Хлоя Вилкокс - Одержимость миллиардером (ЛП)

• Название: Одержимость миллиардером (ЛП)
• Автор: Хлоя Вилкокс
• Жанр: Эротика

"Tы будешь сопровождать Давида Фултона во время его пребывания здесь, в Париже, и читать каждое его желание по глазам". Давида Фултона, миллиардера? Луиза была не уверена в своих силах, когда начала практику в издательстве "Ларок". Но между авторским чтением и отелем она должна усвоить гораздо больше практических занятий, чем первоначально предполагал её договор о стажировке.

---

Полностью погрузившись в свои мысли, я чуть не забываю выйти на станции "Jussieu". Поднимаюсь вверх по лестнице на шестой этаж к моей комнате для прислуги и прихожу туда совершенно запыхавшись. Здесь нет лифта. Оказываюсь наверху и иду прямо в ванную комнату, чтобы принять душ. Мне становится ясно, что я была потной не только потому, что день был такой жаркий. Я не могу мешать тому, что снова думаю о его руках, представляю их на моей голой коже. Пытаюсь удовлетворить себя сама, но это ни к чему не приводит. Я чувствую себя жалкой.

После душа я ложусь на кровать. Пытаюсь больше не думать о Давиде Фултоне и беру в руки его книгу. Во второй главе я чувствую, как меня охватывает напряжение от событий, которое он вызывает своей поучительной и содержательной игрой с героями и греческими мифами. В одиннадцать вечера я валюсь с ног от усталости и с сожалением откладываю книгу в сторону. Я была на пятой главе.

13 августа

Я просыпаюсь в 8 часов, надеваю чёрную плиссированную юбку – на случай, если со мной снова произойдёт несчастье – с серой блузкой, засовываю ноги в маленькие сандалии с ремешками. Пока я пью кофе, то продолжаю чтение "Мирины", так сильно захватывает меня книга. Потом я пытаюсь превратить себя в красотку: в конце концов, меня не станут каждый день ожидать в "Мерисе"! И пытаюсь придать форму своим каштановым локонам, подчёркиваю подводкой свои зелёные глаза и наношу розовую губную помаду. Потом я совершенно нетерпеливо пускаюсь бежать, чтобы снова увидеть Аполлона издательского дела, с твёрдым решением снова не пускать его дальше. В десять часов я на ресепшене "Мериса".

— Доброе утро, мадемуазель Марс!

Я поворачиваюсь, там стоит он, в узких небесно-голубых джинсах, рубашке и белой, отрезной куртке, его чёрные волосы растрёпаны, руки в карманах брюк, на нём тёмные очки, и писатель улыбается. Несмотря на моё положительно твёрдое намерение, мой голос снова отказывает. Наконец, я хватаю руку Давида, которую он протягивает мне для приветствия, без сомнения, уже несколько секунд, при этом непроизвольно вспоминаю о том, что я мечтала, как эти руки ласкают моё тело. В самом деле, я определённо обязана взять себя в руки!

— Хорошо спали?

— Я… Да, спасибо. Доброе утро, месье Фултон!

— Итак, мы отправляемся!

Перед отелем мы садимся в "Ягуар". Гари уже ожидает нас и улыбается мне в зеркало заднего вида, когда я его приветствую. Давид усердно рассматривает меня, я это ощущаю, хотя он скрывает свои глаза за тёмными очками.

— Собственно говоря, вы знаете, что в вашей плиссированной юбке вы немного похожи на прилежное дитя? — наконец, спрашивает меня писатель.

"На прилежное дитя?" Что он хочет этим сказать? Что я не достаточно женщина? Что он находит меня подростком? Всё же, тогда уж Фултон должен был просить Адель его сопровождать…

Он смеётся. Красивый, кристально прозрачный смех.

— Не сердитесь. Юбка вам очень идёт.

Я снова краснею, когда мужчина делает мне комплимент, как школьница, которой не хочу быть. Не знаю, что умного я должна была бы ответить.

— Я хотел бы сообщить вам, что переезжаю.

— Переезжаете? Вы уезжаете в Нью-Йорк?

— Нет, думаю, с этим повременю. Я совершенно забыл, как жарко летом в Париже. Мне нужен бассейн, так как я хочу плавать, чтобы отдыхать и охлаждаться.

Я немедленно представляю его в плавках, обнажённый торс, по которому стекает вода. Мне становится очень жарко. Совершенно очевидно, что мне тоже не повредит какое-нибудь охлаждение.

— Хочу арендовать дом с плавательным бассейном. Гари уже взялся за поиски и нашёл весьма красивую резиденцию в Marais рядом с Place des Vosges, совсем близко от дома, в котором жил Виктор Гюго.

— Ну, кто бы сомневался! — едва я произношу предложение, тут же об этом жалею.

— Должно быть это было упрёком?

Что со мной происходит? В конце концов, он ещё посчитает меня странной. Я либо краснею как школьница или нападаю на него…

Я кусаю свои губы.

— Вообще нет! — отвечаю ему, придя в норму. — На вашем месте я бы тоже так сделала. Может быть, вы удачливы и призрак Виктора Гюго посетит вас…

Сделано! Он снова мне улыбается.

— Это вполне могло бы помочь в моём новом романе.

— Ах? Новый роман? О чём?

— Разве мы об этом разговариваем, а не о лорде Байроне?

Странно. Почему он говорит мне, что пишет новый роман, если не хочет о нём говорить? Гари поворачивается к нам, мы приехали. Когда мы подъезжаем к книжному магазину, Давид нежным голосом шепчет мне в ухо:

— И море, и небесные светила,

Безмолвие песков, и гротов мрак

Всё их ласкало, нежило, томило.

Они, обнявшись, наслаждались так,

Как будто были в этот час блаженный

Бессмертными одни во всей вселенной [4] .

Я покрываюсь "гусиной кожей". Узнаю стихотворение из "Дон-Жуана". Он выбрал стих, который относится к самому прекрасному в этом произведении, к тем немногим, которые были не саркастичными. Давид Фултон – подлинный романтик. Или же он только так делает, и я должна его остерегаться…

Перед книжным магазином писателя уже ожидает масса фанатов и выкрикивает его имя. Среди них много очень юных девушек. Сейчас только ещё не хватает, чтобы они попросили его расписаться на своих лифчиках. Он приветствует их лёгким движением руки и идёт в книжный магазин. Там Фултон, прежде всего, разговаривает пять минут с продавцами книг и потом садится за стол, который подготовили только для него и на котором уложено стопками для продажи его недавнее произведение "Мирина". Очень любезно и с улыбкой Давид начинает его читать. На стуле в углу я притворяюсь, что читаю, но не могу отвести от него взгляд. Чем больше за ним наблюдаю, чем больше общаюсь, тем более особенным и очаровательным я его нахожу. Он прямо-таки будит выходящее из берегов воображение: экстравагантный, непринуждённый, элегантный, привлекательный, в одно мгновение может пылко обжигать, а спустя другое короткое мгновение распространять жуткий холод… Я до сих пор не осознавала, что нечто подобное вообще возможно.

Всё же, пожалуй, я не влюблюсь, в Дона-Жуана-книжного-магазина!

В половину первого не имелось больше ни одного экземпляра романа, который он мог бы подписать. Продавец книг извиняется перед разочарованными фанатами. Давид пробирается через толпу, где поклонники хотят задать ему сто вопросов и подходит ко мне.

— Нам пора пойти обедать!

Я киваю и следую за ним. Я должна была думать о том, что многие его страстные поклонники отдадут многое за то, чтобы быть на моём месте. Мы садимся в "Ягуар" и едем в элегантный ресторан, который до сих пор был мне незнаком.

— Мне не понравилось, как вчера в офисе Адель обошлась с вами перед Кристофом Лароком.

— Это было причиной вашего плохого настроения?

— Я выглядел так, как будто у меня было плохое настроение?

— Да.

Он улыбается мне, и я расслабляюсь. Может быть, я смогу это сделать – говорить с ним без того, чтобы заупрямиться или покраснеть в неподходящее время.

— Это всё правда меня очень рассердило. Я не люблю, когда с кем-то пренебрежительно обходятся.

— Вы хотите скрывать свои чувства и поэтому всегда носите эти тёмные очки?

Выражение лица Фултона сразу темнеет. Такая огромная тема для расслабляющего разговора.

— Нет, я ношу… по другим причинам. Медицинские причины. Фотофобия. Пора заказывать!

После того, как мы делаем наш заказ, он направляет свой взгляд на улицу, полностью погружаясь в свои мысли. У меня всё ещё есть впечатление, что я произнесла что-то, что не должна была говорить. Когда мы едим всё время молча, это становится очень неприятным.

— Я на шестой главе "Мирины", — говорю я, чтобы ослабить напряжение.

— И как вы его находите?

— Интригует… Но, откуда вы берёте идеи для этой истории с этими амазонками в Атлантиде, которые борются против атлантов? Мне представляется очень… странным.

— Это было не моей идеей. Она изначально происходит от Диодора из Сицилии, античного историка, который сообщает об этой экспедиции. Так как при этом совершенно ясно, что ранее событие исходило из легенды, чем из настоящего исторического события. В принципе, я не изобрёл ничего нового, а оформил, нашёл точки соприкосновения между различными элементами. Это настоящая задача автора романа.

Я киваю. Пока мы едим, он говорит об амазонках, но кажется при этом неестественно отсутствующим. На короткое мгновение у меня появляется чувство, что мы были близки, а теперь он говорит со мной как с Адель. Я всё испортила.

Во второй половине дня мы едем в книжный магазин в 15-ом округе. Там также нас уже ожидает множество влюблённых почитательниц, с его романом в руке. Он подходит очень профессионально, почти любезно, но остаётся прохладным. Я не понимаю. Всё же это не хорошо умещается в историю с тёмными очками?