Джоан Друэтт - Остров затерянных душ

• Название: Остров затерянных душ
• Автор: Джоан Друэтт
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-1994-6, 9786171219939

Два корабля терпят крушение у необитаемого острова. Одна команда строит хижину, добывает еду и борется за спасение, а члены другой, подчинившись закону естественного отбора, начинают охотиться друг на друга. Две команды, два разных пути и одна общая мечта – выжить. Но можно ли спасти того, кто потерял человеческий облик?

---

Произошло это во вторник, 2 февраля 1864 года. На этом безлюдном негостеприимном берегу они провели уже тридцать один долгий день и столько же ночей и теперь по-настоящему были рады оказаться в достаточно просторном помещении. Хотя их дом по-прежнему защищал от непогоды не больше, чем их брезентовая палатка, он был существенно более вместительным.

«Дом – 24 на 16 футов, печь – 8 на 5 футов, построена из камней», – записал Масгрейв.

Правда, его радость по обыкновению была омрачена тяжелыми мыслями о близких, оставшихся в Сиднее.

«Здесь у нас зимой с треском будут гореть дрова, если нам суждено оставаться тут так долго, а им, оставшимся дома, пусть поможет Бог. Я схожу с ума, когда думаю о них. К тому же у нас пока вдоволь еды, – скорбно продолжает он, – а есть ли она у них, одному Богу известно».

К последней неделе февраля они не только обзавелись дверью – «хорошей, сделанной из дюймовых досок», но и настелили дощатый пол. Райналь, Алик и Джордж отправились в лес валить деревья и рубить их на балки нужной для лаг длины и успели заготовить материал как раз к тому моменту, когда разверзлись небеса. Пока в тот день они укладывали лаги, потоки дождя хлестали по крыше с такой силой, что они едва слышали друг друга. Не прошло и часа, как это стало проблемой, так как раскисшая почва превращалась в болото.

Руководствуясь опытом Райналя, приобретенным им на золотых приисках, где довольно часто внезапно налетающие ливни разрушали шалаши старателей, они решили выкопать вокруг дома канаву в два фута глубиной для отведения стекающей с крыши воды. Два дня они не могли осуществить задуманное, поскольку дождь лил как из ведра и выйти из дома не было никакой возможности. Однако в конце концов прояснилось, и Алик с Джорджем приступили к земляным работам. Вскоре они обнаружили, что вырытая ими траншея ослабляет фундамент печных и угловых столбов, поэтому они дополнительно укрепили их подпорками, поставленными под углом.

Печь удалась на славу и принесла много пользы, ведь порой внутри дома было так же холодно, как и снаружи. Ветер со свистом продувал постройку через тысячи щелей в стенах, заставляя парусину хлопать и пузыриться, а огонь в очаге шумно трепетать. Понятно, что с этим нужно было что-то делать. После длительного обсуждения мужчины пришли к общему мнению, что лучшим решением проблемы будет утепление стен снаружи соломой. С тех пор они ежедневно стали отправляться на сбор грубого луговика, длинного и прочного, что рос по вершинам окрестных скал.

«Читатель может подумать, что это необременительное занятие», – невесело отмечает Райналь и дальше доказывает, что дело обстояло как раз противоположным образом. Сборщики выходили на рассвете, прихватив с собой веревку, чтобы взобраться на скалу и начать борьбу с луговиком, «листья которого не только чрезвычайно прочны, но еще и зазубрены по краю и остры как нож». В результате, когда они тащились домой под дождем, согнувшись под грузом трех-четырех больших вязанок, взваленных на спину, из множества мелких, но болезненных порезов на ладонях сочилась кровь.

Затем траву нужно было связать в снопы толщиной в руку человека, как об этом пишет Райналь, используя нить из распущенной старой парусины. Плоско обрубив их с концов, они вертикально привязывали их к стене дома, начиная снизу и нахлестывая каждый следующий ряд на предыдущий, – подобно тому, как делались соломенные крыши в английских домах. Готовые участки мужчины накрыли еще одним слоем жердей, пришив внешний слой к внутреннему бечевой и деревянной иглой. «Деревянной иглой величиной с клинок меча!» – восклицает Райналь. Таким образом, солому теперь не мог бы развеять очередной порыв сильного ветра.

Когда было слишком темно, сыро или ветрено, чтобы заниматься обшивкой дома соломой, парни мастерили мебель, начав с сооружения чего-нибудь, на чем можно было бы спать. По словам Масгрейва, они сделали из жердей и парусины что-то наподобие носилок в количестве пяти штук и подвесили их к крыше на высоте шести футов от земли. Таким образом, днем они могли свободно под ними ходить. Райналь рисует иную картину, описывая дощатые койки в виде длинных ящиков на ножках с простыми тюфяками, наполненными сухим мхом. В соответствии с его данными, они были расставлены вдоль стен, его и Масгрейва кровати находились в углах северной стороны дома, а койки троих матросов – в противоположном конце, каждая под одной из трех стен. Поскольку в данном случае невозможно определить, чья версия отражает действительность, описание Масгрейва представляется более вероятным, так как подвешенные кровати не мешали бы перемещаться в помещении, в противном случае в доме было бы слишком тесно.

Из досок соорудили обеденный стол размером три на семь футов и поставили его в середине комнаты, по бокам – длинные скамьи, а во главе стола сиденьем для капитана служил бочонок. У Масгрейва был стол поменьше; капитан сделал его из сундука, ранее стоявшего в каюте «Графтона», а теперь использовал в качестве письменного стола. Находился он в северном конце дома. На нем стоял ящик с хронометром, а барометр и термометр висели на стене над ним. На полке разместились все книги, что у них были: Библия, «Потерянный рай» Мильтона и пара английских романов, в которых отсутствовало несколько страниц в самых интересных местах. За этим самым столом Масгрейв каждое воскресенье делал записи в своем журнале, используя кровь тюленей после того, как опустела маленькая чернильница, забранная им с разбитой шхуны.

«Эта северная часть дома занята мистером Райналем и мной, остальные занимают противоположную часть, – пишет он. – Кухонный стол помещается у двери на половине матросов. На стенах висят несколько полок, которые вместе с кузнечными мехами и зеркалом дополняют мебель в нашем жилище».

На этих полках, как свидетельствует Райналь, содержались горшки, сковороды и тарелки вместе с лампами, которые они смастерили из пустых жестяных банок из-под тушеного мяса, скрутив для них фитили из нитей парусины, а в качестве топлива использовался жир морских львов.

По всем четырем углам под крышей были сооружены треугольные антресоли для хранения крупногабаритных вещей. Райналь, которому поручили выполнять обязанности врача, получил в свое распоряжение все наличествующие у них медикаменты, которых было только два вида. Первый представлял собой остатки их запаса пшеничной муки, которую, смочив водой, можно было скатывать в шарики и глотать при поносе. Вторым служила оставшаяся у них горчица: ею обжигали кожу до волдырей при различных болях. Сейчас представляется невероятным, что кто-то пытался лечить, скажем, головную боль большим волдырем на тыльной стороне шеи. Однако, видимо, определенный эффект такое лечение имело, потому что боль от волдыря могла быть настолько острой, что на ее фоне меркла первоначальная. Как бы там ни было, но подобное лечение в то время было распространено. И мука, и горчица содержались в мешочке, подвешенном на стене над кроватью Райналя.

И в довершение всего в верхней части стен они прорубили отверстия, в которые вставили стекла, добытые на шхуне.

«Это, – с гордостью сообщает Райналь, – были наши окна».

Учитывая обстоятельства, в которых они оказались, обретение такого атрибута цивилизованной жизни, как застекленные окна, было настоящим триумфом.

Глава 8 Демократия

Несмотря на то что все они теперь пребывали в тепле и уюте, атмосфера в доме становилась напряженной. Деление жилища потерпевших крушение на две половины (более защищенная северная – для капитана и его помощника, а другая – для трех рядовых матросов) повторяло принятое на судах расположение жилых помещений. По традиции капитан и его помощник занимали удобную каюту в кормовой части корабля, а рядовые члены команды толпились в тесном, лишенном всякого комфорта носовом кубрике. В плавании и капитан, и матросы воспринимали такое положение вещей как нормальное, но если Масгрейв был вполне доволен тем, что в дом, который они с таким трудом все вместе строили, было перенесено привычное для судна разделение помещений, то моряки считали, что вовсе не обязаны и дальше мириться с тем положением, которое им предписывала корабельная иерархия.

С тех пор как они оказались на берегу, демократические настроения стали крепнуть в их небольшом коллективе, каждый член которого считался не менее ценным, чем остальные. Такие отношения в значительной мере содействовали их выживанию, а также приводили к тому, что Алик, Джордж и Энри стали гораздо меньше внимания обращать на чины, что довольно скоро стало очевидным. Еще 7 февраля капитан Масгрейв сетовал на то, что они, пусть открыто и не выражая неповиновение, все же исполняли его приказы «с таким видом, который ясно говорил: “Почему бы тебе не сделать это самому?”»

Короче говоря, парни пришли к мысли, что они ничем не хуже тех, кто выше их в чине, и для Масгрейва, капитана старой закалки, это был один из первых признаков мятежа.