guru1 - Пираты Флибусты (часть первая)

• Название: Пираты Флибусты (часть первая)
• Автор: guru1
• Издательство: СамЪиздатЪ
• Жанр: Поэзия
• Год: 2016

---

Чтец уже было собрался зарубить его своим ржавым палашом, но абориген достал из повязки дудочку и заиграл..."Боже, храни королеву!" - запела дудочка."Боже, царя храни!" - ответила она сама себе."Янки - дудль!" - издевалась она над переселенцами в американские колонии.

Так Надудеигрец оказался на пиратском корабле. Он играл, сидя на фок-мачте. Чтец, лёжа в гамаке, прочитывал очередной томик и швырял его за борт. И тут же доставал из мешка для награбленного новый томик с надписью: "П. Корнев. Жнец".

На горизонте погружалась в пучину баркентина. В подзорную трубу можно было рассмотреть на её корме облупившуюся от огня меганезийскую надпись "...брусек"...

  ***  

Из записок Чтеца:

«Лобачевский купил зеркало. Выпуклое. И очень этим гордился. Гости выглядели в отражении весьма смешными и несуразными, а Лобачевский любил хорошую солёную шутку, как и любой математик, который не может воспринимать всерьёз то, чем повседневно занимается.

Однажды Лобачевский пил утренний кофе и ждал, не заглянет ли на огонёк какой-нибудь ранний гость, отражение которого в выпуклом зеркале поднимет настроение и позволит, наконец, разделаться с надоевшей теоремой о параллельных прямых на поверхности шара. И тут в кабинет вошла горничная, мадемуазель Тиссо, вернувшаяся днями из родной Лозанны и привезшая полный сундук свежих прошлогодних модных парижских журналов.

Взгляд Лобачевского остановился. Лоб покрылся росой мелкого пота. Дымящаяся трубка, рассыпая искры, ударилась о мраморную столешницу.

Он увидел! В зеркале отразились открытые по парижской моде на целую бесстыдную треть стройные ноги мадемуазель Тиссо.

И они пересекались! Пересекались на поверхности шара!

Не обращая на распахнувшийся от порывистого движения халат и начинающие тлеть на столе бумаги, Лобачевский одним движением выпростал из английского кресла своё большое тело, подобно летучей мыши с развевающимися полами халата подлетел к бедной француженке и, подхватив враз обмякшее девичье тело, закружил по кабинету с радостным утробным уханьем.

Так была решена теорема Лобачевского, и этим были довольны все, кроме несчастной мадемуазель Тиссо и многих поколений студентов математических вузов.»

 

 

 

 

***

ЗАКЛИНАНИЕ ВЕТРА

Шестой день стоял полный штиль.

В смысле, не корабельный кок Ганс Штиль, а штиль в том значении, что более всего соответствует значению фамилию полного (и это мягко сказано о старом толстяке и обжоре) корабельного кока Ганса Мордехая Штиля, то есть - "тишина".

Первые дни тишина нарушалась звоном стаканов, бульканьем рома из сахарного тростника, который собирают на Ямайке чернокожие африканские негры, проданные вождями торговцам "чёрным деревом" за порох, свинец и виргинский табак, ароматом своим напоминающим запах возбуждённой, но не удовлетворённой женщины.

Но жара, марево над гладким, как венецианское стекло, океаном, блики солнечных зайчиков, слепящих даже в полутьме гондека, когда очередной артиллерист приоткрывал фальшпорт-крышку с целью освобождения желудка для новых порций рома (который, как известно...), унылые чайки, повисшие в расслабленных корабельных снастях - всё это нагнетало уныние, которое мог развеять только он, Чтец, валявшийся на квартердеке в разодранной до пупа рубахе и когда-то белых парусиновых штанах, подаренных ему в Рио-де-Жанейро, маленькой деревушке на побережье Южной Америки, местным вождём-жрецом индейского племени в благодарность за чтение вслух древней узелковой книги, хранившейся в семье жреца-вождя в течение семи или больше поколений.

Парусиновые штаны и несколько калебасов с кашасой срубили, как срубает мачту меткий выстрел канонира, несчастного Чтеца, уже пропитавшегося миазмами солнца и ядом океана до печени...

Парочка дюжих богатырей-норвегов, служивших в абордажной команде, растрясла сладкий сон Чтеца, рассыпала его по палубе и смыла напрочь в океан парой вёдер забортной воды.

- Читай, Чтец, пока не удавили! - хрипели они, всю ночь прооравшие "Старшую Эдду" на мотив кабацкой песенки "У моей девчонки шустрые ручонки!". Чтец открыл глаза и понял: ошибиться с выбором книги никак нельзя - будут бить...

Прокрутил в памяти страницы: "В белом плаще с кровавым подбоем" - нет, не то; "В белом венчике из роз" - не то, не то...

Ах, вспомнил! И начал читать по памяти притихшим и согласно кивающим в такт его периодам головами пиратов чеканные строки:

"Брошены на липкие от закисшего солода дубовые доски украденные невесть где монеты, метнулись пышные юбки кабатчицы, грохнули дружным залпом глиняные кружки, роняя пену на доски с варёной кабанятиной... Дёрнулись в лад кадыки, пропуская в иссохшее нутро первые обильные струи, закапал жир с нечёсаных усов и бород. Гуляют пираты!"

На секунду прерывался, отхлёбывал из бомбильи, и вновь продолжал ворожить гениальными словами, вызывая ветер…

***

ДОМ И КОРАБЛЬ

Корабль – не просто дом.

Корабль – хрупкий, нуждающийся в постоянной защите и заботе дом.

Какая-нибудь клёпка вылетела, канат перетёрся, рассохлись доски или неправильно принайтован груз – и конец всему. Со сладострастным стоном глотает пучина хрупкую скорлупку, с воем устремляются в ад пиратские души. И спрашивает апостол Пётр Капитана: как же не уберёг ты корабль, как допустил? И пинком отправляет его вслед за командой на раскалённую сковороду с прогорклым оливковым маслом…

Потому Капитан строго следит, чтобы команда была одной семьёй, по-отечески награждает непутёвых детишек своих любовью и заботой и наказывает овец, отбившихся от стада.

А пираты – они же те же подростки. Тестостерон из ушей льётся, подвигов требует. Вот и держит на случай нарушения дисциплины наготове Капитан канатный ящик, на солнце раскалённый. И нарушителя в тот ящик сажает, приказав поливать водой, чтобы не запёкся как пудинг. Пираты прозвали наказание это русским словом banja, и крепко его побаивались.

Но природа своё берёт. И ссоры чаще, и за ножи хватаются… До смертоубийства дело доходит. Тут о Чтеце и вспомнили. Пусть, мол, Чтец книжку найдёт, где и дуэль настоящая, и чтобы без крови, и к обоюдному удовлетворению.

Покопался Чтец в своём безразмерном мешке для награбленного и три вечера читал пиратам книжку какого-то испанца Хосе Фармера, про приключения лорда Грандрита и его друга-соперника Калибана.

Плевались пираты от подробностей физиологических, морщились, кое-кто даже по-русски материться стал (по-английски ведь так точно об услышанном не скажешь, там всё фекалиями ограничивается)…

А Чтец книжку закрыл и говорит: «Думаю, та дуэль, о которой Капитан говорил, здесь во всех подробностях описана. И без крови, и без убийства, и к обоюдному удовлетворению».

Так и порешили. И стали дуэли по Фармеру проводить. Заберутся поссорившиеся пираты на леера, да друг друга как лорд Грандрит и Калибан в океан сталкивают. К обоюдному удовлетворению.

А кто упал первым, тот и проиграл. Ему в кабаке за всех и платить… Да и помылся заодно. В океане.

  ***

Из записок Чтеца:

РАЗМЫШЛЕНИЯ ЧТЕЦА,

НАВЕЯННЫЕ ЕМУ МАСТЕРСКИМ ИСПОЛНЕНИЕМ МУЗЫКИ А. ВИВАЛЬДИ БОЛЬШИМ СИМФОНИЧЕСКИМ ОРКЕСТРОМ КРЕАТИВНЫХ ПИРАТОВ, ОРГАНИЗОВАННЫМ НАДУДЕИИГРЕЦОМ С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ПОДРУЧНЫХ ИНСТРУМЕНТОВ, ИМЕЮЩИХСЯ НА КАМБУЗЕ    

СКРИПАЧ

Взмахнул – и перхоть поднялась

Метелью мотыльков-цекропий.

Играй, скрипач! Ты не в Европе!

Здесь ты и князь, и ипостась!

Смычок – частичка жеребца.

Он ржёт, и тают кобылицы.

И масками застыли лица,

Как в ожидании конца.

Рыдай, скрипач! Ты – волонтёр,

Ты – инвалид в французском смысле!

На штык накалывает мысли

Слепое Время – билетёр…

 

 

 

 

***

  РАПА! НУ И!!!

Как-то раз пираты проникли через Босфор и Дарданеллы в Чёрное море. Брать там было особенно нечего: шаланды с греками не в счёт. Чулки да презервативы – вот и весь груз. Чулки шерстяные вязаные ещё сбыть можно было шотландским горцам. Чтобы ноги под юбкой не мёрзли. А презервативы из прямой кишки египетского буйвола?

Спасибо коку. Он половину на колбасу использовал, а вторую дальнему родственнику графу Цеппелину продал, на аэростаты.

Собственно, кроме двух разбитных девиц-славянок и гонореи, которой переболела вся команда, за исключением Капитана и Чтеца, ничего хорошего в Чёрном море не нашлось. И то потому лишь, что на мостик женщин не пускали, а Чтец, как мы знаем, ничем, кроме чтения не интересовался.