Роджер Бэкон - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Роджер Бэкон
• Издательство: Издательство францисканцев
• Жанр: Философия
• Год: 2005
• ISBN: 5-89208-056-0

Данное издание впервые представляет русскому читателю сочинения знаменитого английского богослова, философа и естествоиспытателя, монаха-францисканца Роджера Бэкона (ок. 1214 — после 1292). Р. Бэкон известен как один из предвестников методологии науки Нового времени. Критикуя схоластические методы познания, характерные для XIII в., Р. Бэкон подчеркивает значение математики, астрономии, географии, филологии для достижения истинного знания. Большое внимание он уделяет опыту как критерию истины. Настоящее издание включает фрагменты наиболее известного труда Р. Бэкона — «Opus maius» («Большое сочинение»), а также его работу «О тайных деяниях искусства и природы и о ничтожности магии».

В фигурных скобках {…} даны ссылки на литературу, источники, а в прямоугольных скобках […] даны примечания.

---

Quare patet quod si in aliis scientiis debemus venire in certitudinem sine dubitatione et ad veritatem sine errore, oportet ut fundamenta cognitionis in mathematica ponamus; quatenus per eam dispositi possumus pertingere ad certitudinem aliarum scientiarum et ad veritatem per exclusionem erroris. Et haec ratio potest per simile magis manifestari, et principale etiam [per] propositum nonum Euclidis. Sicut enim cognitio conclusionis se habet ad cognitionem praemissarum, ut si sint in eis error et dubitatio, non possit veritas haberi per eas de conclusione, nec certitudo, quia dubium non cer tificatur per dubium, nec verum per falsum probatur, licet possit syllogizari ex falsis, syllogismo inferente non probante; sic est de scientiis totalibus, quod illae in quibus sunt dubitationes vehementes et multiplices, atque opiniones et errores, dico saltem a parte nostra, oportet quod huiusmodi dubitationes et falsitates evacuentur per aliquam scientiam nobis certam, et in qua nec dubitamus nec erramus. Cum enim conclusiones et principia propria eis sint partes totalium scientiarum, sicut pars se habet ad partem, ut conclusio ad praemissas, sic scientia ad scientiam, ut scilicet scientia, quae est plena dubitationibus et opinionibus respersa atque obscuritatibus, non valeat certificari, nec manifestari, nec verificari, nisi per aliam scientiam notam et verificatam, et nobis certam et planam, sicut est de conclusione per praemissas. Sed sola mathematica, ut prius habitum est, manet nobis certa et verificata in fine certitudinis et verificationis. Quapropter per hanc oportet omnes alias scientias sciri et certificari.

Итак, ясно, что если мы собираемся достичь несомненной достоверности и безошибочной истины в иных науках, то нам следует полагать основание познания в математике, так как, подготовленные благодаря ей, мы сможем прийти к достоверности прочих наук и к истине, исключив заблуждение. И это умозаключение может быть лучше разъяснено с помощью подобного, главным образом, с помощью девятого положения [Начал] Евклида. Ибо познание заключения относится к познанию посылок таким образом, что если в них присутствуют ошибки и недостоверность, то обрести истину и достоверность в отношении заключения с их помощью невозможно, поскольку сомнительное не удостоверяется через сомнительное, а истинное не доказывается через ложное, и хотя можно построить силлогизм из ложных посылок, вывод силлогизма [в этом случае] недоказан. И так обстоит дело в отношении всех наук: в тех из них, в которых имеются сильные и многочисленные сомнения, а также мнения и ошибки (я говорю только о тех, которые [происходят] по причине [несовершенства] нашей [природы]), эти сомнения и заблуждения должны устраняться благодаря некоей науке, для нас достоверной, в которой мы не можем ни сомневаться, ни ошибаться. Ибо поскольку заключения и начала, ей присущие, суть части целых наук, то, как одна часть относится к другой части, например, заключение — к посылкам, так же и одна наука относится к другой науке: например, наука, изобилующая недостоверными [суждениями] и мнениями, а также неясными местами, не может обрести достоверность, ясность и истинность, иначе как благодаря другой науке, познанной и истинной, ясной и достоверной для нас (так, как обстоит дело и в случае заключения, [доказываемого] из посылок). Но только математика, как установлено ранее, пребывает для нас достоверной и истинной в высшей степени достоверности и истинности. Поэтому надлежит, чтобы через нее все прочие науки познавались и обретали достоверность.

Et quoniam iam per proprietatem istius scientiae ostensum est, quod mathematica est prior aliis, et eis utilis et necessaria, nunc ostenditur hoc per rationes sumptas a parte sui subiecti. Et primo sic, quia nobis est via nata a sensu ad intellectum, quoniam deficiente sensu deficit scientia quae est secundum ilium sensum, ut dicitur primo Posteriorum, quoniam secundum quod proficit sensus, proficit humanus intellectus. Sed quantitas est maxime sensibilis, quia est sensibile commune, et ab aliis sensibus sentitur, et nihil potest sentiri sine quantitate quapropter maxime potest intellectus proficere circa quantitatem. Secundo, quia ipse actus intelligendi secundum se ipsum non perficitur sine quantitate continua, quia dicit Aristoteles in libro De memoria et reminiscentia quod omnis intellectus noster est cum continuo et tempore. Unde quanta et corpora intelligimus intuitu intellectus, quia species eorum apud intellectum sunt. Incorporeorum autem species non sic recipiuntur intellectu nostro; aut si fiant in eo, secundum quod Avicenna dicit tertio Metaphysicorum, non tamen hoc percipimus [nisi] propter occupationem fortiorem intellectus nostri circa corpora et quanta. Et ideo per viam argumentations et admirationis corporalium et quantorum investigamus rerum incorporalium notitiam, sicut Aristoteles facit in libro undecimo Metaphysicorum. Quapropter proficiet maxime intellectus circa ipsam quantitatem, eo quod quanta et corpora in quantum huiusmodi appropriantur intellectui humano secundum statum communem intelligendi. Unumquodque est propter quod et illud magis.

И поскольку то, что математика предшествует прочим наукам, полезна и необходима для них, уже показано на основании собственных качеств этой науки, то теперь мы докажем это же на основании умозаключений, взятых a parte ее субъекта. И прежде всего так: нам присущ путь [познания] от чувства к разуму, поскольку при отсутствии чувства отсутствует и наука, соответствующая этому чувству, как сказано в I книге Второй аналитики, поскольку то, чего достигает чувство, достигает и разум. Но наиболее доступно чувственному восприятию количество, потому что оно есть общее чувственно воспринимаемое и воспринимается прочими чувствами, и ничто не может восприниматься чувством, если не обладает количеством, а потому разум может продвигаться [в познании] прежде всего в отношении количества. Во-вторых, потому что акт познания сам по себе не осуществляется без [наличия] непрерывного количества, поскольку Аристотель говорит в книге О памяти и воспоминании, что всякое наше познание связано с протяженностью и временем. Поэтому мы постигаем количественное и телесное взором разума потому, что формы такового присутствуют в разуме. А формы бестелесного воспринимаются разумом иначе: Авиценна в III книге Метафизики говорит, что если они и возникают в нем, то мы воспринимаем их [лишь] благодаря более сильному действию нашего разума в отношении телесного и количественного. Поэтому мы достигаем знания о бестелесных вещах благодаря тому, что удивляемся [наличию] вещей количественных и телесных и восходим с помощью логической аргументации [к существованию вещей бестелесных как их причин], как это делает Аристотель в XI книге Метафизики. Поэтому разум достигает наибольшего [познания] о самом количестве, поскольку количественное и телесное как таковое усваивается человеческим разумом сообразно общему ходу познания, и все обретается благодаря этому, и это — более значительное.

Ad omnem autem confirmationem potest ratio ultima sumi ex experientia sapientum; nam omnes sapientes antiqui laborarunt in mathematica, ut omnia scirent, sicut nos vidimus de aliquibus nostri temporis, et audivimus de aliis, qui per mathematicam, quam bene sciverunt, omnem scientiam cognoverunt. Inventi enim sunt viri famosissimi, ut Episcopus Robertus Lincolniensis, et Frater Adam de Marisco, et multi alii, qui per potestatem mathematicae sciverunt causas omnium explicare, et tam humana quam divina sufficienter exponere. Huius autem rei certitudo patet in scriptis illorum virorum, ut de impressionibus, sicut de iride et de cometis, et de generatione caloris, et locorum mundi investigatione, et de coelestibus et aliis, quibus tam theologia quam philosophia utitur. Quapropter manifestum est quod mathematica est omnino necessaria et utilis aliis scientiis.

А для окончательного подтверждения [всего вышесказанного] последний аргумент может быть взят из опыта мудрых. В самом деле, все древние мудрецы работали в области математики для того, чтобы познать все, [и то же] мы видим в отношении некоторых [ученых] нашего времени, и слышали о других: с помощью хорошо известной им математики они познали все науки. И можно назвать знаменитейших мужей, таких, как епископ Линкольнский Роберт [Гроссетест], брат Адам Марш, и многих других, которые благодаря возможностям математики обрели знание о том, как разъяснить причины всего и в должной мере истолковать вещи как человеческие, так и Божественные. А достоверность этого явствует из писаний этих мужей, посвященных импрессиям (радуге и кометам) [118], возникновению тепла, исследованию мест мира, небесных тел и т. д., которыми пользуется как богословие, так и философия. А потому ясно, что математика совершенно необходима и полезна для других наук.

Hae rationes sunt universales, sed in particulari contingit hoc ostendi descended ad omnes partes philosophiae, quomodo per applicationem mathematicae sciantur omnia. Et hoc nihil aliud est, quam ostendere scientias alias non debere sciri per argumenta dialecticae et sophistica quae introducuntur communiter, sed per demonstrationes mathematicas descendantes in veritates et opera aliarum scientiarum et regulates eas, sine quibus nec possunt intelligi, manifestari, nec doceri, nec disci. Si quis vero in particulari descenderet applicando mathematicae potestatem ad singulas scientias, viderit quod nihil in eis posset sciri magnificum sine mathematica. Sed hoc nihil aliud esset, nisi constituere tractatus certos de omnibus scientiis, et per vias mathematicae verificare omnia quae scientiis caeteris sunt necessaria. Sed hoc non est praesentis speculationis.

Это — общие аргументы, а в отношении частностей это следует показать, перейдя ко всем частям философии, [т. е. разъяснить] как все познается благодаря приложению математики. И это не что иное, как показать, что прочие науки должны познаваться не на основании диалектических и софистических аргументов, которые обычно используются, но с помощью математических демонстративных доказательств, нисходящих до истин и трудов прочих наук и их выправляющих, без которых нельзя ни познавать, ни разъяснять, ни обучать, ни обучаться. И если кто-нибудь перейдет к частностям, прилагая возможности математики к отдельным наукам, он увидит, что без математики в них не сможет быть познано ничего значительного. Но сделать это — значит создать определенные трактаты обо всех науках, и с помощью математики проверить все то, что является необходимым для всех прочих наук. Но это не относится к нынешнему рассуждению.

Distinctio secunda. In qua ostenditur, quod res huius mundi requirunt mathematicam, habens capitula tria. Раздел II. В котором показывается, что для [познания] вещей этого мира требуется [знание] математики; и он имеет три главы.

Capitulum I. In primo docetur in universali quod coelestia et inferiora requirunt mathematicam.