Дэвид Зинделл - Хранитель Времени

• Название: Хранитель Времени
• Автор: Дэвид Зинделл
• Издательство: ООО «Издательство АСТ»
• Жанр: Романтическая фантастика
• Год: 2001
• ISBN: 5-17-005628-1

«…Культура научная и культура литературная. Я никогда не видел тут дихотомии[1]. По-настоящему говоря, писатель научной фантастики должен бы разбираться в ОБЕИХ культурах. Когда я пишу, то надеюсь, что фантастика моя пусть не излечит, но хотя бы сведет воедино краями эту фальшивую дихотомию». Так говорит о себе Дэвид Зинделл – один из самых талантливых писателей, пришедших в американскую фантастику в 80-е. За дебютным его рассказом «Шанидар», завоевавшим на конкурсе «Писатели будущего» первую премию, последовала масштабная тетралогия с довольно многозначительным общим названием «Реквием по Хомо Сапиенс».

Итак, перед вами – грандиозная, увлекательная и поразительно поэтичная «опера» – но «опера» не «космическая», а «космологическая».

Слушайте надменную, гордую, чеканную сагу эпохи, когда наша Земля обратилась в полузабытый миф, о коем остались лишь смутная память – да миссия почти что рыцарского ордена космических Пилотов. Миссия поисков «нового Грааля» – «Старой Земли».

Слушайте легенду об Эльдрии – Старшей Расе, заселившей Вселенную, исчезнувшей без следа и оставившей потомкам великую загадку…

Слушайте повесть о юном герое, что дал зарок исполнить неисполнимое – и исполнил, не подозревая даже, что лишь начинает цепь событий, которые изменят судьбу человечества – и судьбу Галактики…

---

– Он бежал из Города, – сказал Соли, откинув капюшон своей черной шубы, чтобы я лучше мог его слышать – дул сильный ветер. Ястребиный нос, массивные брови и горящие глаза придавали ему крайне грозный, гневный и мстительный вид. – В ночь перед взрывом он украл собачью упряжку и нарты – об этом мне рассказал владелец. И умчался по морю, словно вор. Зачем, пилот? Смерти он ищет, что ли? Или надеется, что будет жить у деваки или другого племени?

Или просто хочет одиночества и забвения? Пока не пройдет сто или тысяча лет – тогда он вернется и снова станет Главным Горологом.

Я, потупив голову, смотрел в кубическую яму, ища мать – мне сказали, что она находится где-то в верхнем слое тел. Но вода замерзала быстро, и я не мог ее найти.

– Если он вернется через сто лет, – сказал я, – то Город, вполне вероятно, будет мертв. – Я указал на небо в направлении Абелианского звездного скопления, где недавно взорвалась Меррипен. – Сверхновая скоро завершит то, что не сумела сделать бомба Хранителя.

Соли, кивнув, промолвил:

– Твою мать следовало бы похоронить в канторском мавзолее. Ведь она была кантором.

– Нет, она была хибакуся, неспособная помочь сама себе. Пусть покоится среди таких же, как и она, жертв.

– Но ведь ее убил Хранитель? Ты, должно быть, хочешь его смерти.

– Надеюсь, что он жив, – сказал я, впервые в жизни проявив сострадание. – Пока он живет, живет и секрет.

Соли склонил голову и неожиданно сказал:

– Это Хранитель убил наше радио. Теперь это ясно. Он ведь хотел, чтобы наша экспедиция провалилась, так? И поэтому убил Катарину. Если бы мы связались с Городом до того, как… Но мы лишились радио, и Катарина погибла.

– Я любил ее, Соли. Бог мой, как я ее любил!

– Умершие, – прошептал он. Я никогда еще не видел такой горечи на лице человека. – Как их много.

Тогда я заплакал по матери открыто, прикрывая лицо рукой из стыда перед Соли.

– В Городе меня больше ничто не держит, – сказал он, – и потому я слагаю с себя присягу. Настала для меня пора покинуть Орден.

– Куда же ты направишься? – Мне, помимо воли, было любопытно узнать его планы.

– Звезды мне надоели, а Город этот стал ненавистен. На набережной меня ждет собачья упряжка. Поеду по льду куда-нибудь за Квейткель. Выслежу Хранителя – думаю, это будет нетрудно. А когда найду его, проткну копьем, как рыбу, за то, то он сделал с Орденом. – Комок мерзлой земли упал из-под его ног в могилу, ударился об лед и рассыпался. – Больше я сюда не вернусь.

– Но тело Хранителя должно вернуться.

– Нет. Я уйду к деваки. Может быть, Юрий сдержит свое слово и примет меня.

– У деваки не будет резчиков и цефиков, чтобы вернуть тебе молодость. В конце концов ты умрешь.

– Да.

Все его тело напряглось, он пошевелил губами и наконец выговорил:

– Ты мог бы поехать со мной. – Ни одни слова, должно быть, еще не давались ему так тяжело. – Мы возьмем двое нарт, и ты привезешь тело назад Главному Генетику. Ты получишь свой секрет, а я… я получу свое.

Я увидел, что он смотрит на запад, за пределы Города. На его длинном лице, темном в тени Холма Скорби, я безошибочно прочел тайное благоговение. Он не питал ненависти к Городу, он любил его. Злая судьба гнала его из Города и Ордена, но, уходя – я прочел это в его глазах, а после он сам мне сказал, – он хотел послать Городу свой дар. Возможно, Главный Генетик все-таки прочтет секрет жизни в замороженном трупе Хранителя Времени. Возможно, этот секрет спасет человека от Экстра и других напастей. Он любил Орден, да и его любовь к жизни перевешивала ненависть ко мне – поэтому он обуздал свои злые чувства и сказал:

– Хранитель нас опережает, зато мы сохранили свои алалойские тела. Притом двое едут быстрее, чем один, как говорят деваки. Мы догоним его, ведь верно? Вон там… – Он указал на запад, где под ледниками Аттакеля сверкал край замерзшего моря.

Мне потребовалось всего несколько мгновений, чтобы принять решение. Когда пилоты и специалисты склонили головы в заупокойной молитве, я поднял свою. На западе под бескрайним небом тянулись безбрежные льды.

– Я поеду с тобой, – сказал я в наполненное ветром пространство между нами. – И мы найдем Хранителя.

Воспоминание о последнем и самом священном из пилотских обетов леденило меня сильнее, чем ветер, уже сковавший тело моей матери матовым, голубовато-белым саркофагом. Я слушал, как он несется по Городу и через пустынные просторы моря. Когда-то давно я присягнул искать мудрость и истину, даже если это приведет меня к смерти и будет стоить мне самого дорогого. Где-то там в море затерялся старец, в чьем теле заключена мудрость – и там я наконец обрету истину.

28 АНАНКЕ[13]

Не в нашей власти ненавидеть иль любить —
Судьба сама решит, как должно быть.

Кристофер Марло, поэт Века Мореплавателей

Итак, мы пустились в путь. Рано утром на следующий день я спустился вниз через Квартал Пришельцев и встретил Соли на набережной, где восточный край Города упирается в лед. Иным способом путешествовать мы не могли. Все городские ветрорезы, даже те, что принадлежали червячникам, погибли, лишив нас возможности преследовать Хранителя по воздуху. В темноте и тишине предрассветных часов мы нагрузили нарты. Мы работали быстро, укладывая мешки с орехами бальдо, спальные шкуры, пешни, гарпуны, медвежьи копья, скребки, горючие камни и прочее, необходимое нам для выживания на холоде, от которого дрожал даже воздух. Почти все снаряжение было нам знакомо, поскольку осталось от первой экспедиции. В своих старых сапогах из тюленьей кожи я сновал туда-сюда по проложенной в снегу деревянной дорожке. С Зунда дул холодный сухой соленый ветер. Я взял в руки свой старый гарпун, и это оживило мою память. Застывшая на морозе упряжь, поземка, летящая по темному льду – все это было знакомым, естественным, до боли реальным. Собаки, которых вывел на поводках из псарни хозяин упряжки, нетерпеливо поскуливали. Я запряг своих семерых псов в нарты, сам одержимый нетерпеливым желанием скорее уехать. Собачник, коренастый пришелец с Ярконы, вовсю работал бритой челюстью – жевал горячий корень, чтобы согреться. Сплевывая временами огненную жижу на снег, он проинструктировал нас, как обращаться с собаками.

– Твой вожак – Кури, – сказал он мне, – второй – Арне, дальше идут Хису, Дела, Бела, Нена и Матсу. – Соли, поглаживавшему морду своего вожака, он тоже назвал имена его упряжки. – Будьте с ними помягче. Они не привыкли к долгим перегонам. И остерегайтесь буеров – собаки любят за ними гоняться.

Я улыбнулся, глядя в темноте на причал, где гудели на ветру оголенные мачты буеров. Было слишком рано для того, чтобы кто-то поднял свой ярко раскрашенный парус и вышел на Зунд. (Да и кто позволил бы себе увеселительную прогулку, когда часть Города лежала в руинах.) Мои собаки покусывали постромки, обнюхивая друг друга, и я подумал, не лучше ли было бы нам с Соли отправиться в путь на буере. Впрочем, это не довело бы нас до добра. В открытом море лед испещрен трещинами и торосами. Собаки, даже такие кроткие и игривые, как эти, – наша единственная надежда. Жаль, конечно, что у нас не было времени натренировать их по-настоящему, как Лико и других наших старых собак – но Хранитель и так уже опередил нас на несколько дней.

С первым светом мы выехали на море. Штарнбергерзее перед нами светилось оранжевым блеском. Мы стали искать следы Хранителя на плотном снегу и нашли их. Поземка уже частично замела отпечатки лап и желобки от полозьев, но снегопада последние десять дней не было, и следы просматривались легко. Мы доехали по ним до Аттакеля, где все, что открывается глазу, – это лед и небо над ним, а краски – та же льдистая белизна и отраженный ею свет, расширяющиеся пурпурные круги снежных сполохов, молочная бирюза пирамидальных айсбергов и желтоватый отсвет льдов в кобальтовом небе.

Весь день мы ехали быстро. Во второй половине дня горы Невернеса позади превратились в голубовато-белую дымку, которая дрожала вдали, еще менее материальная, чем сам воздух. С каждой пройденной милей, когда я, дыша сквозь заиндевелые усы, вслушивался в скрип полозьев и частое дыхание собак, мои воспоминания о Городе тоже утрачивали материальность. Меня окружал иной мир и связанные с ним ощущения. Я любил шелковистый мускусный запах шегшеевого меха, соленый воздух, покалывающий мое смазанное жиром лицо, даже боль стынущих пальцев в холодных рукавицах. Тихий ровный западный ветер звучал музыкой в моих ушах, страх и судьба снова переполняли меня. Если быть честным, они мной управляли – так же, как я управлял своими собаками, визжавшими, когда я щелкал кнутом. Мной правило нечто, столь же отдельное от меня, как звездный свет. Об этом нечто я думал как о судьбе, не моей личной судьбе, но судьбе в высшем смысле, которой подчиняется все во вселенной. Я чувствовал эту судьбу, которая была также судьбой Соли, и Хранителя, и моего Города, и кремневого наконечника копья Соли – чувствовал настойчивый зов ананке, гудевший в моей крови. Мой взгляд был прикован к дрожащей линии западного горизонта. Мне хотелось продолжать путь, даже когда стемнело. Первый день нашего путешествия наполнил меня ликованием. Я мог ехать и ночью, все дальше и дальше, читая следы Хранителя при свете звезд, но собаки устали и проголодались, а их стертые лапы покрылись льдом. Вдали от Города и все еще вдали от своей судьбы мы остановились, чтобы построить снежную хижину. В сумерках мы нарезали кирпичей из снега и воздвигли себе убежище, внеся туда еду, горючие камни и постели. Покормили собак жирным искусственным мясом, поели сами, выпили кофе и залезли в свои шкуры, чтобы думать и грезить каждый о своем.