Дэвид Зинделл - Экстр

• Название: Экстр
• Автор: Дэвид Зинделл
• Жанр: Научная Фантастика

Перед вами – “Реквием по Homo Sapiens”. Грандиозная, увлекательная и поразительно поэтичная – однако опера не космическая, но– “космологическая”. Слушайте. Слушайте... Слушайте надменную, гордую, чеканную сагу Будущего... Будущего, когда наша Земля обратилась в давно полузабытый миф – правду о коем знают лишь немногие, состоящие в почти рыцарском ордене Космических Пилотов. Будущего великого города Невернеса – и заселившей Вселенную Старшей Расе Эльдрии, исчезнувшей и оставившей за собою бесчисленные загадки.. Цикл “Реквием по Homo Sapiens”, открытый романом “Хранитель Времени”, продолжается! Сага – продолжается. Читайте следующую книгу цикла “Реквием по Homo Sapiens” – роман “Экстр”!

---

У пилотов Ордена это стремление выражается чаще всего в вечном беспокойстве, в инстинкте и воле бороздить космос, двигаясь через вселенную в своем непрестанном поиске. Одни ищут черные дыры, и кольцевые миры, построенные древними инопланетными расами, и незнакомые новые звезды. Другие все еще толкуют о гипотетической темной материи вселенной, которую никому еще не удавалось найти. Третьи ищут Бога – но все пилоты, достойные своих колец, ищут движения ради самого движения.

Танец, совершаемый легким кораблем от звезды к звезде, сквозь прозрачные, выходящие на звезды окна мультиплекса, танец, устремленный к самым дальним галактикам, – путь от одного звездного окна – к следующему, которые с большим искусством и точностью должен выбирать на своем пути пилот. Данло не стал еще мастером фенестрации, но закатный путь от этого манил его не менее властно. Для него, молодого пилота, оба эти понятия были идентичны, и он успешно прокладывал маршруты через сотни хрустальных окон. И каждое окно дарило ему момент спокойствия и ясности, как самый настоящий, безупречно прозрачный оконный переплет, сквозь который струится звездный свет. Но в этом моменте всегда заключалось предчувствие других окон, всегда новых, всегда странных, всегда открытых ясному свету вселенной.

Если бы корабль Данло двигался в нормальном пространстве со скоростью света, пройденный им путь занял бы около трех тысяч лет. Данло это казалось очень долгим сроком. Три тысячи лет назад Орден только еще собирался перебраться с Арсита в Невернес, а женщина, которой предстояло сделаться Твердью, еще не родилась на свет. А за три тысячи лет до этого, где-то в тех местах, через которые проходил теперь Данло, покончил с собой, по преданию, некий безумный бог.

Это было очень зрелищное самоубийство: он бросился на звезду, превратил ее в свой погребальный костер и таким образом создал первую из сверхновых Экстра.

В галактике столь апокалиптической, как Млечный Путь, три тысячи лет – это почти вечность, но у пилота, замкнутого в кабине легкого корабля, есть вечности более гнетущие и непосредственно его касающиеся. Данло, дитя ветра и солнца, порой чувствовал ненависть к тьме, в которой пребывал. Отключаясь от корабельного компьютера и сверкающего цифрового шторма, он чувствовал ненависть к сырому запаху нейросхем, вони собственного немытого тела и спертой, насыщенной углекислотой атмосфере кабины. Он тосковал по свежему воздуху и возможности свободно двигаться под открытым небом. Он шел среди звезд быстрее большинства пилотов, и все же его путь – от окна к окну – отнимал у него много внутреннего времени – субъективного времени крови, внутренностей и мозга. Иногда, в редкие моменты приятия и согласия, он любил свою пилотскую профессию больше всего на свете, но он и ненавидел ее, и страдал оттого, что не может путешествовать еще быстрее. Он то и дело думал о Великой Теореме, утверждающей, что любые две звезды имеют пару напрямую связанных точек входа.

Его отец первым доказал эту теорему и первым преодолел полгалактики от Пердидо Люс до Звезды Невернеса за один ход. Данло, как и все пилоты теперь, знал, что покрыть расстояние между любыми двумя звездами и попасть в любую точку галактики можно почти мгновенно, но найти такой маршрут не всегда можно. Большинству пилотов, по правде говоря, это вообще не под силу. Лишь немногие, такие как Зондерваль и Бренда Чу, достаточно гениальны, чтобы составить такой маршрут и найти Великой Теореме практическое применение. Но и они большей частью вынуждены путешествовать так, как теперь Данло, – от окна к окну, от звезды к звезде, один бесконечный день за другим.

Чем дальше к Тверди продвигался Данло, одолевая каналы, запутанные, как клубок змей, тем больше старался он вникнуть в смысл Великой Теоремы и составить прямой маршрут. Было бы здорово выйти из мультиплекса прямо у знаменитой красной звезды внутри Тверди, совершить посадку на какой-нибудь планете и отдохнуть на широком песчаном пляже. Данло желал этого всей душой, всей силой своей воли.

Была еще и другая, весьма практическая причина, побуждавшая его играть с логикой и загадками Великой Теоремы, – Данло при необходимости мог быть очень практичным. У ней.тронной звезды в окрестностях Тверди он снова засек чужой корабль, и ему очень захотелось оторваться от воина-поэта раз и навсегда.

На девяносто девятый день своего путешествия он подошел наконец к порогу Тверди. “Снежная сова” вышла в реальное пространство у большой белой звезды, и Данло увидел в корабельные телескопы зрелище, которым мало кому из пилотов доводилось любоваться. Перед ним в черноте космоса висело облако из ста тысяч звезд, тускло мерцающих сквозь пелену светящегося водорода. Концентрация пылевого вещества была здесь слишком высока, чтобы он мог исследовать эту темную, грозную туманность с помощью одного только зрения. Скоро, через несколько мгновений, быть может, ему придется войти в нее, чтобы увидеть ее такой, как она есть. За прошедшие тысячелетия пилоты, конечно, уже не раз входили в многочисленные туманности галактики, но эта отличалась от всех остальных, поскольку вмещала в себя тело и мозг бога.

Вся туманность, собственно, и была мозгом Тверди – вернее, мозг Тверди занимал весь этот огромный звездный сектор. Данло было трудно вообразить себе столь громадный разум, объединяющий сгустки материи, которая представляла собой не органическое мозговое вещество, а скорее собрание компьютеров – миллионы идеально круглых, сверкающих лунных мозгов, пульсирующих информацией и мыслями, недоступными восприятию простого смертного.

Никто не знал, сколько их здесь, этих лун. На орбитах крупнейших звезд вращалось около тысячи сфер. Эти мозги питались фотонами, гамма-лучами, рентгеновским излучением и прочей радиацией – выражаясь фигурально, они пили дыхание звезд. Твердь могла бы смотреть на любой сектор туманности, как на частицу своего божественного тела, будь Ей присущи подобные сантименты. В любом случае вся материя этой туманности – миллионы планет, астероиды, пыль, газовые облака и звезды – служила Ей пищей, поддерживающей Ее колоссальную энергию и позволяющую Ей расти. За последние три тысячелетия богиня, по преданию, преобразилась из обыкновенного человека в существо, почти полностью занявшее туманность диаметром около ста световых лет.

Предполагалось, что основную часть этой энергии Она расходует на манипуляции материей, пространством и временем – иначе говоря, на воплощение своих проектов во вселенной.

Немалая доля энергии уходила только на организацию Ее разума и на обеспечение связи с самой собой. Лунные мозги группировались вокруг звезд туманности, порой отделенных одна от другой множеством световых лет. Сигналу, идущему через реальное пространство, потребовались бы годы, чтобы дойти от одной доли Ее мозга к другой. При условии обмена сигналами со скоростью света для связи между миллионами таких долей понадобились бы миллионы лет, а одна-единственная мысль Тверди заняла бы целый миллиард. Поэтому Она таких сигналов не применяла. По гипотезе механиков, Она генерировала тахионы, эти призрачные, существующие лишь в теории частицы, наименьшая скорость которых приближается к скорости света. Для этого, как предполагали механики, она и нуждалась в столь огромных, непредставимых запасах энергии. Через триллионы миль между звездами Тверди струились, должно быть, целые потоки тахионов, несущие информацию со скоростью, бесконечно выше световой, не поддающиеся обнаружению, но воображению, в общем, доступные.

Данло, закрывая глаза, почти что видел рубиновые лучи, прошивающие пространство-время золотыми нитями сознания. Где-то перед ним, в этой странной темной туманности, куда он медлил войти, лучи тахионов несли таинственные коды, обеспечивая почти мгновенную связь между мозгами, сплетая в космосе невидимую, но могущественную паутину чистого разума.

Данло, не в силах терпеть больше, составил маршрут и начал свой путь между звездами Тверди. Почти сразу же, войдя в эти запретные пространства и миновав кровавое солнце вдвое больше Скутарикса, он почувствовал, что Твердь в каком-то смысле сознает его присутствие. Возможно, Она держала на всех своих лунах триллионы телескопов, органических или неорганических, и постоянно оглядывала космос в поисках движущихся объектов – как птица пешави оглядывает лес в поисках мух. Притом Она почти наверняка тоже умела читать пертурбации, производимые легким кораблем в мультиплексе.

Данло думал об этом, входя в сложные деревья решений и выходя из них. Пространства, через которые он следовал, засоряли нулевые точки – они походили на капли зачерняющего масла, лролитого в бокал с вином. Чем дальше он углублялся в Твердь, тем больше ему встречалось свидетельств Ее контроля над материей.

А еще он встречал следы военных действий. Во всяком случае, раздробленные планеты и ионизированная пыль очень напоминали фронтовую полосу некой войны богов. Возможно, Твердь воевала с самой Собой. Возможно, она уничтожала Себя планета за планетой, атом за атомом, вечно выстраивая и перестраивая собственные элементы в нечто новое. С помощью корабельных радиотелескопов и сканирующих компьютеров Данло исследовал много солнечных систем, ища знакомые элементы естественного мира: вездесущий водород, ядовитый кислород, дружественный углерод. Около звезд ему попадались и другие: непостоянный гелий, быстрая предательская ртуть, благородное золото.