Александр Наумов - Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I

• Название: Из уцелевших воспоминаний (1868-1917). Книга I
• Автор: Александр Наумов
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1954

---

Зловредный циркуляръ, о которомъ я сказалъ выше, надолго отучилъ, населеніе думать о томъ выдѣленіи на земельные „собственные” участки, которое черезъ какихъ-нибудь 15 лѣтъ стало въ той же столицѣ лозунгомъ дня и предметомъ даже излишней спѣшки, если не сказать почти насильственныхъ мѣръ.

Въ общемъ, многое на мѣстахъ населеніемъ воспринималось тяжело и болѣзненно, что въ свое время столь легкомысленно исходило изъ петербургскихъ канцелярій, и столичный центръ, самъ того подчаст? не вѣдая, сѣялъ собственными руками недобрыя сѣмена въ сильно унавоженную землю... Причина подобнаго государственнаго разлада становилась мнѣ изъ года въ годъ яснѣе — между столичнымъ руководившимъ центромъ и деревней лежала пропасть. Ощущалась срочная необходимость установленія между ними живей, разумной связи...

Касаясь въ своихъ запискахъ распорядковъ общиннаго землепользованія, не могу не вспомнить объ одномъ эпизодѣ, имѣвшимъ мѣсто въ с. Новой Бинарадкѣ. За обществомъ этого села числилась незначительная сумма денежной недоимки, оставшейся невыплаченной въ разсчетъ за выданную Ставропольскимъ земствомъ въ голодный 1891 годъ продовольственную и сѣменную ссуду.

Дѣло въ томъ, что уѣздное земское собраніе, оказавшее въ тотъ годъ многимъ пострадавшимъ обществамъ нашего уѣзда своевременную помощь, вмѣстѣ съ тѣмъ, въ послѣдующемъ году постановило въ обезпеченіе выплаты обязать сельскія общества, взявшія ссуды, завести у себя особыя, т. н. „общественныя запашки”, урожай съ которыхъ долженъ былъ поступать въ погашеніе долга.

Много было хлопотъ и склоки съ этими запашками, являвшимися лишь новой формой пресловутой круговой поруки односельчанъ, изъ которыхъ наиболѣе добросовѣстные поспѣшили погасить свои долги, а другіе, болѣе нерадивые, продолжали безпечное существованіе земскихъ должниковъ, благодаря чему начальство вынуждено было понуждать то или другое общество продолжать отбывать принятую на себя натуральную повинность до окончательнаго покрытія числившагося за нимъ долга земству.

Изъ года въ годъ росло недовольство исправныхъ крестьянъ, заявлявшихъ о необходимости снятія со всего общества, и ихъ въ томъ числѣ, тягостной круговой отвѣтственности, и о своевременности переложенія оставшихся непогашенныхъ суммъ на односельчанъ-недоимщиковъ. Но голосъ ихъ встрѣчалъ все то же упорное требованіе сохраненія прежней мѣры гарантіи. Въ этомъ отношеніи Земство было безсильно что-либо сдѣлать, въ силу существовавшихъ на этотъ предметъ спеціальныхъ министерскихъ инструкцій.

Въ такомъ именно положеніи находилось и общество села Новой Бинарадки, когда наступила весна 1894 года. Несмотря на незначительность оставшейся недоимки, Уѣздная Управа вынуждена была настаивать на продолженіи „общественной запашки”.

Среди Ново-Бинарадскихъ крестьянъ росло сначала глухое, а затѣмъ явное недовольство. Слышались горячіе протесты. Мѣстный волостной старшина, обычно солидный и уравновѣшенный Алексашинъ, еще съ зимы неодобрительно покачивал головой, предвидя „неладное для спокоя” его волости наступленіе весенняго сѣва. Всѣ его совѣты и убѣжденія у Ново-Бинарадской мордвы не имѣли обычнаго успѣха.

Тѣмъ временемъ, до слуха взбалмошнаго исправника Лукьянчикова какими-то судьбами дошелъ слухъ о якобы начавшемся „броженіи въ умахъ” Ново-Бинарадскихъ крестьянъ. „По долгу присяги” онъ счелъ нужнымъ, незадолго до начала ярового сѣва, по дорогѣ въ посадъ Мелекессъ, завернуть въ Бинарадку, собрать сходъ и наговорить на немъ сгоряча, „для острастки смутьяновъ”, такихъ угрозъ и ужасовъ, что народъ, вмѣсто умиротворенія, былъ окончательно сбитъ съ толку.

Возбужденіе среди Бинарадскаго общества достигло крайнихъ предѣловъ, когда пришло время взяться за плугъ и приступить къ яровому посѣву. „Сановитый” Алексашинъ былъ со схода прогнанъ, какъ только онъ заикнулся о своевременности отвода земли подъ общественную запашку. Тотчасъ же ко мнѣ пріѣхавшій, обычно хладнокровный и степенный „Астафій Семенычъ”, имѣлъ растерянный видъ и заявилъ, что послѣ такого „конфуза” онъ вынужденъ уйти со службы.

Успокоивъ и ободривъ его, я приказалъ ему немедленно вернуться обратно и назавтра (воскресенье) собрать въ Новой Бинарадкѣ сходъ. Запуганный Алексашинъ пробовалъ меня отговаривать отъ моего намѣренія, но я настоялъ на своемъ и на другой день, около полѵдня, я былъ въ Бинарадкѣ. Около Волостного Правленія собрался многолюдный, т. н. „свальный” сходъ, съ участіемъ всѣхъ сельскихъ обывателей, старыхъ и малыхъ, съ „бабьемъ” въ придачу. Встрѣтили меня необычно холодно. Чувствовалась въ лицахъ и общей повадкѣ затаенная злоба и рѣшимость „идти на проломъ”.

Дорогой въ Ново-Бинарадку я самъ не зналъ, въ какую форму выльется мое выступленіе на сходѣ; была лишь увѣренность, что все обойдется „по-хорошему”. Войдя въ середину толпы, я съ привѣтливымъ видомъ и спокойнымъ голосомъ сталъ имъ пересказывать всю исторію взаимоотношеній земства съ ихъ обществомъ, напомнивъ сколько услугъ первое оказало послѣднему въ тяжелую годину голода, и какъ трудно Земской Управѣ вести дѣло учета и взыска съ каждаго должника въ отдѣльности.

Мало-по-малу стали вмѣшиваться голоса, задавать мнѣ вопросы.Въ концѣ концовъ, завязалось общее спокойное, чисто-дѣловое собесѣдованіе. Я чувствовалъ, что съ окружавшими меня людьми можно говорить болѣе смѣло, и мнѣ блеснула одна мысль, показавшаяся мнѣ для даннаго момента подходящей. Не вызывая сходъ къ немедленному отвѣту по волновавшему всѣхъ дѣлу, обходя, слѣдовательно, вопросъ объ его повиновеніи, въ которомъ я не былъ еще увѣренъ, и не желая на этой почвѣ раздражать безъ того возбужденныхъ крестьянъ, я имъ лишь поставилъ на видъ, что при общемъ дружномъ ихъ усиліи, вся работа отняла бы у нихъ не болѣе одного утра, зато съ земствомъ все было бы покончено разъ навсегда, въ Бинарадкѣ же установился бы вновь покой и прежнее благополучіе.

„Само собой, продолжалъ я — проще и справедливѣе было бы, если-бъ находящіеся среди васъ должники сейчасъ взяли бы, да подошли ко мнѣ, да выплатили бы добровольно, сколько съ нихъ причитается, но вѣдь этого не дождешься?”

Въ отвѣтъ послышался кое-гдѣ смѣхъ и добродушныя замѣчанія. Я пошелъ увѣреннѣе дальше: „Мой вамъ искренній совѣтъ — выѣзжайте-ка, не откладывая, завтра же рано поутру каждый со своимъ плужкомъ въ поле. Всѣмъ міромъ дружно за одно утро и покончите послѣдній вашъ урокъ! — Хотите, старики, и я съ вами заодно пропашу, чтобы не скучно было?!” — Раздался оглушительный смѣхъ — со всѣхъ сторонъ послышались веселые голоса — „Айда, айда съ нами! вотъ-те такъ!”

Я съ облегченіемъ вздохнулъ. Переломъ общаго настроенія произошелъ — отъ бунта до „добродушія” оказался одинъ шагъ. Свое обѣщаніе я исполнилъ. Перекочевавъ у мѣстнаго батюшки, я рано утромъ въ полѣ провелъ двѣ полосы для задѣлки разсѣяннаго овса предоставленнымъ въ мое распоряженіе „Эккертовскимъ” плужкомъ. Работалъ я на виду всего Ново-Бинарадскаго міра, собравшагося „поглазѣть” на пахавшаго „Земскаго”, да заодно расквитаться передъ Земствомъ...

Взялся я за пахоту смѣло потому, что дома у себя въ Головкинѣ, любилъ и умѣлъ проходить за такимъ же плужкомъ по родной своей пашнѣ.

33

Въ большинствѣ селеній второго земскаго участка въ томъ видѣ, какъ я его первоначально принялъ, ветхія, деревянныя церковныя и школьныя зданія во всѣхъ отношеніяхъ оставляли желать многаго лучшаго. Мѣстное населеніе за время моей службы земскимъ начальникомъ проявило изумительную энергію и щедрое содѣйствіе въ дѣлѣ церковно-школьнаго благоустройства. За какихъ-нибудь три года въ моемъ участкѣ было сооружено пять совершенно новыхъ каменныхъ церквей и два деревянныхъ храма. Что же касается школъ, то почти повсемѣстно онѣ были заново перестроены; въ нѣкоторыхъ мѣстахъ были выстроены для нихъ превосходныя каменныя зданія, и вновь открыто было до 10 церковно-приходскихъ школъ и 2 школы грамоты. Объ устроенной мной въ с. Новомъ Буянѣ библіотекѣ-читальнѣ, при чайной Комитета Трезвости, мною упомянуто будетъ нѣсколько ниже.

Въ самомъ населеніи въ то время ощущалась настоятельная потребность, если не въ образованіи, то хотя бы въ простой грамотности. Поэтому сельскіе сходы такъ охотно вносили для этого въ свои бюджеты довольно значительныя денежныя суммы. Нѣкоторыя общества для сооруженія каменныхъ церквей и школъ заводили даже кирпичные заводы. Кромѣ того, отводились особыя общественныя запашки, урожай съ которыхъ шелъ непосредственно на образованіе спеціальнаго фонда для сооруженія и полнаго оборудованія церквей и школъ.

Въ ту пору земство наше еще не ассигновывало достаточныхъ средствъ на школьное дѣло: лишь лѣтъ черезъ десять осуществлялись т. н. „нормальныя сѣти” для всеобщаго школьнаго обученія, медицинской помощи и пр. Въ бытность же мою земскимъ начальникомъ вся тяжесть расходовъ ложилась на сами общества.