Альфонс Доде - Тартарен на Альпах

• Название: Тартарен на Альпах
• Автор: Альфонс Доде
• Жанр: Классическая проза

---

— Не видишь, что ли, животное? — крикнулъ онъ кучеру; но гнѣвъ тотчасъ же смѣнился неописуемымъ удивленіемъ:

— Quès aco!… Что такое!… Быть не можетъ!…

Нѣтъ, читатель, ни за что въ мірѣ вы не угадаете, что онъ увидалъ въ только что проѣхавшемъ старомъ ландо. Онъ увидалъ свою делегацію, — делегацію въ полномъ составѣ: Бравиду, Паскалона, Экскурбанье, блѣдныхъ, растерянныхъ, очевидно, потрепанныхъ въ схваткѣ, а противъ нихъ двухъ жандармовъ съ ружьями въ рукахъ. Всѣ эти фигуры, неподвижныя и нѣмыя, промелькнули передъ нимъ въ узкой рамѣ каретнаго окна, какъ какой-нибудь дурной сонъ. Тартаренъ такъ и остолбенѣлъ, точно приросъ къ тротуару, не хуже, чѣмъ недавно приросъ было ко льду на усовершенствованныхъ подковахъ Кеннеди. Карета промчалась мимо, а онъ все еще стоялъ и, глазамъ своимъ не вѣря, смотрѣлъ ей вслѣдъ, когда около него раздался крикъ:

— А вотъ и четвертый!…

Въ ту же минуту его схватили, связали, скрутили и запихали въ наемную карету съ жандармами, изъ которыхъ одинъ былъ офицеръ, вооруженный какимъ-то огромнымъ дреколіемъ, доходившимъ своею рукоятвой до верха экипажа.

Тартаренъ началъ было говорить, хотѣлъ объясниться. Тутъ, очевидно, какое-то недоразумѣніе… Онъ сказалъ свое имя, назвалъ отечество, сослался на консула, торговца швейцарскимъ медомъ, по фамиліи Ишенеръ, котораго онъ зналъ по ярмаркамъ въ Боверѣ. Потомъ, видя упорное молчаніе своихъ стражей, онъ подумалъ, не новая ли это "штучка" изъ фееріи Бонпара, и съ хитрою улыбкой обратился въ офицеру:

— Вѣдь, вы это такъ — нарочно, que!… Э, ну, полно, шутникъ вы эдакій… вѣдь, я знаю, что все это штучки…

— Извольте молчать, не то я прикажу вамъ ротъ заткнуть! — сказалъ офицеръ съ такимъ угрожающимъ видомъ, что можно было подумать — вотъ-вотъ онъ проткнетъ арестованнаго насквозь своимъ дреколіемъ.

Нашъ герой примолкъ, сидѣлъ не двигаясь и смотрѣлъ въ окно кареты на мелькающія воды озера, на высокія горы, покрытыя мокрою травой, на отели съ причудливыми крышами и золотыми вывѣсками, видными за версту. По склонамъ, какъ на Риги, сновали взадъ и впередъ люди съ корзинами, ослики; какъ на Риги же, маленькая желѣзная дорога, опасная механическая игрушка, лѣпилась по крутизнамъ до Гліона, и для довершенія сходства съ Regina montium, не переставая, лилъ сплошной дождь въ сплошномъ туманѣ, непрерывный обмѣнъ влаги между озеромъ и облаками, какъ бы касавшимися волнъ.

Карета проѣхала по подъемному мосту между маленькими лавчонками роговыхъ издѣлій, перочинныхъ ножей, перчаточныхъ застежекъ, гребенокъ, прогремѣла подъ низкимъ сводомъ башенныхъ воротъ и остановилась на дворѣ стариннаго замка, заросшемъ травой, обставленномъ по угламъ башенками съ крышами, похожими на перечницы. Куда они пріѣхали? Тартаренъ понялъ это изъ разговора жандармскаго офицера съ смотрителемъ замка, толстякомъ въ греческой шапочкѣ, позвякивавшимъ связкою заржавленныхъ ключей.

— Въ секретную, въ секретную… Да откуда же я вамъ ее возьму, когда всѣ заняты остальными?… Только и осталась, что тюрьма Боннивара.

— И сажайте въ тюрьму Боннивара, туда ему и дорога, — приказалъ офицеръ.

Шильонскій замовъ, о которомъ Тартаренъ не переставалъ въ теченіе двухъ дней повѣствовать своимъ альпинистамъ и въ который, по странной ироніи судьбы, засадили теперь его самого, невѣдомо за что, принадлежитъ въ числу наиболѣе посѣщаемыхъ историческихъ памятниковъ Швейцаріи. Когда-то онъ служилъ лѣтнею резиденціей графамъ Савойскимъ, потомъ сдѣлался тюрьмою для государственныхъ преступниковъ, потомъ — складомъ оружія и боевыхъ запасовъ, теперь же это не болѣе, какъ цѣль для прогулки туристовъ, подобно Риги-Кульмъ или Тельсплатту. Въ немъ, однако же, оставили полицейскій постъ жандармовъ и кутузку для пьяницъ и заворовавшихся молодцовъ кантона; но ихъ такъ мало въ этихъ мирныхъ палестинахъ, что кутузка вѣчно пустуетъ, и сторожъ-смотритель хранитъ въ ней свой запасъ дровъ на зиму. Неожиданное прибытіе столькихъ арестантовъ привело его въ прескверное расположеніе духа, въ особенности же его тревожила мысль, что теперь уже нельзя будетъ показывать туристамъ знаменитую тюрьму и какъ разъ въ самое бойкое, прибыльное время года.

Онъ сердито повелъ Тартарена, слѣдовавшаго за нимъ безъ малѣйшей попытки сопротивленія. Пройдя нѣсколько сбитыхъ ступеней, сырой, пахнущій затхлымъ подваломъ корридоръ и необычайной толщины дверь на огромныхъ петляхъ, они очутились въ обширномъ помѣщеніи со сводами, поддерживаемыми массивными столбами, съ вдѣланными въ нихъ желѣзными кольцами, въ которымъ во времена давно минувшія приковывали преступниковъ. Сквозь окно продушиной виднѣлся клочокъ хмураго неба.

— Вотъ вамъ и квартира, — сказалъ смотритель. — Только не очень разгуливайте, тамъ дальше — тайники!

Тартаренъ попятился въ ужасѣ:

— Тайники!…

— Да, ужь не взыщите, пріятель… Мнѣ приказано посадить въ тюрьму Боннивара, я и сажаю… Теперь, если у васъ есть средства, то вамъ можно будетъ доставить нѣкоторыя удобства, матрацъ, напримѣръ, одѣяло.

— Прежде всего — ѣсть! — сказалъ Тартаренъ, у котораго, по счастью, не отобрали кошелька.

Смотритель принесъ свѣжаго хлѣба, пива, колбасу, на которые жадно накинулся новый шильонскій узникъ, ничего не ѣвшій со вчерашняго дня, изнемогавшій отъ усталости и пережитыхъ волненій. Пока онъ ѣлъ, смотритель оглядывалъ его добродушнымъ взоромъ.

— Не знаю я, что вы такое натворили и за что съ вами распорядились такъ круто… — началъ онъ.

— Ну, пропади они совсѣмъ, и я тоже не знаю! — проговорилъ Тартаренъ, уписывая ѣду за обѣ щеки.

— А вотъ, что вы недурной человѣкъ, это я сразу вижу и надѣюсь, что вы не захотите лишить бѣднаго отца семейства его маленькихъ доходовъ. Правда, вѣдь?… Такъ вотъ въ чемъ дѣло… Тамъ у меня цѣлое общество пріѣзжихъ желаетъ посмотрѣть тюрьму Боннивара… Если бы вы были такъ добры и обѣщали мнѣ держать себя смирненько, не пытаться бѣжать…

Добрякъ Тартаренъ клятвенно обѣщался, и черезъ пять минутъ въ его тюрьмѣ толпились старые знакомые по Риги-Кульмъ и Тельсплатту: "безмозглый оселъ" Шванталеръ, "vir ineptissium" Астье-Рею (какъ величали другъ друга почтенные ученые), членъ жокей-клуба съ племянницей (гм!… гм!…), — словомъ, вся компанія. Сконфуженный, боящійся быть узнаннымъ, несчастный Тартаренъ прятался за колонны, подвигаясь все дальше въ глубь тюрьмы по мѣрѣ того, какъ къ нему приближалась толпа туристовъ подъ давно заученныя причитанія смотрителя: "Водъ здѣсь несчастный узникъ Бонниваръ…"

Они двигались медленно, задерживаемые спорами вѣчно несогласныхъ между собою ученыхъ, готовыхъ каждую минуту накинуться другъ на друга. Отходя все дальше, Тартаренъ очутился близехонько отъ отверстія тайниковъ, родъ колодца, открытаго вровень съ землей, изъ котораго вѣяло холодомъ и ужасомъ давно прошедшихъ временъ. Онъ остановился въ испугѣ, прижался съ стѣнѣ, надвинулъ фуражку на глаза… Но сырость стѣны дала себя тотчасъ же знать, здоровеннѣйшее чиханье огласило своды тюрьмы и заставило туристовъ попятиться назадъ.

— Tiens, Bonnivard… — воскликнула чрезмѣрно бойкая маленькая парижанка, которую членъ жокей-клуба выдавалъ за свою племянницу.

Тартаренъ, однако же, не растерялся.

— А премиленькая штучка эти тайники!…- сказалъ онъ такимъ тономъ, какъ будто онъ тоже, вмѣстѣ со всѣми, пришелъ осматривать тюрьму изъ любопытства, и тотчасъ же замѣшался въ толпу путешественниковъ, улыбавшихся старому знакомому альпинисту Риги-Кульмъ, устроившему тамъ импровизированный балъ.

— А, mossié… dansiren, walsiren!…- вертѣлась уже передъ нимъ веселая толстушка профессорша Шванталеръ, готовая хоть сейчасъ пуститься въ плясъ.

Только ему-то уже совсѣмъ не до танцевъ было. Не зная, какъ отдѣлаться отъ вертлявой барыньки, онъ предложилъ ей руку и сталъ любезно показывать тюрьму, кольцо, въ которому приковывали на цѣпи узниковъ, слѣды, протоптанные ногами несчастныхъ въ полу подъ этимъ еольцомъ. И веселой профессоршѣ никогда въ голову не могло придти, что ея спутникъ — самъ "узникъ", жертва людсвой несправедливости и жестокости. Но за то ужасенъ былъ моментъ ухода туристовъ, когда несчастный "шильонскій узникъ" проводилъ свою даму до двери и сказалъ съ улыбкою свѣтскаго человѣка:

— Нѣтъ, простите… Я останусь еще на нѣсколько минутъ.

Онъ раскланялся, а зорео слѣдившій за нимъ смотритель захлопнулъ дверь и заперъ ее тяжелыми засовами къ невообразимому удивленію всѣхъ присутствующихъ.

А? каковъ афронтъ? Бѣднягу даже въ потъ бросило, когда до него донеслись восклицанія удаляющихся туристовъ. Къ счастью, въ теченіе дня это мученье уже не повторялось; по случаю дурной погоды посѣтителей больше не было. Страшный вѣтеръ завывалъ во всѣ щели, изъ тайниковъ, казалось, вырывались глухіе стоны забытыхъ покойниковъ, снаружи слышны были всплески озера, бороздимаго дождемъ, брызги котораго долетали до арестованнаго. Отъ времени до времени раздавался звонъ пароходнаго колокола, и клокотанье воды подъ его колесами являлось какъ бы аккомпаниментомъ къ невеселымъ думамъ бѣднаго Тартарена въ то время, какъ сгущающіяся сумерки ненастнаго вечера дѣлали его тюрьму еще мрачнѣй, еще ужаснѣй.