Эдди Кливленд - Американский плохиш (ЛП)

• Название: Американский плохиш (ЛП)
• Автор: Эдди Кливленд
• Жанр: Современные любовные романы

Я потерял своих людей. Потерял свою ногу. Потерял карьеру. И все, о чем я мог думать, была Лорен. Я покинул Вест Поинт с двумя вещами: разбитым сердцем и обещанием, что никогда не допущу этого снова. Теперь я снова в Колорадо, как военный герой. Нахер это, я - знаменитость. И каждая девушка желает раздвинуть ноги перед Капитаном Америка. Так почему же я хочу только ее? *** Даже с одной ногой Мак Форестер не потерял своей самонадеянности. Прошло десять лет с того момента, как он ушел. Но под его татуировками я все равно вижу парня, который разбил мне сердце, выбрав страну вместо меня. Я говорила себе, что с меня хватит. С ним покончено. Один взгляд в его кристально-голубые глаза, и я знала, что все это - ложь. Теперь он хочет меня вернуть, но десять лет - долгое время. Есть столько всего, о чем он не знает. Например, о своем ребенке.

---

Глава 39

Мак

2014

За плечами целый день рыбалки, и теперь мы сидим перед вечерним костром. Когда я впервые обратил внимание на проект «Одиссея», для раненых военных, я не полностью поверил в их программу. Она просто казалась желаемым представлением того, что вы с другими ветеранами, на неделю выбираетесь на природу с палаткой, и как-то вам становится лучше.

К счастью, когда я сел с координатором программы, Джеем, он сразу посвятил меня в то, как всё это работает. Это только первый мой день, но я уже чувствую ту знакомую мне связь, которая есть между братьями в армии. Появляется мгновенное понимание и уважение к каждому, кто служил своей стране. И эта связь чувствуется глубже, когда ты знаешь, что находишься с такими же, кто как и ты боролся за это.

Я пялюсь на огонь — мы все это делаем — когда Тим Байнс заканчивает своё выступление.

— Поэтому я здесь, — звучат последние слова.

— Отлично. Добро пожаловать в группу, Тим. — Его глаза пробегаются по нашим лицам. — Мак Форрестер? Ты не против поделиться с нами, зачем ты подписался на эту программу и что ты надеешься здесь получить?

Думаю, я готов. Чувствую, будто учитель в классе вызвал меня, потому что подошла моя очередь читать. Я вскидываю голову вверх и пытаюсь сфокусировать взгляд после огня, чтобы посмотреть на Джея.

— Эм, да. Конечно, — я прочищаю горло и неловко осматриваюсь. Хотя никто из остальных на меня не смотрит. Они загипнотизированы, как и я был пару секунд назад. Слушают, но под гипнозом огня.

Я немного расслабляюсь, понимая, что сейчас нет камеры, направленной на меня. Это не так, как тогда, когда президент награждал меня медалью за отвагу. Чёрт, это даже не так, как сидеть с Купером Сандерсом, что было в прошлом месяце. Это мои ребята. Мы ещё не знаем друг друга, но нашего общего опыта достаточно, чтобы связать нас.

— Когда я после Афганистана попал домой, у меня не было времени, чтобы многое обдумать. Меня настолько накачали болеутоляющими и медикаментами, что у меня был самый лучший сон за все годы. Но как только они прекратили давать препараты, у меня появилось время на раздумья. Я думал о людях, которых я потерял. Как я подвёл их и их семьи. Меня пожирали вина и злость. Честно, были дни, когда я хотел сдаться. Были дни, когда я спрашивал Бога, почему он не дал мне погибнуть там вместе с ними, — горло хрипит, и мне приходится проглотить ком. Я никогда не говорил об этих тёмных днях. Когда жизнь казалась более худшим выбором, чем смерть.

Я делаю глубокий вдох и заставляю себя продолжить. Никто не говорил, что это будет легко. Но ничего не даётся просто так.

— Однажды я разговаривал с пастором, который потерял руку вовремя второй замены личного состава, и он сказал мне, что у Бога на меня были планы, и не мне в этом сомневаться. Я прекратил испытывать к себе жалость, и сделал всё, чтобы исцелиться. Чтобы начать ходить. Чтобы заставить всех поверить, что я стал тем парнем, которым всегда был.

Я запускаю руку в бороду, и обвожу взглядом мужчин, которые сидят вокруг костра. Кто-то из них кивает, кто-то потерялся в своих собственных мыслях, но их взгляды всё ещё сосредоточены на красных языках пламени.

— И что случилось? — Джей перебивает мои мысли и подталкивает к продолжению.

— Думаю, я проделал чертовски хорошую работу, — смеюсь я. — Знаете, тогда весьма долгое время я сам себя дурачил, — моя улыбка гаснет, и я понижаю голос, — но начались фантомные воспоминания. — Я смотрю вниз на свои руки. — Первое выбило из меня дерьмо. Оно было насыщенным, — я смаргиваю слёзы и смотрю на Джея. Мне нужно смотреть в знакомое лицо, чтобы ощущать эту реальность.

— Ты знаешь, что это было оно? — подталкивает он меня.

— Нет. Ну, я знал, что в этом не было ничего хорошего. Я видел достаточно фильмов, чтобы знать это. Знаете что здесь самое смешное? Если бы кто-то другой сказал мне, что проходил через такую хрень, я бы сразу вычислил это. Я бы указал на них, и сказал «Эй, это ПТСР. (Прим. перев. — Посттравматическое стрессовое расстройство). Тебе стоит поговорить с кем-то. Это абсолютно нормально после всего, через что ты прошёл». Но я не смог признаться в этом дерьме самому себе. Я просто не смог.

— Почему? — стиль Джея задавать вопросы делает Купера Сандерса просто аматором. Я обдумываю это. Почему я не смог увидеть это у себя?

— Не смог, потому что не знал. Провалы… они становились хуже. А потом они стали ночными кошмарами. Я знал, что происходит у меня в голове, но я не хотел признавать этого. Честно говоря, мне до сих пор неловко, — я потираю руки, и снова смотрю на огонь.

— Знаете, — продолжаю я, — если бы это был кто-то другой, я бы сказал, что нет ничего неправильного в том, чтобы признать, что ему нужна помощь и всё такое. Но для меня это было не так. Это будто я вернулся к основам обучения, и мне говорят о ПТСР на одном из уроков. Даже тогда они говорили «в этом нет ничего позорного», но в этом было что-то фальшивое. Тон, которым это было сказано, закатывание глаз. Это было так, будто они должны научить этому потому, что существует какой-то закон или что-то в этом роде, а не потому, что они в это верят.

— Так ты чувствовала стыд. Ты все ещё чувствуешь его? — подталкивает Джей.

— Да. Думаю, да. Я не могу не чувствовать его, когда вы признаете, что у вас ПТСР. Эти четыре буквы висят на вашей шее, словно неоновый знак, который кричит «сломленный» всем остальным. Понимаете? — я обвожу глазами ребят у костра, и, не говоря ни слова, они кивают.

— Я просто… — мой голос ломается, —просто я потратил столько времени, пытаясь всё исправить. Я хотел как-нибудь исправить то, что там случилось. Я хотел исправить свою ногу, чтобы никто, глядя на меня, не мог сказать, что это было ошибкой. Я хотел исправить чужие жизни, в которых я так или иначе облажался. Но я не мог исправить себя, не смог заставить это уйти… — слёзы струятся по щекам, и в горле чувство, будто я проглотил уголь. — Я не смог это исправить… — рыдаю я.

Слёзы скатываются по моим щекам на бороду, и на протяжении нескольких секунд единственные звуки в лагере — это треск огня и мои рыдания.

— Спасибо за то, что поделился, — наконец-то мягко произносит Джей. — Думаю, что в этой группе среди нас ты найдёшь многих, кто чувствовал или до сих пор чувствует себя так же. Ты не один. Это всего лишь первый шаг на пути к исцелению, но как только ты пройдёшь всю программу, думаю, ты посчитаешь себя сильнее, чтобы признать, что тебе нужна была помощь, — осторожно объясняет он.

— Спасибо, — я стираю слёзы тыльной стороны ладони. Я чувствую, как с груди словно сняли камень, который давил и прижимал меня к земле. Я до сих пор на спине, но моим лёгким нужно работать, и мне уже немного легче дышать. — Я уже это чувствую.

Глава 40

Лорен

2014

Я возбуждена… Я нервничаю… Меня сейчас вырвет! Если бы мак Форрестер знал, как он влияет на женщин.

Прошло два болезненно длинных месяца с тех пор, как Мак открыто признался, что ему нужна помощь. Два месяца, на протяжении которых у меня не было возможности посмотреть ему в глаза.

Два месяца, на протяжении которых я не могла почувствовать его твёрдый, трахающий меня член.

Я имею в виду, у девочки тоже есть потребности, чёрт возьми! Не то, что бы я считала дни или что-то в этом роде. Всего лишь шестьдесят три дня. Видите ли, я едва ли заметила.

Не говоря о том, что мы не прикасались друг к другу два месяца. Вместо этого, мы говорили по телефону и переписывались как парочка тинейджеров. Я не чувствовала себя, словно влюблённый по уши подросток, улыбающийся телефону, с тех пор, как... мы с Маком были в старшей школе. Думаю, кое-что никогда не меняется.

— Ты так хорошо выглядишь, Лорен, — уверяет меня Челси, когда я в миллиардный раз всматриваюсь в себя в зеркале.

— Тебе не кажется, что на мне очень много макияжа? — я смотрю на неё в отражении зеркала.

— Нет, всё в меру. Ты и так обладаешь естественной красотой, а теперь и подавно, — улыбается она.

Сегодня Мак ведёт меня на свидание, и по моему сухому рту и нервно возбуждённому желудку вы бы подумали, что в своей жизни, я прежде не была на них. И то, что он не говорит, куда мы идём или что он запланировал, совершенно не помогает.

Я смотрю на себя в зеркало в последний раз. О, да кого я обманываю? Я через пять минут вернусь и снова стану себя разглядывать. Хотя, Челси права: мой макияж выглядит хорошо. Как и маникюр, и укладка, и хоть она не знает, но депиляция тоже внесла свою лепту.

Только потому, что она — моя сестра, не означает, что ей нужно знать каждую деталь.

Я поворачиваюсь к ней, и искры в её больших карих глазах заставляют меня задуматься, кто больше возбуждён? Она или я?