Зинаида Чиркова - Кабинет-министр Артемий Волынский

• Название: Кабинет-министр Артемий Волынский
• Автор: Зинаида Чиркова
• Издательство: АСТ, Астрель
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-019645-8, 5-271-06876-5

Представитель древнего рода Волынских-Боброков Артемий прошёл путь от солдата драгунского полка до кабинет-министра. Он был одним из немногих русских дворян, достигших высокого положения во время «бироновщины», лицом, пользовавшимся особым доверием императрицы Анны Иоанновны. Однако интриги иностранцев, боявшихся усиления влияния «русской партии», привели к аресту Волынского и его единомышленников...

Об одном из известнейших людей российской истории, крупном государственном деятеле и дипломате Артемии Петровиче Волынском (1689-1740) рассказывает новый роман современной писательницы 3. Чирковой.

---

И только последние вспышки радости отодвигали эту угрозу. В декабре 1718 года у Катерины Ивановны родилась дочь, и в крещении её назвали Анной (по вере отца звалась она Елизаветой — Екатериной — Христиной, в России же стала Анной Леопольдовной).

Несказанно рада была внучке старая царица Прасковья и всё умоляла старшенькую приехать к ней в Россию. Ждать этого ей пришлось четыре года...

Глава седьмая

Посольство Артемия Волынского возвращалось домой, в Россию. Артемий медленно ехал верхом, покачиваясь при каждом движении лошади, едва не засыпал, а в голове всё время прокручивал последние дни пребывания в Испагани. Он не обращал внимания на ставшую уже привычной мелкую пыль, забивавшую рот и нос, на зуд, нестерпимый от проникающей сквозь одежду этой пыли, на солнце, с самого раннего утра начинавшее палить так, что от его ярких лучей слепило глаза и слёзы застилали их. Словно в мутном мареве расплывались высокомерные вершины гор, зелёные пропасти у края тропы, разноцветными узорами дробились отвесные каменные стены.

Артемию всё хотелось знать, не просчитался ли он где-нибудь, всё ли сделал так, как повелел государь, устроил ли так, как надобно было Петру.

И думалось ему, вроде бы он достойно провёл этот поход за торговым договором, и теперь уже не казались изматывающими долгие прения с первым шахским министром и бесконечные потоки слов по поводу каждого пункта в договоре.

И он опять погружался в атмосферу безграничных споров и разговоров, где на каждом шагу надо было держать ухо востро и опасаться очередной ловушки.

Двадцать одно предложение посланника о торговых связях с Персией постепенно превратились в десять объёмных статей договора, и он был подписан не самим шахом, а его первым министром. Втихомолку радовался Артемий, что в принципе это не было двухсторонним соглашением: как ни изворачивался министр, а подписал он один, и это было равнозначно подписанию капитуляции.

Артемий вспоминал, как хотел возвеличиться перед посланником русского царя первый министр Персии в мелочах, в досадных попытках уязвить самолюбие Волынского. Пригласив его на обед, эхтема девлет велел привезти с собой стул, поскольку не в обычае персов держать дома европейскую мебель.

Зато к обеду он прислал Волынскому лошадей из шахской конюшни. А для самого Волынского лошадь предназначалась с убором — оправленное золотом седло, золотой мундштук весом в тридцать восемь золотников[31], обитые тонким листовым золотом луки, изукрашенный золотой и серебряной вышивкой чепрак. Министр велел передать посланцу, что дарит ему лошадь.

Другие лошади тоже были с убором и определены для свиты Волынского. И в душе Артемия поднялось радостное чувство: раз уж началось с подарков, значит, и переговоры пройдут быстро и в дружеском тоне.

Но он напрасно радовался: когда свита посланника прибыла к дому эхтема девлета, тот не вышел, чтобы встретить Артемия. И в доме ему пришлось ждать довольно долго, пока не появился хозяин.

И у Артемия упало сердце: все эти досадные мелочи этикета не позволяли надеяться на успешное решение его задачи. Однако он подавил все свои чувства и начал с благодарности: именно эхтема девлет добрым словом рекомендовал его шаху и докладывал о дворянах его свиты, хотя Артемий знал, что никаких добрых слов первый министр шаху не высказывал. Да и на аудиенции он то и дело подходил к шаху, что-то шептал ему на ухо, и тот послушно кивал головой. И Артемий уже понимал, что все дела вершит именно он, эхтема девлет, а шах лишь соглашается с решениями своего первого министра.

Эхтема девлет ответил на тонкий комплимент Волынского заверениями в искренней дружбе.

Слуги неслышно внесли золотые мисы со сладостями, поставили их перед первым министром и Волынским. Дворянам из свиты поставили серебряные мисы. Затем последовал и неизменный кальян, кофе, и лишь потом посланнику и его свите предложили настоящий обильный персидский обед. Только после обеда получил Артемий возможность изложить все свои пожелания и жалобы.

Он рассказал о недружелюбном поведении шемахинского хана, о всех обидах, нанесённых ему, посланцу русского царя, приехавшему с любовью и добром. Эхтема девлет качал головой, притворно удивлялся, но Артемий понимал, насколько лицемерны слова первого министра. Он действительно ничего не сделал в отношении шемахинского хана да и на все жалобы Волынского не обратил никакого внимания.

Однако потом беседа уклонилась в сторону. Первый министр расспрашивал Волынского о нравах и обычаях в России, не давая ему возможности перейти к делам.

Так и расстались они, не начав переговоров в этот раз. Единственное, что обещал эхтема девлет, было то, что скоро Волынского снова примет шах и будет обо всём секретно разговаривать...

Аудиенция началась с того, что накануне Артемию были присланы писцы и евнухи — переписать и перечислить подарки, заготовленные посланником от имени русского царя. Подарков было так много, что несли их тридцать человек: меха, золотые вещи, изрядной работы ларцы с драгоценностями. В открытом виде, чтобы шах мог полюбоваться дарами, проносили их двести человек.

Волынский начал было говорить речь, но шах махнул рукой и произнёс:

   — Я уже извещён о всех твоих делах через письмо твоё, а ежели что особое имеешь сказать от государя устно или приказ особливый — говори...

Артемий приступил к главной своей задаче — заключению договора о свободном купечестве в Персии. Шах молча выслушал и обратил глаза на первого министра. Тот что-то прошептал на ухо шаху, и тот милостиво кивнул головой.

Сказал Артемий ещё раз, что русский царь желает жить в мире и дружбе.

   — И мы желаем иметь с царским величеством истинную дружбу, но до этого был у нас посол царя Кучуков — зело нехороший человек, и я изволил сказать царскому величеству, чтобы прислал доброго и умного человека. Ты, видно, таков, — произнёс шах, — и ты мне понравился. А обо всех делах говори с девлет эхтема, и через него ответ тебе учиню на все твои вопросы.

И Артемий не решился поставить вопрос о резиденте, а это было одним из главных наказов Петра: в Персии должен остаться человек, который мог бы информировать русское правительство обо всех событиях в этой стране.

Только после долгих переговоров и трений с первым министром Волынскому удалось оставить в Испагани Семёна Аврамова. Прекрасно говоривший на персидском языке, знавший турецкий и другие языки Востока, этот крепостной стал дипломатическим человеком. Волынскому удалось сделать это, и он гордился собой, хоть и побаивался, что скажет царь: мол, подлого происхождения человека приспособил к дипломатической службе. Но других знатоков не было, а Аврамов оказался на редкость смышлёным. Волынский знал, что на родовитость царь не смотрел, но внутренне всё-таки трепетал: он принял это решение самостоятельно.

Шах отдарил небогато: он просил передать царю слона, льва, зверей в клетках, а также золотые фляжку и чашку. А самому Волынскому прислал пятьдесят бутылок грузинского вина со своего стола. Дорого дались эти подарки Волынскому: он вручил принёсшему их пятьдесят червонцев да каждому из носильщиков приказал дать по червонцу. Подарки эхтема девлету тоже стоили недёшево, если учесть, что в свёрнутом и упакованном виде их несли к дому первого министра более двадцати человек...

Как бы там ни было, теперь он возвращался домой с капитуляцией эхтема девлета в кармане. Он добился также того, что все русские люди, находившиеся в плену в Персии, должны быть освобождены и присоединены к посольству.

Решил он также дело о строительстве новой пристани на реке Низовой. Долго не соглашался на это эхтема девлет, подозревая русское правительство в постройке на Низовой крепости, а не пристани, но Волынскому и тут удалось победить враждебность и недоверие первого министра.

Словом, почти все проблемы, поставленные Петром, Артемий разрешил. Не сумел добиться только одного — выплаты посольству кормовых денег.

Но злобой и обидой наполнилось его сердце, когда на приёме у шаха эхтема девлет распорядился посадить рядового члена его миссии — Лопухина — на более высокое место, нежели самого посланника. Как, этот его подчинённый, попавший в посольство только благодаря хлопотам и предстательству кого-то из родственников царицы Евдокии, засаженной в монастырь, никчёмный и почти ненужный в посольстве человек, был отмечен шахом и его первым министром как более благородный по рождению, чем он, посланник и доверенное лицо русского государя? Артемий понимал, почему это произошло: дошли до шаха слухи, что Лопухин — родственник царя и, следовательно, принадлежит к более высокому роду, нежели сам посланник. Ничего не изменили и упрёки Волынского, тактично высказанные им эхтема девлету. Даже на последней аудиенции у шаха Лопухину подарили точно такой же наряд, как и самому посланнику. Волынскому достался верхний халат, затканный золотом, а нижний — серебром, а Лопухину надели сверху серебряный халат, а под него золотой.