Дмитрий Сазанский - Предел тщетности

• Название: Предел тщетности
• Автор: Дмитрий Сазанский
• Жанр: Современная проза

Ты выброшен из привычного течения жизни. Твоя Личность начинает разрушаться, а до физической смерти осталось менее трёх недель…

---

В жизни я только раз сталкивался с представителем, эмиссаром магических сил на этой грешной планете. Случилась встреча давным-давно благодаря одному приятелю. Серега Кононов, по прозвищу Серый Конь, живший в нашем дворе, с приходом капитализма в занюханные социалистические края, буквально за полгода, превратился из мелкого фарцовщика в состоятельного бизнесмена, читай — нового русского, как их тогда называли. Мать Сереги при советской власти работала начальником ЖЭКа, в конце перестройки пошла на повышение в район, встретив приход частной собственности в мудреной должности, словами не выговорить, но что-то связанное с нежилыми помещениями. Благодаря стараниям предприимчивой матушки, Серега за три копейки получил в аренду кусок помещения в холле кинотеатра рядом с кассами, где обустроил небольшой комиссионный магазин. Дела его быстро пошли в гору — по просторам Родины пролетел смерч, опустошив запасы в лабазах каменных, заодно разорив заначки рядовых граждан, поэтому все, что приносилось, привозилось, приплывало и прилетало из-за бугра, расходилось на ура, только успевай подтаскивать. Серега специализировался на мелочи — бухло, сигареты, кассеты, прокладки, жратва в пакетиках и коробках.

Возможно Серый Конь так бы и сгинул мелким лавочником в ряду многочисленных собратьев, исчезнувших к приходу двухтысячных, но на его счастье в районе загибалась меховая фабрика средних размеров. Ее благополучно раздербанили втихаря, по-семейному поделив цеха между районным и фабричным начальством. С такой кулуарной дележкой не согласились местные бандиты, посчитав себя незаслуженно обойденными, немного постреляли, в пруду у кинотеатра выловили два трупа, после чего пирог разрезали заново — братва получила пару кусков со стола и успокоилась. Все остались довольны, особенно Серега, в его распоряжении оказался пошивочный цех со всем оборудованием и испуганными швеями в придачу. Я встретил его через полгода на заправке. Конь ездил на Мерседесе с пузатыми фарами и шил костюмы Адидас — он прибавил в весе, лицо его блестело медным тазом. Мы поговорили накоротке, обменялись телефонами и разъехались каждый в свою сторону. Я ему так и не позвонил, дела закрутили, замотали, да и особой нужды в общении с ним не испытывал. До меня доходили слухи, что он поднял несколько лимонов в валюте, расширил производство, ткань фурами завозил из Италии, участвовал в выставках на ВДНХ и хотел открывать фирменный магазин. Дела его шли прекрасно, но тут случилась незадача — в конце девяностых на смену разрозненному потоку челноков пришел вставший на ноги бизнес и открыл шлюзы из Китая. Бурным потоком ширпотреба из Поднебесной смело многих, хотя особо прозорливые остались на плаву, быстро сориентировались, переведя отшив шмоток в Беларуссию — там он стоил три рубля пучок. Серый Конь проморгал этот момент. Следующая встреча случилась в ресторане, где я, отобедав с заказчиком, скучал в одиночестве, разглядывая шторы на окнах. Он подсел за мой столик в компании со спутницей, усталый, погрузневший, лишь только глаза выдавали в нем прежнего Серегу. Мы стали беседовать не столько из надобности, сколько из вежливости, да еще отдавая дань дворовой юности. Серый Конь в основном рассказывал, мне приходилось слушать, иногда перебивая его речь короткими уточняющими вопросами — я был не в теме. Если честно, я внимал его финансовой исповеди вполуха, сосредоточив внимание на спутнице неудачника бизнесмена. Жгучая брюнетка, с точеным, как у статуи, мраморным лицом, холодным застывшим взглядом пронизывала меня насквозь. Мне стало не по себе, я постарался переключиться на Серегу, разглядывал тарелку с остатками еды, поправлял волосы, чесал подбородок, пытаясь суетными движениями отгородиться от ее мертвых глаз. Кононов будто опомнился и решил представить спутницу.

— Знакомься, Лиля, мой консультант по экономическим вопросам.

При слове «консультант», Лиля странно усмехнулась — уголки рта поехали в стороны, а сами губы остались неподвижны — получилась не улыбка радости, а гримаса боли. Она протянула руку для поцелуя, тонкую, изящную, и мне почудилось, что навстречу скользнуло извилистое тело змеи. Словно опасаясь укуса, я замешкался, но, пересилив себя, подался навстречу, двумя ладонями обхватив ее длинные пальцы. Рука Лили оказалась теплой, приятной на ощупь, меня окатило горячей волной. Я вдруг понял, что хочу эту женщину больше всего на свете, хочу именно сейчас, все равно где — в дамской комнате, на лестнице, в подсобке между коробками. Наплевать на все, что было и будет, случилось или произойдет. Плевать на друзей, семью, детей, на мать, на весь белый свет. Я настолько ужаснулся собственной беспомощности, что выскочил из-за стола и бросился, не попрощавшись, вон. Она мне приснилась той же ночью, появлялась в бестолковых и беспокойных снах еще несколько лет с завидной регулярностью, и самое поразительное — я ненавидел эти сны и тосковал по ним. Впоследствии мне рассказали, что она разорила Серегу дотла, причем не вытянула из него денежки себе на потребу, а именно развалила, разметала в труху остатки его бизнеса безо всякой видимой цели, рассорила с матерью и друзьями, оставаясь с ним до самого конца, пока он не пустил пулю в висок. Когда я поинтересовался у рассказчика, что же это за консультант такой, приведший Серого Коня к последнему стойлу, тот поднял меня на смех.

— Ты, Никитин, будто с Луны свалился. Какой консультант? Серега с колдуньей по экономическим вопросам связался. Нашел ее в каком-то объявлении на свою голову.

— А что, бывают такие? — наивно спросил я, — Никогда бы не подумал.

— Дикий ты, — пригвоздил рассказчик, — пентюх.

* * *

Пентюх не зря побаивался встретится с Ксюшей Носковой. Например, приведет Решетов для знакомства соседку колдунью, а она будет той же масти, что и консультант Лиля, или хуже того, самой Лилей окажется.

А что? Сейчас паспорт поменять пару пустяков, к тому же, как звали консультанта на самом деле — неизвестно. Меня и в привычной жизни любые сюрпризы раздражают вне зависимости от окраски, а за последние дни столько внезапных подарков накидали без спроса, экскаватором не разгребешь. Я поднялся, прошел на кухню, незашторенное солнце слепило глаз, выплеснул из бокала молоко и налил водки почти до краев. Спиртное смешавшись с остатками молока, цветом напоминало неочищенный самогон из бычьей спермы, но русского человека такой кунштюк разве может напугать. Выпил аккуратно глоток за глотком, картинно отставив руку, выдохнул с шумом, подцепил с тарелки длинную макаронину и стал со свистом всасывать в себя. За этим эпическим действием меня и застал Петруччо, приехавший из аэропорта.

— Все пьешь, — огорошил Сапог, появившись ниоткуда.

— Ошибаешься. Водкой рот полоскаю, зубы болят. Или полощу, как правильно?

— Как правильно? — вторил Петруччо, явно дурачась. Он помял мочку уха, будто бы в задумчивости. — Правильно водку залпом глотать, не придуриваясь. Так что ты поступил абсолютно верно, как истинный аристократ духа.

Сапог снял пальто, небрежно кинул его на стул и дернул дверцу холодильника в поисках еды. Не успел я опомниться, как на столе, будто на скатерти самобранке, выросли баночки, скляночки, пакетики, лоточки, свертки, Петруччо потрошил кишки холодильника со скоростью снегоуборочной машины, кидал содержимое на стол, успевая при этом понюхать и взвесить продукты в руке. Работал он сосредоточенно, с нахальной беспардонностью и абсолютной уверенностью в собственной правоте, что я невольно залюбовался им.

— Генерал к соседке ушел, — доложил я Петьке.

— Я в курсе. Звякнул, когда с кольцевой съезжал. Давай, старичок, вздрогнем с приземленьицем, а то у меня в полете организм не принимает, а душа требует. Сколько летаю, сто оборотов вокруг земли намотал, а все равно привыкнуть не могу. Мандраж.

Мы выпили, я всовал еще одну макаронину, а Сапог приступил к трапезе с непоказным удовольствием, мне почудилось, что у него скулы хрустят, как жернова.

— Слушай, — спросил я будто бы невзначай, — а что у генерала с соседкой?

— Ну ты и вопросы, старик, задаешь, — восхитился Петька не переставая жевать, — я чуть холодцом не поперхнулся. Что, что? Надо подумать, как бы тебе всеобъемлюще ответить на твое безликое «что».

— Скажи просто, он с ней спит?

— Бестактность — кратчайший путь к истине. Ты только Жоржу такое не ляпни, а то он в морду дать может. Что значит «спит»? У него к Ксюхе трепетное отношение. Налей еще по одной, а я тебе введу в курс дела, чтобы ты случайно дров не наломал. Нам спешить некуда, генерал только к вечеру припрется, не раньше.

* * *

Не отвлекаясь от еды, Сапог поведал мне причудливую историю взаимоотношений генерала с соседкой Ксенией Носковой. Решетов построил загородный дом в середине девяностых, но насладиться уютной жизнью на природе с женой не успел, у супруги обнаружили рак желудка и она сгорела в течении года. Поначалу зять с дочерью частенько и подолгу гостили у генерала вместе с детьми, но потом Сапог купил готовый дом в коттеджном поселке на другом конце Москвы. Туда и переехали всей семьей, оставив тестя и отца наедине с собственными бедами. Вдовцы, да еще в таком почтенном возрасте сатанеют от одиночества, ничего удивительного, что с Решетовым случилась распространенная болезнь под названием «Седина в бороду».