей влить в блеклую ткань жизнь. И в это странное, непонятное существо с тонкими, костлявыми лапами, которые заканчивались короткими плоскими ногтями; существо с округлой лохматой головой, на которой большую часть занимали широко распахнутые, глядящие на мир с нескрываемой жалостью глазища. Острые, аккуратные уши и вытянутое, худое тело с выточенными дугами выступающих ребер казалось скульптурой, не вышивкой.

В раздумье я окинул взглядом всю комнату. Вдавленный в стену, закопченный камин с резным кантом поверху, груда мелко наколотых дров с левой стороны от него в искусно сплетенной из железных прутьев корзине. Два кресла, обитые серым войлоком напротив очага, между ними маленький столик, на котором сиротливо лежит бронзовая зажигалка, да стоят высокий глиняный кувшин и пустой хрустальный бокал. В остальном довольно просторная комната пуста. У кресел и кровати, на которой я лежу, на пол брошены белые козьи шкуры, блестящие, волосок к волоску, чтобы можно было ступить босой ногой, не боясь коснуться холода камней.

Я медленно сел на самый край и в задумчивости коснулся левого виска указательным и средним пальцами. Боль, брызнувшая в сознание, бросила меня на пол. Тошнота накатила волной и я упал на мягкий мех белой шкуры.

Дурнота прошла так же внезапно, как и появилась. Вдруг я осознал себя лежащим на полу, и тяжело поднявшись, сел. Дышать по-прежнему было тяжело. Я приподнял ткань длинного, почти до пят балахона, надетого на меня, словно на монаха, и увидел повязку, плотно перетягивающую грудную клетку и живот. Странно, зачем нужна эта повязка?

Слабость. Она не отпускала, и я залез обратно на кровать, лег, поплотнее накрывшись одеялом. Мне было не по себе: путешествие закончилось, но я не знал, чего ожидать. Это всегда неприятно очнуться в незнакомом месте, не помнить, как попал сюда и не знать, что с тобой делали в то время, пока ты был без сознания.

День медленно разгорался за окном, но обещал быть сумрачным.

«Похоже, будет дождь», — отстранено подумал я, ощущая ноющую боль в груди, и попытался задремать, но сон не шел, стертый накатившим возбуждением.

Почему прикосновение к виску вызывает боль? Мне показалось, пальцы натолкнулись на неровный шрам под волосами…

Я медленно потянулся и неуверенно тронул голову. Сознание на секунду замутилось, из груди против воли вырвался тягучий стон. Я прислонил пылающую щеку к холодной льняной простыне, почти ожидая новой боли, но на этот раз все было тихо.

Мысли снова затуманились, стали нечеткими. Такое бывает после наркотиков. Дурманы! Мне давали дурманы, я уверен. Свежо в памяти чувство отстраненности и растерянности, подавленности разума и неявной жажды, тревоги и сомнений.

Если бы не всепоглощающее желание жить, которое завладело мною в тот злополучный день, когда мальчишка чуть не убил меня, я был бы сейчас мертв, но потом мне пришлось долго привыкать жить без дурманов. В том, что у меня это вышло, есть немалая заслуга Энтони. Человека, которого я считал другом…

Теперь я испытывал почти физическое отвращение. К себе, к тем, кто одурманивал мой разум.

Тихо скрипнула дверь, кто-то вошел в комнату. Этим кто-то был безусловно Мастер, я мог сказать это наверняка. Мне удалось успокоить дыхание и расслабить напряженные мышцы — я прекрасно усваиваю преподанные мне уроки. Не было никакого желания говорить с магом, хотелось одиночества, но он даже это был готов у меня отнять.

Некоторое время Мастер оставался в дверях, прислушиваясь к моему дыханию, потом медленно прошел к окну и долго стоял там, в задумчивости глядя в серое утро. Что-то тихо звякнуло у него в руках совсем рядом, у меня за спиной, едва заметно просела кровать под его весом:

— Знаю, что не спишь. Пришел помочь тебе подняться на ноги.

Я медленно повернулся к нему и спросил каменным голосом:

— Что вы сделали?

Я протянул руку, но не посмел коснуться кожи на виске. Мастер непонимающе нахмурился. Мне показалось, я вижу его впервые. Маг сильно изменился. Растрепанные волосы были аккуратно зачесаны назад, лицо казалось свежим и отдохнувшим, запавшие, полные темноты глаза посветлели, стали голубовато-серыми, спокойными и нереальными на его загорелом лице. Шрам на щеке поблек, истерся, став почти незаметным.

— Все зажило, Демиан, — ответил Мастер на вопрос, и в голосе его было заранее заготовленное успокоение, — остался шрам на брови и виске.

— Почему я не могу даже коснуться его?! — с вызовом спросил я и подумал, что уж точно выгляжу хуже, чем при первой нашей с ним встрече.

По лицу мага стало понятно, что он не понимает моих обвинений.

«Последний раз», — пообещал себе я и тронул висок. Красная муть встала перед глазами, сознание на секунду заскользило, мир крутанулся вокруг и… остановился, когда маг крепко сжал мое запястье, отводя руку.

— Вот как, — тихо проговорил он и задумчиво провел по солнечному сплетению, словно кто-то только что пихнул его.

— Она настойчивая, да?! — спросил я злорадно, ловя изменения в его лице. — Чужая боль? Выходит, и ты чувствуешь мою?

Мастер безразлично пожал плечами, давая понять, что его не так-то просто задеть:

— Мне казалось, мы договорились забыть об этом, — в его взгляде я прочел предостережение.

— И что?

— Тебе больно, — соглашаясь со мной, подвел итог Мастер.

Будто я этого не знал!

— Почему? — потребовал ответа я, но маг лишь снова пожал плечами.

— Тебе виднее, — сказал он непринужденно. — Дай осмотреть твою спину.