Алексей Ростовцев - Резидентура. Я служил вместе с Путиным

• Название: Резидентура. Я служил вместе с Путиным
• Автор: Алексей Ростовцев
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906880-59-8

Полковник Алексей Ростовцев с 1965 по 1987 год служил в различных разведывательных подразделениях представительства КГБ в ГДР. В середине восьмидесятых годов он курировал деятельность Дрезденской резидентуры КГБ, одним из оперативных сотрудников которой был Владимир Путин.

Автор откровенно и подробно рассказал не только о своих коллегах и подчиненных, но и о специфике повседневной жизни и деятельности оперативных сотрудников резидентур КГБ в Восточной Германии, которые занимались самой трудоемкой и опасной работой – поиском и вербовкой агентуры.

---

Мы с Турёнковым часто ссорились по оперативным вопросам. Он никак не хотел понять того простого факта, что в данном конкретном месте я знаю обстановку многократно лучше него и потому мое решение по тому или иному делу наверняка будет самым оптимальным. Несмотря на наши постоянные стычки, он написал мне самую лучшую из всех аттестаций, зашитых в мое личное дело.

В 1980 году я приехал на недельку в ГДР по делам. Посетил между прочим и Галле. Турёнков был еще там. Он принял меня как родного брата. А в середине 80-х годов мы несколько лет работали вместе в Берлине, сохраняя наилучшие взаимоотношения.

Пришло время рассказать о последнем этапе моей германской жизни. Перерыв между второй и третьей загранкомандировками был у меня достаточно длинным – четыре с половиной года. За это время в нашей стране, в ГДР и в Представительстве произошли заметные изменения. Всем, кто имел голову на плечах, было ясно, что застой перерастает в загнивание и что все структуры стран социалистического содружества нуждаются в глубоком реформировании. Этого не хотели понимать только те, кому было «тепло и сыро» – высшие руководители. Они продолжали топать проторенной дорожкой, шаг за шагом приближаясь к пропасти. Всякие намеки на необходимость реформ приводили наших вождей в ярость. Обстановка была затхлой. Все ужа гнило и воняло. Затхлостью пахло и в коридорах нашего берлинского аппарата, где мне предстояло проработать почти шесть лет.

Я прибыл в столицу ГДР в самом начале 1982 года и был зачислен в штаты так называемой группы координации – небольшого подразделения, состоявшего из пяти человек, – начальника и четырех опытных офицеров-разведчиков. Каждый курировал одну из основных линий разведки во всех наших резидентурах, дислоцированных на территории ГДР. Вообще-то, принцип работы у нас в группе был линейно-территориальным. Каждый вел свою линию во всей стране и, кроме этого, надзирал за общим положением дел в ряде резидентур. Мне, например, достались Галле, Карл-Маркс-Штадт, Дрезден и Котбус. Группу координации придумал еще Фадейкин. Может быть, толчком для принятия этого решения послужил Галльский «бунт» и еще кое-какие неприятные эксцессы. Руководство Представительства хотело знать в деталях все, что творится на периферии, дабы, случись что, вовремя принять соответствующие меры. Эта цель была достигнута. Руководство знало все, только мер не принимало точно так же, как правительство Союза, зная все о положении дел в стране, практически сидело сложа руки. Сохранить былую боеспособность Представительства было несложно: для этого требовалось всего-навсего предоставить его руководителю кадровую свободу, в частности, дать ему право назначения старших офицеров связи в округах, офицеров связи в Берлине и хотя бы заместителей начальников отделов из числа своих лучших сотрудников без согласования с Центром. Ан нет! Куда же тогда было девать уставших работать генералов и полковников, именитых погорельцев, зятьев, сватов, племянников?! Эта категория лиц считалась номенклатурой Центра, и ее надо было куда-то пристраивать. Представительство постепенно превращалось из передового отряда советской разведки то ли в отстойник, то ли в сливной бак для разного рода блатвы. Когда я приехал в Берлин для работы в группе координации, у меня в глазах зарябило от генералов. До 1967 года был один генерал. Потом их стало двое. В 80-х годах количество генералов в Берлине и в резидентурах доходило до десятка. Это при том, что количество рядовых исполнителей во все времена практически оставалось на одном уровне. Самыми «вкусными» считались должности заместителей руководителя Представительства, курировавших линейные отделы, офицеров связи в Берлине, которые осуществляли контакты с подразделениями МГБ ГДР, и старших офицеров связи в округах. За первых всю работу выполняли начальники отделов, за вторых – молодые и бегучие подручные в званиях от лейтенанта до майора, третьи злоупотребляли своей удаленностью от столицы и жили себе в охотку. Вот за эти должности и велась наиболее упорная подковерная борьба в Москве.

Конечно, знавал я и таких офицеров связи, как Кучин и Будахин, которые связали с ГДР всю свою жизнь и были подлинными корифеями своего ремесла, трудягами, да и немецкий язык знали великолепно. Кучин, кстати, был переводчиком Жукова в момент подписания капитуляции Германии. У этих людей и у немногих им подобных было чему поучиться. В большинстве же случаев мне лично хотелось только одного: зажать уши, когда я слушал, как офицеры связи объяснялись с немцами.

Забегая вперед, расскажу несколько комичных эпизодов из жизни генералов в ГДР, хотя слово «комичных» здесь, пожалуй, неуместно. Ведь это было наше общее горе, наша общая беда.

Приехал я как-то в маленький окружной центр Зуль, расположенный по гэдээровским понятиям на краю света. До него от Берлина аж четыреста километров. Что-то вроде нашей Чукотки. Мне надо было посмотреть, есть ли там что-нибудь по моей линии. Для начала я зашел к тамошнему генералу и застал его вдвоем с бутылкой в подавленном настроении. На дворе стояло жаркое лето.

– Пей! – сказал генерал, наливая мне полстакана водки и швыряя на стол плитку шоколада.

Я выпил, чтобы настроиться на его волну. Потом пожевал шоколад и спросил:

– Ну как вы тут живете?

– Да вот позавчера оса ужалила жену сотрудника, а у нее аллергия на осиный яд. Чуть не сдохла. Еле откачали с помощью друзей.

На этом новости иссякли, и я почувствовал, что ему хочется завыть. Генерал не знал ни слова по-немецки, а в Зуле, кроме него и двух его подчиненных, других русских не водилось. Квартиры всем друзья выделили в разных концах городка. Каково было жить там ему и его жене?!

– Поехали на рыбалку! – предложил генерал.

Между прочим, была самая середина рабочего дня. Я попросил разрешения побеседовать с его подчиненными. Он позволил, но велел беседу не затягивать. Его тянуло на природу. На природе, как известно, водка лучше пьется.

– Ну и чем вы тут занимаетесь? – поинтересовался я у двух одичавших оперов.

Что они скажут, мне было хорошо известно: они нянчили генерала. Выражения «нянчить генерала», «нянчить начальника» в ГДР были в широком обиходе. Генерал, да и полковник, не владеющие языком страны пребывания, – это очень тяжелая обуза для маленького коллектива. Во-первых, у таких начальников высокие зарплаты и соответственно высокая покупательная способность. Их жен надо возить по магазинам и помогать отовариваться. Во-вторых, самих начальников надо возить иногда к туземным боссам и переводить. В-третьих, их надо развлекать и ублажать, чтобы они не лезли в дела, в которых ни черта не смыслят. Ведь многие начальники приехали в ГДР с дальних окраин Союза, где они всю жизнь пытались ловить шпионов там, где их быть не могло, и сражались с диссидентами, а тут следовало заниматься разведкой.

Я не обнаружил в Зуле стоящих дел и наводок по своей линии. Мы поехали на рыбалку, а закончили трудовой день в ресторане «Калуга». Зуль, оказывается, назначили побратимом древнего русского города. Больше я туда никогда не ездил.

Примерно в то же самое время в другом маленьком окружном центре сидел другой печальный генерал. Он приехал к нам после инсульта и сразу же огорошил свой крошечный коллектив длиннющим докладом, посвященным празднику Первомая. Потом ушел в себя и занялся сочинением стихов о любви, которые издавал сборниками в одной из союзных республик, где у него были связи в писательской среде.

Однако не все генералы грустили на чужой стороне. Были среди них и люди мажорные, деятельные. Помню, один из них покинул свою квартиру, где оставил старуху-жену с внуками, и поселился на нашем объекте с молоденькой женой какого-то прапорщика. Последний подобным «родством» очень гордился. Генерал брал не шибко воспитанную девчонку даже на официальные приемы. Другой обложил немецкие предприятия данью в буквальном смысле слова. Он приезжал средь бела дня и брал по пятьдесят пар обуви, по десять кожаных курток, по штуке костюмной ткани. Не крал, не грабил, а просто брал. Видимо, у него была куча родни.

Само собой, мы докладывали нашему руководству о генеральских «шалостях». Руководство, смущаясь, отвечало, что эти люди, дескать, уже привыкли быть большими начальниками и ведут себя в соответствии со своими привычками, а перевоспитывать их уже поздно. Секретарь же парткома, выслушав нас, только рукой махнул. От партии в 80-х годах осталось одно название. Она превратилась в ритуальную службу.

Тут я вспоминаю старинную картинку из русской истории. Обедневший боярин валится царю в ноги и просит послать его «на кормление» в какую-нибудь там Астрахань. Царь идет ему навстречу. Боярин уезжает на дальнюю периферию в легкой таратайке, а через несколько лет возвращается в Москву во главе тяжелого скрипучего обоза. Вот и блатва стала ездить в Представительство не на работу, а «на кормление».