Ирвин Шоу - Богач, бедняк

• Название: Богач, бедняк
• Автор: Ирвин Шоу
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005

Ирвин Шоу — писатель с богатым жизненным опытом, тонкой наблюдательностью, умением распознать в человеке малозаметные психологические жесты и нюансы поведения, включить их в сюжетные коллизии. Его произведения на долгие годы заняли прочную позицию в списках мировых бестселлеров. Роман «Богач, бедняк» и его экранизация в свое время снискали огромную популярность в СССР. Даже по значительно сокращенным публикациям и «обедненной» телевизионной версии «Богача, бедняка» советские люди в пору «холодной войны» выпрямляли свое представление об Америке и американцах… В этом издании представлен полный перевод — без пуританских сокращений и идеологических купюр — увлекательной саги о членах семьи Джордахов, которые ведут свою «битву жизни» в Америке.

---

Она поставила перед ним жирную, густую похлебку из рыбы с овощами.

— Я говорю, что тебе нужно завести свой собственный садик, — повторил он.

— Ешь свой суп, не разговаривай, — ответила Клотильда, усаживаясь напротив него.

За первым блюдом последовало второе — нежная нога ягненка, редкое угощение, с молодой картошкой, посыпанной укропом, пожаренной на одной сковороде с мясом. На столе стояла миска, полная молодых стручков бобов в масле, салат и блюдо с помидорами. На большой тарелке горкой лежало хрустящее, еще горячее печенье, а на другой — большой кусок масла, рядом с ней стоял запотевший кувшин холодного молока из погреба.

С серьезным видом Клотильда наблюдала за тем, как Том ест, и только довольно улыбалась, когда он протягивал ей тарелку за добавкой. Когда вся семья уезжала на отдых, она каждое утро садилась на автобус и ехала в соседний город за покупками, где тратила на них свои деньги. Здесь, в Элизиуме, этого делать было никак нельзя — владельцы лавок тут же донесли бы миссис Джордах о том, что ее горничная покупает деликатесы: первосортное мясо, отборные первые фрукты и овощи, чтобы потом у нее же на кухне в ее отсутствие устраивать свои пиры с Томасом.

На десерт Клотильда подала ванильное мороженое, которое готовила сегодня утром сама, и горячий жидкий шоколад. Она отлично знала, какой аппетит у ее любовника. Впервые она заявила о своей любви к нему двумя бутербродами с беконом и нарезанными помидорами. Но любовь разгоралась и требовала гораздо больших затрат.

— Клотильда, — спросил Том, — почему ты здесь работаешь?

— А где же мне работать? — с удивлением вопросом на вопрос ответила она. Она обычно говорила низким, монотонным голосом. В ее речи чувствовался слабый отголосок канадского французского.

— Да где угодно. В магазине. На фабрике. Но только не прислугой.

— Мне нравится работать в доме. Готовить еду, — сказала она. — Это ведь не так уж плохо. Твоя тетка неплохо ко мне относится. Ценит меня. Она была так добра ко мне, что взяла в свой дом. Я приехала сюда два года назад и не знала здесь ни души, а в кармане не было ни цента. Мне очень понравились ее малышки, они всегда такие опрятные, такие чистенькие. Ну что мне делать в магазине или на фабрике? Я не очень быстро соображаю, медленно складываю и вычитаю цифры и ужасно боюсь всяких машин. Нет, мне больше нравится работать в доме.

— Только не в этом доме, — сказал Том. Просто невыносимо видеть, как эти жирные тупицы помыкают ею. Клотильда была у них на побегушках.

— Всю эту неделю, — произнесла она, коснувшись его руки, — это наш дом.

— Но мы ведь не можем даже выйти погулять вместе, разве не так?

— Ну и что с того, — недоуменно пожала плечами Клотильда. — Что мы теряем?

— Нам приходиться таиться, будто мы воры, — закричал он, выходя из себя. Он уже сердился на нее.

— Ну что из этого? — снова пожала она плечами. — Существует множество приятных вещей, которые нужно скрывать. Таиться. Не всегда хорошо то, что происходит открыто, на глазах у всех. Может, я люблю секреты? — Ее лицо осветила одна из ее редких улыбок, мягкая, нежная.

— Сегодня… — упрямо твердил он, пытаясь зажечь в равнодушной душе искру мятежа и возмутить эту кротость, эту покорность, эту податливость. — После такого пира, как этот… — он обвел рукой выставленные на столе яства. — Нет, так не годится. Мы должны с тобой куда-нибудь пойти, что-то предпринять, а не сидеть сиднем дома.

— А что предпринять? — с самым серьезным видом, озабоченно спросила она.

— Ну, в парке выступает духовой оркестр, — ответил Том. — Можно пойти посмотреть бейсбольный матч.

— Мне вполне хватает проигрывателя тети Эльзы, — заявила она. — А если тебе хочется посмотреть бейсбольный матч, ступай посмотри, придешь и расскажешь мне, кто выиграл. Я буду тебя ждать, а тем временем все уберу и вычищу. Когда ты дома, мне больше ничего другого не надо, Томми, пойми меня.

— Сегодня я никуда без тебя не пойду, — решительно сказал он, отказываясь от дальнейших уговоров. Он встал. — Я вытру посуду.

— Зачем? Это от тебя не требуется.

— Нет, я все же вытру, — властным тоном повторил он.

— Мой дорогой мальчик, — сказала она и улыбнулась, снова не обнаруживая перед ним никаких амбиций, никакого честолюбия, обезоружив его своей простотой.

На следующий день вечером, после работы, по дороге из гаража домой Том проезжал на своем стареньком «Айвер Джонсоне» с вихляющими колесами мимо городской библиотеки. Вдруг, повинуясь какому-то внезапному импульсу, он остановился, слез с седла, прислонил велосипед к ограде и вошел в это хранилище знаний. Вообще-то он почти никогда ничего не читал, его не интересовали даже спортивные страницы газет, и его уж никак нельзя было назвать завсегдатаем библиотек. Может, это у него было своеобразной реакцией на сестру с братом, этих книгочеев, которые всегда и везде совали свой нос в книжки, и, очевидно, поэтому в их головах рождались самые нелепые фантазии, — просто смех!

Приглушенный шумок в зале, настороженное, отнюдь не радушное внимание пожилой библиотекарши, его одежда в масляных пятнах — все это отрицательно действовало на него, из-за этого он чувствовал себя не в своей тарелке. Он бесцельно бродил между полками, толком не зная, какую именно информацию он хочет получить из этих тысяч томов. Наконец, Том решил подойти к даме, сидевшей за столом, и навести справки, — другого выхода не было.

— Простите, — обратился он к ней. Она штемпелевала формуляры, будто вынося приговоры о разных сроках заключения для книг одним небрежным, порывистым движением тонкого запястья.

— Слушаю вас, — она подняла голову, бросив на него явно недружелюбный взгляд, казалось, за милю почуяв книгоненавистника.

— Мэм, мне хотелось бы найти что-нибудь о святом Себастьяне, — робея, попросил он.

— Что именно хотели бы вы узнать о нем?

— Что-нибудь, — ответил он, уже жалея о том, что пришел сюда.

— Начните с Британской энциклопедии, — сказала библиотекарша. — Она в справочном зале. Том от САРС до СОРК. — Она, конечно, знала библиотеку как свои пять пальцев.

— Большое вам спасибо, мэм. — Теперь он твердо решил перед выходом из гаража переодеваться и смывать мылом фирмы «Койн» хотя бы верхний слой грязи. Зачем давать повод окружающим относиться к тебе как к шелудивому псу, если этого можно избежать? Да и Клотильда будет довольна.

На поиски Британской энциклопедии у него ушло минут десять. Том вытащил из плотного ряда книг на полке том от САРС до СОРК, подошел с ним к столу, сел. Он с интересом перелистывал страницы, задерживаясь на несколько мгновений на привлекавших его внимание диковинных названиях: САРАЦИНЫ, САТИРЫ, СВИЩ, СЕБАСТЬЯНО ДЕЛЬ ПЬОМБО, СЕБОРЕЯ. Надо же, чем забивают головы нормальных людей.

Ну вот, он наконец нашел — СЕБАСТЬЯН, СВЯТОЙ, христианский мученик. День памяти — 20 января. Всего один абзац. Значит, он не такая уж важная фигура!

«После того как лучники оставили его умирать, — читал Том, — одна благочестивая вдова по имени Ирина ночью пришла на место казни, чтобы забрать его труп и предать земле. Обнаружив, что он еще жив, она принесла его в свой дом, где исцелила его раны. После своего окончательного выздоровления он отправился к императору Диоклетиану, чтобы выдвинуть обвинение за незаконную расправу над ним. Рассвирепевший римский император приказал его немедленно увести из дворца и забить до смерти палками».

Вот тебе и на, подумал Том. Дважды угрохали человека. Нет, эти католики на самом деле все спятили. Но он до сих пор не понимал, почему Клотильда назвала его святым Себастьяном, когда он стоял перед ней голый в ванне.

Он читал дальше: «К святому Себастьяну обращаются обычно, чтобы защитить себя от чумы. Молодой и красивый воин, он всегда был излюбленным персонажем религиозной живописи и, как правило, на полотнах изображался обнаженным, пронзенный стрелами; он истекает кровью от тяжелых, но не смертельных ран». Том задумчиво закрыл книгу. «Молодой и красивый воин, на полотнах изображался обнаженным…» Теперь все ясно. Клотильда. Его чудесная Клотильда! Она не говорит ему о любви, но выражает ее к нему так, как умеет: своей религией, приготовленной специально для него пищей, своим телом — в общем, всем на свете.

До сегодняшнего дня он считал себя забавным, нагловатым парнишкой с лицом простофили. И вот — святой Себастьян. В следующий раз, когда он увидит этих чистоплюев Рудольфа и Гретхен, он сможет не тушуясь смотреть им в глаза. «Зрелая, опытная женщина, старше меня, сравнила меня со святым Себастьяном, молодым и красивым воином». Вот так! Впервые после своего отъезда из дома он пожалел, что сегодня вечером не увидит ни сестру, ни брата.

Он встал, поставил книжку на место и хотел уже уйти, как вдруг его осенило: может, имя Клотильда тоже принадлежит святой?