Ганс Шойфлер - Танковые асы вермахта

• Название: Танковые асы вермахта
• Автор: Ганс Шойфлер
• Жанр: Военное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9524-5173-5

35-й танковый полк 4-й немецкой дивизии – самая известная танковая часть вермахта, отмеченная многими наградами. Его солдаты и офицеры принимали участие в кровопролитных боях, которые вел Третий рейх, захватывая страны Европы. Они воевали в Польше, во Франции, а затем на территории Советского Союза, закончив свой путь на развалинах гитлеровской «Великой Германии» в мае 1945 г. Воспоминания ветеранов 35-го полка дают возможность окунуться в атмосферу боев и фронтового быта, увидеть войну с позиций солдатской «окопной правды» и с высоты понимания происходящего командирами полка и дивизии.

Книга иллюстрирована картами, в приложении представлен полный перечень боев и операций, в которых действовал 35-й полк.

---

16 сентября при поддержке 1-го батальона полка 12-й стрелковый полк взял обороняемые крупными силами Сокиринцы. Батальон вошел в южную часть населенного пункта и захватил значительные трофеи.

17 сентября 2-й батальон выдвинулся к реке Удай в Журавке. Противник в деревне был застигнут врасплох. Артиллерийские орудия, которые русские попытались разместить на позиции, были захвачены. Установленные на мосту подрывные заряды удалось снять под прикрытием огня танков. В 13:30 деревня была прочно в наших руках.

В это время 1-й батальон решительно вступил в ожесточенные бои в селе Богданы. Но он смог проявить настойчивость – захватил много машин противника и взял несколько сот пленных. Но мост через Удай в Макеевке взлетел на воздух до появления танков.

Кольцо вокруг советских армий и вокруг Киева сомкнулось (15 сентября. – Ред.). 22 сентября 35-му танковому полку приказали отойти в Короп для ремонта.

Благодаря смелому наступлению наших танков количество человеческих жертв как с нашей стороны, так и со стороны противника было относительно невелико по сравнению с важностью этих крупномасштабных операций[37].

Вдоль пути нашего наступления после боев осталось множество уничтоженной боевой техники противника. Вдоль той же дороги оставшиеся в живых бойцы хоронили павших товарищей.

Один против всех

Герман Бикс, обер-фельдфебель 7-й роты 35-го танкового полка

Было начало сентября. Мы сражались в районе городов Бахмач и Короп. 2-й батальон быстро продвигался вперед, когда вдруг подвергся мощному обстрелу из противотанковых орудий со стороны деревни. Несколько танков были подбиты. Двое опытных командиров танков были убиты попаданием снарядов в командирские башенки. Их буквально разорвало пополам. Мы расположились за склоном, практически беспомощные, и я был в ярости. Моя рота и рота Лекшарта находились на левом фланге. Я в своем танке был крайним левым. Мне было прекрасно видно, как противотанковые орудия в деревне обстреливали наш правый фланг. Меня неожиданно осенило, и я задумался, не предпринять ли мне одиночную вылазку, поскольку я уже успел забыть о нагоняе, полученном после последней такой попытки.

Слева от меня по склону шла дорога в деревню. Я в своем танке пробрался по идущей под уклон дороге, оставшись полностью не замеченным как русскими, так и нашими собственными танками. Доехал до самых палисадников у домов. Меня не обстреливали, и я решил продвигаться дальше. Затем все вокруг меня неожиданно пришло в движение. Первые несколько русских, сорвавшись со своих мест, побежали беспорядочной массой. Позиции противотанковых орудий были прямо у меня перед носом. Водитель и стрелок, крича, указывали мне цели, но времени на стрельбу уже не было. Против такого численного превосходства мне бы не поздоровилось. В этот момент оставалось только броситься на них в атаку. Забор разлетелся на куски, сразу после чего мы стали взбираться вверх по склону. Танк едва не перевернулся. Мы увидели перед собой дорогу и обоз русских телег. Наш водитель собрал нервы в кулак и выправил машину. Мы уничтожили противотанковые орудия и пулеметы противника и обнаружили, что оказались посреди дороги в самой гуще обозных телег, противотанковых и полевых орудий. Мы здесь не прорвемся, закричал радист. Но пути назад не было. Единственным нашим спасением было движение вперед; другого способа выбраться не существовало. Справа, насколько хватало глаз, везде были русские; слева, справа – русские; позади нас вражеские позиции, а впереди – ротный командир, который наверняка уже решил задать мне хорошую взбучку…

Мы рванули вдоль колонны. Русские на лошадях устремились в разные стороны в поисках укрытия. Нам это было на руку. Радист кричал мне что-то, не выключив внешний микрофон. Это, помимо всего прочего, означало, что командир роты мог слышать все наши дурацкие переговоры.

В этот момент горстка русских солдат набралась храбрости и открыла по нас огонь. Загорелся ящик с нашей одеждой. Заряжающий попытался погасить пламя. По мере продвижения вперед мы, не целясь, стреляли по колонне противника. К нашему счастью, загорелось несколько соломенных крыш ближних домов. Поднялось огромное облако дыма, скрывшее нас от русских. Затем я попытался радировать в штаб роты, чтобы запросить помощь. Ничего из этого не получилось. Я лишь услышал через свои наушники голос орущего Лекшарта:

– Гарпун, какого черта ты творишь?

Наконец, радист заметил, что ему необходимо переключиться на «передачу». После чего я смог доложить о сложившейся обстановке:

– Нахожусь посереди деревни в колонне противника с вооружением; прошу вас следовать за мной.

– Кто, черт возьми, тебя туда послал! – угрожающе прорычал в микрофон Лекшарт. Но у меня не было времени отвечать; мы изо всех сил старались спастись. Командир роты все слышал, поскольку передатчик снова был включен. Затем я услышал, как Лекшарт приказал роте следовать за мной. Я также услышал, что никто не знал, как я туда добрался и где я.

В это время мы подъехали к противоположному концу деревни. Мы не могли продвинуться дальше, поскольку русские, пытаясь нас остановить, поставили поперек дороги телеги. Мой водитель не стал долго раздумывать; он наехал на телеги, давя их гусеницами. Мы лишь молились, чтобы не взорвались уложенные на телеги мины!

Командир роты спросил у меня, где я нахожусь, и я запустил в небо бело-зеленую ракету.

– Это за деревней… это невозможно! – ответил он мне сдавленным от волнения голосом.

Я выстрелил еще одну сигнальную опознавательную ракету.

После этого командир роты понял, где я нахожусь, но также и осознал представившуюся благоприятную возможность ударить по русским с тыла. Он повел роту по склону холма и запросил сопровождения мотопехоты. Я попытался укрыться в саду и с нетерпением ждал подхода роты. Какое направление мне прикрывать? Куда стрелять? Фронт был повсюду. Поэтому я постарался сделаться как можно меньше и незаметнее и стрелял только тогда, когда по мне открывали огонь. Ожидание продлилось, как мне казалось, целую вечность. Наконец поблизости от того места, где я находился, появились первые танки, и в одном из них мой ротный Лекшарт. Он лишь покачал головой и сказал:

– Мне следует задать тебе заслуженную взбучку, но у меня нет времени.

Затем он засмеялся, и все мы пошли на штурм деревни, где взяли 800 пленных и захватили 60 телег, 12 противотанковых и 10 тяжелых орудий. Это не считая винтовок и минометов.

Командира роты со мной примирило то, что успех был достигнут без потерь.

– Но я едва не наложил в штаны, господин Бикс! – прорычал он. Верно ли я расслышал? Действительно ли он произнес «господин Бикс?» Значит, этот раунд я у него выиграл.

Было время и для веселья

Из дневников Ганса Шойфлера

Кролевец – 26 сентября.

Штаб 4-й стрелковой бригады был переформирован. Мы дислоцировались в леске у дороги на Глухов.

Вместо погибшего обер-лейтенанта Либе адъютантом назначили лейтенанта Германа. Лейтенант Шторк стал начальником связи вместо тяжело раненного лейтенанта Бельца. Всех оставшихся в живых членов штаба бригады слили воедино. Я снова был начальником связи взвода. Радиоцентр 7-го моторизованного разведывательного батальона под командованием фельдфебеля Шмука влился в наши ряды. Пополнение в личном составе на смену убитым и раненым товарищам пришло прямо из Германии. Чрезвычайно лощеного с виду унтер-офицера – по крайней мере, именно таким он нам показался – придали нам в качестве связного-мотоциклиста. Мы смотрели на него с недоверием, поскольку он был одет в новехонький мундир и бриджи, которые все еще топорщились на нем складками. Его сапоги были начищены до блеска. Мы забыли, что когда-то давным-давно и мы выглядели так же, как и он. Но наша форма и манеры с течением времени изменились не в лучшую сторону.

Когда новичок явился ко мне с докладом, он щелкнул каблуками – щелк – и отбарабанил шаблонный доклад на совершенном армейском немецком. Это меня смутило, а товарищи ободряюще ухмыльнулись. Я видел, что новичок посчитал нас бандой лесных разбойников. В его разговоре с другим унтер-офицером я услышал слово «оболтусы» и поймал брошенный украдкой презрительный взгляд. Меня не удивляло, что держался он особняком.

По численному составу мы снова были полностью укомплектованы. Оставался большой вопрос, занимавший всех нас:

– Кого назначат командиром бригады?

Затем мы получили радиограмму: «Прислать в дивизию командирский «кюбель» за командиром бригады».

Итак, у нас появился ключ к разгадке. Это был не полковник из 4-й танковой дивизии, поскольку у него уже имелась собственная машина. Судя по всему, это был совершенно незнакомый нам карьерист. Наш энтузиазм изрядно подвыдохся.