Анастасия Дробина - Дорогой длинною

• Название: Дорогой длинною
• Автор: Анастасия Дробина
• Издательство: Анима
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-94320-066-3

Цыганские повести Анастасии Дробиной многократно переиздавались как под собственным именем, так и под псевдонимом (Анастасия Туманова). К сожалению. практически все эти книги имеют неточности технического характера. Данное коллекционное издание представляет первую книгу романа в полном авторском варианте. Под одной обложкой сведены части, действие которых разворачивается с 1870 по 1901 год

---

Время тянулось бесконечно. Солнце уже ушло из окна, в кухне потемнело, по полу потянулись длинные вечерние лучи. Блины давно были готовы и горкой высились на припечке, но никто их не ел. Настя, за весь день так и не присевшая, то стояла у печи, скрестив руки на груди, то принималась мерить шагами кухню. И чего мечется, с досадой думал Илья, следя за тоненькой, кутающейся в шаль фигуркой. Кто ей Ольга? Ни тётка, ни сестра, ни невестка даже… Иногда их глаза встречались, и Настя досадливо пожимала плечами, отводила взгляд, словно говоря: "Нашёл время…" Он тоже отворачивался.

Митро всё так же сидел за столом, ссутулившись и глядя вниз. Иногда Настя, подойдя, трогала его за плечо. Митро вздрагивал, словно разбуженный.

Поднимал глаза и смотрел на сестру чуть ли не с удивлением, словно не понимая, как и зачем они оба оказались здесь. Настя молча отходила, Митро снова опускал голову. Он не обращал внимания даже на женщин, которые время от времени вбегали в кухню, торопливо мыли руки, хватали полотенце или котелок с водой. Варька и Настя бросались к ним с вопросами, но женщины лишь отмахивались и сразу убегали обратно. С улицы доносились песни, пьяные голоса, рёв гармоники - там всё ещё провожали Масленицу.

То и дело уличный шум заглушался хриплыми, протяжными стонами из горницы. Они то умолкали совсем, то становились громче и мучительнее, перемежаясь сдавленными "О, даё, даё… даёри[64]…" Митро болезненно поморщился.

– Отчего она так кричит? - хрипло спросил он у сидящей напротив Варьки.

Та растерянно оглянулась на Настю, накрыла ладошкой кулак Митро, успокаивающе зашептала:

– Это ничего, ничего, Дмитрий Трофимыч, право слово, совсем ничего… Ей не впервой, дело известное. Долго, правда, что-то, но это же у всех по-разному бывает. Вот у нас в таборе одна цыганка, наша невестка, двое суток почти…

Варька не договорила. Из горницы донёсся страшный грудной крик. Задрожали кружки в буфете, взвизгнула, прижав пальцы к губам, Настя. Митро вскочил, опрокинув табуретку, и Варька мёртвой хваткой вцепилась в него:

– Митро! Дмитрий Трофимыч! Бог с тобой, нельзя туда, нельзя!!!

– Да что ж это!.. - Настя решительно шагнула к двери. Но та вдруг распахнулась, чуть не сбив её с ног, и к рукомойнику быстро прошагала Колесиха.

– Что, что, что? - кинулись к ней.

Повитуха, не отвечая, яростно тёрла руки. Её плоское безбровое лицо напоминало злую маску.

"Почему такая розовая?" - машинально подумал Илья, глядя на воду, сбегающую в таз. И вздрогнул от тихого вскрика Насти. Та с ужасом смотрела на Колесиху. Повитуха подняла водянистые глаза, молча погрозила кулаком.

Настя тут же умолкла, но продолжала испуганно смотреть на покрасневшую от крови воду в тазу.

– Тише! - вдруг вскочила Варька. Все обернулись к ней. В наступившей тишине послышался низкий и сердитый писк.

– Ой, мамочки… - раздалось с полатей, и из-под цветастой занавески высунулась взъерошенная голова Кузьмы. - Дитё…

– Вестимо, дитё, - проскрипела Колесиха, вытирая руки. - А вы кого ждали, окаянные? Енарала в орденах?

– Слава богу… - пробормотала Настя. Её руки, стягивающие на груди шаль, мелко дрожали.

Митро стоял, отвернувшись к стене. К нему подошла Варька. Взяв за руку, подвела к столу, заставила сесть.

– Посиди, Дмитрий Трофимыч… Туда пока нельзя.

Колесиха ушла обратно на половину роженицы. Писк ребёнка вскоре умолк, но вместо него всё громче становились взволнованные голоса женщин.

Настя прислушивалась, прильнув к дверной щели, но было видно, что разобрать слов она не может. Илья почувствовал, как в сердце снова кольнула тревога. Как назло, из горницы больше никто не приходил. Слышались приглушённые голоса, мягкий топот ног, суета. Что-то вдруг со звоном разбилось, хлопнула дверь в сенях. Выглянув в окно, Илья увидел, как по темнеющему двору, переваливаясь на коротких ногах, бежит Аграфена.

– Куда она? - спросили сзади. Оглянувшись, Илья увидел стоящего за своей спиной Митро. Илья беспомощно пожал плечами, уже точно зная:

происходит что-то страшное.

Настя бросилась к двери, рванула её на себя и исчезла в тёмных сенях.

Никто не решился следовать за ней. Вскоре до цыган донеслись её вопросы:

"Что Ольга? Как она? Да скажите мне!" Затем вдруг голос Насти умолк.

Из сеней послышались шаги. В кухню, тяжело переступив через порог, вошла Макарьевна. Илья увидел её сморщенное, растерянное, залитое слезами лицо. Она сразу пошла к Митро. Тот медленно встал ей навстречу.

– Что?.. - начал было он. И умолк.

– Поди туда, Дмитрий Трофимыч, - всхлипнула старуха. - Поди. Кон…

кон… кончается она.

– Ты в своём уме? - тихо спросил Митро.

– Аграфена за попом побегла. Бог даст, поспеют. Ты иди к ней, Дмитрий Трофимыч. Христом-богом прошу, иди. Прости её, помирает ведь… Не бери греха на душу! Ежели она…

– Звала она меня? - вдруг перебил её Митро. На его лбу сизыми жгутами вздулись жилы. Макарьевна умолкла, со страхом глядя на него. – Спрашиваю тебя… звала?

– Да нет… нет, кажись…

– Я не пойду. - Митро опустился на табуретку, положил на столешницу белые в суставах кулаки. Лицо его пряталось в тени.

– Побойся бога, Трофимыч, - прошептала Макарьевна. - Помирает… Не держи сердца, иди, прости её…

Митро молчал. В тишине отчётливо слышалось его тяжёлое дыхание.

– Макарьевна, иди туда, - наконец глухо сказал он. - Если спросит – скажи, что… давно простил. А нет - значит, нет.

Макарьевна зажмурилась. По её сморщившемуся лицу снова побежали слёзы. Она хотела сказать что-то ещё, но, взглянув на Митро, резко махнула рукой и вышла.

Илья уткнулся лицом в колени. Вскоре до него донеслись осторожные шаги и чуть слышный скрип двери - это потихоньку выбирался из кухни Кузьма. На другой половине кто-то громко заплакал. На дворе взвизгнула калитка, тягучий голос спросил: "Сюда, что ли?" - и сорочий говорок Аграфены угодливо затараторил: "Сюда, батюшка, сюда! Ручки обмыть не угодно ли?" Быстрые шаги в сенях, шелест одежды, хлопанье дверей. Снова тишина.

Внезапно Илья услышал странные звуки. Они доносились не из-за стены, а были где-то здесь, совсем рядом. Недоумевая, он поднял голову.

В кухне было уже совсем темно, а зажечь лампу никто не догадался. В окно пробивался свет месяца. В его сером луче Илья разглядел Варьку, стоящую у стола рядом с Митро. Тот сидел согнувшись, уронив голову на кулаки. Его широкие плечи вздрагивали. Варька гладила его по голове. Свет месяца блестел на её мокром от слёз лице с закушенными губами: Илья видел, что сестра едва удерживается, чтобы не разрыдаться самой. Поймав его взгляд, Варька резким движением подбородка приказала брату выйти. Он поспешно поднялся и юркнул за дверь.

В сенях было ещё темнее. Илья осторожно, стараясь не задеть что-нибудь впотьмах, прошёл к двери в горницу, из-под которой выбивалась полоса света.

Осторожно просунул голову внутрь. Возле постели, на которой лежала Ольга, суетились Колесиха и соседки. Поп, покряхтывая, натягивал через голову епитрахиль. На вошедшего Илью никто не обратил внимания.

Первым делом ему бросился в глаза жгут из окровавленных полотенец, валяющийся в лоханке. Илья поспешно отвернулся, подошёл к постели.

Увидел бледное лицо Ольги с закрытыми глазами, на котором застыло выражение болезненного недоумения. Макарьевна, всхлипывая, прилаживала в её изголовье горящую свечу. Свеча не держалась, падала, капая воском на затоптанный пол. Сильно пахло кровью и ладаном. Илья долго смотрел, как Макарьевна безуспешно пытается установить свечу. Затем повернулся и, неловко споткнувшись на пороге, вышел.

В сенях он торопливо открыл дверь на улицу, и в лицо дохнуло сырым холодом. Сразу стало легче дышать, провалился саднящий комок в горле. Полоса лунного света протянулась по полу. Встав у стены, Илья прижался спиной к ледяным брёвнам. Из горницы доносился плеск воды, причитания. Затем забасил поп. "Пафнутий, из Георгиевской…" - машинально подумал Илья.

Рядом прошелестело платье. Илья обернулся. Из темноты блеснули белки чьих-то глаз.

– Настя?

Настя не ответила. Сделала шаг, и серый свет упал на её лицо. Она не отстранилась, когда Илья обнял её за плечи.

– И хорошо, наверно, что умерла, - низким, незнакомым голосом сказала она. - Всё равно ей идти было некуда. К Митро назад она ни за что бы не пошла. А в Тулу… Не нужна она там никому. Ни отец, ни мать не примут…

Отрезанный ку… ку… кусок.…

Илья почти не слышал того, что говорит Настя. Он с бьющимся сердцем сжимал её худенькие плечи, уже касался губами её волос, уже брал в ладонь хрупкое запястье. "Права Ольга была… Любую возьму! Плевать, что с князем была, кому какое дело… Уедем, никто не узнает…" Он уже собрался было сказать всё это вслух, но Настя вдруг, словно очнувшись, ахнула и с силой толкнула его в грудь. Одним прыжком оказалась на пороге. Обернувшись через плечо, отчаянно крикнула: