Игорь Фроянов - Рабство и данничество у восточных славян

• Название: Рабство и данничество у восточных славян
• Автор: Игорь Фроянов
• Издательство: Издательство С.-Петербургского университета
• Жанр: История
• Год: 1996
• ISBN: 5-288-01832-4

Новая книга И.Я.Фроянова посвящена двум важнейшим проблемам истории восточного славянства — рабству и данничеству. Тщательно изучив доступные современному исследователю источники, автор приходит к выводам, существенно отличающимся от представлений, широко распространенных в новейшей отечественной исторической литературе. Рабовладение и даннические отношения он рассматривает не только как элементы производственных и социальных связей, но и как проявления духовной и нравственной жизни восточных славян VI-X вв.

Для научных работников, преподавателей и студентов гуманитарных вузов, всех, кто интересуется древней историей России.

---

Нельзя признать удачным обозначение рабства у антов и склавинов как патриархального.67 По поводу термина «патриархальное рабство» определенные сомнения высказал А. М.Хазанов. «Наиболее ранние формы рабства, — говорил он, — обычно называют патриархальными или домашними. Первый термин в настоящее время представляется устаревшим, потому что "патриархальное рабство в равной мере присуще и поздне-материнским обществам. Второе название вполне приемлемо, так как хорошо отражает главные особенности раннего рабства: отсутствие особого класса рабов и особой сферы применения рабского труда в общественном производстве».68 В отношении термина «патриархальное рабство» А. М.Хазанов, наверное, прав.69 Относительно же наименования «домашнее рабство» не все так очевидно, как может показаться поначалу.

Термин «домашнее рабство», пожалуй, более подходит к той стадии развития общества, когда род распадается на большие семьи, становящиеся основными производственными ячейками, а дом превращается в главную хозяйственную единицу.70 Инкорпорированные в большую семью рабы и олицетворяли домашнее рабство. Аналогичным средоточием домашнего рабства могли выступать и малые семьи, возникавшие в ходе сегментации или разложения большесемейных союзов.

Эти соображения позволяют усомниться в обоснованности применения термина «домашнее рабство» к родоплеменным обществам. Адаптация пленника-раба родовым коллективом происходит на иной общественной почве, чем его вхождение в большую семью. Включение «полоняника» в род осуществлялось через половозрастную систему, причем нередко с перспектив у выхода на свободу. Так, у ленапов и делаваров мучские пленные, достигнув совершеннолетия, усыновлялись, занимая место тех, кто погиб на войне или умер другим путем. С момента усыновления они считались членами племени, к которому теперь принадлежали. Положение раба-пленника в родоплеменном коллективе напоминало скорее бытовую ущербность, нежели социальное неравенство. Его часто использовали на женских работах или принуждали к такому труду, который был особенно тяжелым, либо считался недостойным полноправного мужчины.72 Но главное заключалось в том, что это положение не было безысходным. Оно являлось временным. По истечении определенного срока раб, согласно нормам обычного права, получал свободу и возможность жить среди своих прежних хозяев в качестве полноправного члена родового обществам. Домашнее же рабство в данном отношении — тупиковое Выход из него на свободу зависел главным образом ой воли господина, а не от обычая, хотя влияния последнего полностью отрицать не стоит. И все-таки решающее слово в судьбе домашнего раба или рабыни принадлежало господину — главе большой семьи.

Полагаем, что сказанного достаточно, чтобы отказаться от применения терминов «патриархальное рабство», «домашнее рабство» в связи с исследованием рабовладения в родоплеменном обществе. Более уместным здесь нам кажется термин «первобытное рабство»» соответствующий родовой архаике, характеризующей эпоху первобытности.

К числу важнейших особенностей первобытного рабства необходимо отнести коллективное (родовое, племенное) владение рабами. По словам Л.С.Васильева, «как и любое иное добытое в бою или приобретенное иным способом на стороне имущество, движимое или недвижимое, рабы считались достоянием коллектива и использовались для его блага — будь то очистительная жертва с благодарностью за помощь богам либо предкам, работа на храмовых полях во имя тех же богов или, наконец, услужение тем, кто возглавляет коллектив и управляет им».73 А. М.Хазанов скептически воспринимает такого рода утверждения. Он пишет: «Мнение, что первоначально рабы являлись собственностью всей общины (так называемое общинное или коллективное рабовладение) представляется недоказанным, во всяком случае в качестве универсального явления. ... Более вероятно, что даже самые ранние формы рабовладения были частными, если не по форме, то по существу».74 0 том же духе высказывается А. И. Першиц: «Имеющее подчас место различение общинного и индивидуального рабства, по-видимому, неоправдано, так как отчетливые примеры коллективного рабства в этнографии и истории не зафиксированы...».75 Не беремся судить о других народах, но относительно славян, а именно склавинов и антов, можем с достаточной уверенностью говорить, что сперва рабовладение у них было коллективным по существу и частным по форме. При этом носителем владельческих прав выступал не только род, но и племя. Каковы доводы?

Начнем с того, что пленения, производимые славянами в моменты их нападений на соседние земли, являлись, как правило, делом коллективным, но отнюдь не индивидуальным.76 Пленники, согнанные в многотысячные толпы, доставлялись в славянские пределы усилиями всего войска, а не отдельных воинов, что запечатлено в большом количестве сцен, описанных византийскими авторами. Эти пленники, надо думать, находились в собственности всего народа до тех пор, пока их не делили между участниками похода. Такой порядок проглядывает из свидетельства Прокопия Кесарийского о том, как «анты сделали набег на Фракийскую области и многих из бывших там римлян ограбили и обратили в рабство. Гоня их перед собою, они вернулись с ними на родину. Одного из этих пленников судьба привела, к человеколюбивому и мягкому хозяину».77 Легко догадаться, что «судьба привела» пленника к его новому хозяину в результате раздела полона по возвращении антов домой.

Дележ награбленной в войне добычи производился по жребию, о чем можно догадаться, обратившись к сравнительно-историческим данным, взятым из истории древних франков. Эти данные, запечатлевшие архаическую традицию, донесла до нас легенда о суассонской чаше, рассказанная Григорием Турским в написанной им «Истории франков». От Григория узнаем о том, кам после захвата франками Суассона «многие церкви были ограблены войском Хлодвига, ибо тогда он погрязал еще в заблуждениях язычества». Среди награбленных вещей оказалась удивительной величины и красоты чаша. И вот «епископ той церкви», откуда была похищена та чаша, отправил посланца к Хлодвигу с просьбой вернуть если не все, то хотя бы означенную чашу. «Выслушав эту просьбу, король сказал посланному: "Иди за нами в Суассон, ибо там будет дележ всего, что захвачено. Если мне достанется по жребию тот сосуд, который просит святой отец, я выполню [его просьбу]"..И прибывши в Суассон, король сказал, когда сложил посередине всю добычу: "Прошу вас, храбрейшие воители, не откажите дать мне вне дележа еще и этот сосуд", — ом имел в виду вышеупомянутую чашу». Но тут выступил один из воинов и, ударив чашу секирой, сказал: «Ничего из этого не получишь, кроме того, что полагается тебе по жребию». Хлодвиг смолчал.78 В этом эпизоде Е. А. Косьминский усматривал отражение древних обычаев франков.79 Суть их состояла в равном разделе награбленного по жребию. Со временем вождю (королю, князю) стала выделяться определенная фиксированная часть добычи, подтверждение чему находим в одном из 4 древнейших памятников славянской юридической мысли: «Законе Судном людем», где читаем: «Плена же шестую часть достоить взимати княземь и прочее число все всим людемь в равну часть делитися от мала до велика, достоить бо княземь часть княжа, а прибыток людем».80

Вернувшись к свидетельству Прокопия Кесарийского о пленнике, которого в земле антов судьба привела к доброму и мягкому хозяину, заметим, что упоминание самой судьбы следует разуметь как намек на жребий, воплощающий, так сказать, перст судьбы.

Переход раба-пленника посредством дележа в частные руки не означал полной и безусловной передачи коллективом своих прав на живой полон. Племя, по всей видимости, сохраняло какие-то верховные права на пленников и в этом случае. Довольно показательна здесь история антского юноши Хильбудия, взятого в плен склавинами и купленного потом неким антом, ошибочно принявшим его за известного военачальника ромеев, носившего то же имя. Покупая Хильбудия, чтобы отправиться с ним к грекам, ант рассчитывал получить «великую славу и очень много денег от императора». Все это вначале «делалось тайно от остальных варваров. Когда же этот слух, распространяясь в народе, стал достоянием всех, то по этому поводу собрались почти все анты, считая это делом общим и полагая, что для них всех будет большим благом то, что они — хозяева римского полководца Хильбудия».81

Несмотря на необычность описанного Прокопием происшествия, можно все-таки полагать, что у антов и склавинов индивидуальное (частное) рабовладение не было единственной формой рабства. Больше того, оно не являлось безусловным и полным, поскольку, как мы убедились, над правом индивидуального рабовладельца возвышались права коллектива (рода, племени), обладавшего верховной собственностью на иноплеменников-рабов.82 Похоже, этим объясняется отсутствие сведений о работорговле внутри племен склавинов и антов. Имеющиеся в нашем распоряжении сведения говорят о межплеменной или международной торговле рабами, практикуемой этими племенами.83 Впрочем, сфера и этой торговли едва заметна в источниках, будучи весья ма невыразительной. Прав П. Н. Третьяков, когда говов рит, что склавины и анты уводили пленных «главным образом с целью получения выкупа».84 Правда, чуть ниже он пишет о торговле живым товаром склавинами и антами как о занятии привычном: «Рабов продавали и покупали».85 Такая непоследовательность проистекает из сложности самой проблемы. Поэтому в историограф фии высказываются на сей счет диаметрально противоположные мнения.