Поль Констан - Несчастье на поводке

• Название: Несчастье на поводке
• Автор: Поль Констан
• Издательство: Макбел
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-985-6347-82-8

«Несчастье на поводке» — метафизический триллер, болезненная история обычной женщины — образцовой жены, матери двоих детей, примерного государственного служащего, которая совершает страшное, нечеловеческое преступление. Виновна ли героиня? Каковы ее мотивы? Что или кто заставило ее пойти на это?

Вопросов много у судьи, комиссара полиции, следователей, читателей, равно как и у самой героини. Автор романа не дает читателю готового рецепта, но предлагает решить самостоятельно, кто в этой запутанной истории виновен, а кто — жертва.

Действие романа основано на реальных событиях.

---

Когда он встретил Кэти впервые, это случилось в медчасти центральной тюрьмы, она сидела на кровати, не взъерошенная, как большинство подсудимых, а аккуратно одетая, элегантная, вне времени. Она была в юбке в складочку и в шерстяной двойке, как раньше говорили. Он пришел в восторг от того, что в памяти всплыло это слово, которое он никогда раньше не употреблял, чтобы точно описать тонкий шерстяной комплект из кофточки и кардигана, который был в тот день на Кэти. Он удивился, что комплект был розового цвета. На плечах преступницы, обвиняемой в детоубийстве, розовый цвет смотрелся провокационно — чем занят мозг в момент формирования первого впечатления! — позже, присмотревшись, он заметил, что ее розовый был приглушен серо-фиолетовыми оттенками, отчего он не смотрелся так ярко и скорее был ближе к лиловому — он считался цветом траура в былые времена.

Его коллеги, которые хорошо его знали, расценивали такую вовлеченность в это дело в Провансе как потребность быть признанным в родных местах, к этому стремится каждый, кто добился хоть чего-нибудь вдалеке от дома. Звонок депутата для него все определил. Он был нужен в Палансе! Он будет участвовать в процессе в Экс-ан-Провансе! Но его жена, которая знала его еще лучше, не сбрасывала со счетов и тот факт, что Кэти была похожа на актрису, которой он восхищался. Очевидно даже, что адвокат по инерции приписывал Кэти черты характера, которые характеризовали ту актрису. Кэти была не таинственной, как ее двойник, а скорее молчаливой, не холодной, а меланхоличной, не скрытной, а замкнутой. Произнести имя этой актрисы, столь податливой желаниям режиссеров — прогибаться в руках всех и вся — это целое искусство — и такой независимой в их картинах, — это означало размножить образ Кэти меж тысячи ликов, от невинности до извращения, чтобы окончательно утвердить ее в роли Медеи, которую та актриса когда-то воплотила. Тело детей — как самая последняя месть. Самая последняя боль, себе самой принесенная, дабы сильнее ранить другого.

39

Женщина, которая сидит на железной кровати напротив него — женщина без лица, без возраста. Она разбита, растерзана горем. Она достает из рукава кардигана платочек, складывает вдвое, скручивает, теребит. Когда к ней подходит адвокат, она не бросается ему на шею, не умоляет спасти ее. Она не разговаривает с ним, не смотрит на него. Она не готова защищаться, ей нечего ему сказать, у нее даже нет своей версии произошедшего. Ее арестовали, допросили, посадили в тюрьму. Она встречалась с полицейскими, с комиссаром. Все делают ее виноватой. Она ничего не слышала о своем защитнике.

— Вы знаете, почему вы здесь?

Она сказала, нет.

— Вам сказали, почему вы здесь?

Она сказала, да.

Он подумал о том, что адвокатов часто осуждают за то, что те забывают о жертвах, потому что пытаются выставить таковыми преступников, которых защищают. Это потому что адвокаты никогда не встречаются с жертвами, только с виновными, и они видят их в таком состоянии отчаяния, несуразности, слабости, что их можно вполне назвать жертвами. Он смотрел сейчас на женщину, которая опустошена, на исходе сил, она ничего не слышит, как в кошмарном сне, только она его переживает наяву. Нужно с ней сразу сблизиться, аккуратно вернуть к реальности, вывести из кошмара, чтобы подготовить к правде, не менее жестокой, чем ее страшный сон, но зато логичной. Найти смысл. Преступление всегда бессмысленно, это его давнее убеждение. Действовать решаются только сумасшедшие. А правосудие существует, чтобы найти смысл в происходящем, не вдаваясь в перипетии глубокого анализа, незамедлительно, бесповоротно. По принципу: да или нет, хорошо или плохо, что-то простое, доступное массам, жертва или преступник.

Отчаяние довело Кэти до такого состояния, что он пожалел, что ее не оставили там, где она была, что реанимировали с целью дать ей понять, что происходит вокруг, хотя знать это ей вовсе не стоило. Каждый имеет право на смерть, и преступники тоже. Покончить с собой после совершения убийства — свидетельство о том, до какой степени убийца связан с жертвой, телесно связан, и сам акт убийства — всего лишь первый этап в программе собственной смерти… если бы он был врачом, то назначил бы ей длительное лечение сном, и только потом вызвал бы на разговор. И тогда он бы сказал ей то, что был обязан сказать сейчас:

— Вас обвиняют в соучастии в совершении убийства вашего мужа, в организации преступления, вы манипулировали Джеффом, который совершил убийство, вы соблазнили его, чтобы добиться своего, вы… убили вашего ребенка.

Пока он перечислял обвинения, она отрицательно мотала головой.

И, действительно, эта молодая женщина, которая сидит напротив него, не виновна, она не может быть мозговым центром преступления, не может манипулировать людьми, не может соблазнять. Она — жертва, он в этом убежден. Он просит ее рассказать все, как было. Она не может, она не знает, что говорить. Это очень болезненно для нее. Тогда он решает ей помочь.

— Вы замужем за Тони уже восемнадцать лет, вы любите его. Вы счастливы в браке и решаете завести второго ребенка.

Она кивает в знак согласия.

— Это не случайная беременность. Вы ждали этого ребенка, вы часто бывали в женской консультации. Вы хотите, чтобы все прошло хорошо, вы говорите, что когда забеременеете, обязательно сделаете амниоцентез. Вы хотите, чтобы ребенок был абсолютно здоров.

Она кивает в знак согласия.

— Уже, будучи беременной, вы узнаете, что ребенок, которого только что родила Малу, — от вашего мужа. А Франк — муж Малу, который пришел в ярость от такой новости, разносит ее и устраивает скандал. Скрывать больше нечего, Тони уходит от вас к любовнице и их ребенку. Вы предпринимаете попытки, планирование семьи, клиника, врачи, зачем?

— Нет любви, нет детей.

— Но аборт вы не делаете!

Она не делает аборт, потому что не хватает сил на такую жестокость. Но справедливости ради нужно сказать, что если бы не было ребенка, она бы спокойнее пережила уход Тони, и развели бы их быстрее. Но нет, Тони должен был признать ребенка, и эта близость плоти их не отпускала. Им приходилось встречаться не для того, чтобы довести до конца уже и без того закрытое дело, а чтобы говорить о будущем.

— Вы ненавидите его?

Она не сказала бы, но вся эта гадость приводит ее в отчаяние. Она обеспокоена судьбой Оливье. Ситуация на работе тоже ее унижает. Она — единственная, кто даже не заметил, как приближалась буря. Она обижена больше на Малу, чем на Тони. Она обижена на Франка, который не смог удержать Малу. Она обижена на мать, которая не смогла ее выслушать, которая не пришла на помощь. Тони скорее жертва обстоятельств, это Малу его обвела вокруг пальца.

— Поэтому после рождения ребенка вы находите покой рядом с Лили и Джеффом?

Они принимают ее к себе, окружают заботой, и поскольку своих детей у них нет, они — единственные, кто полюбил ее ребенка, и предлагают даже о нем позаботиться.

— Вскоре из них двоих вами стал заниматься Джефф?

40

Лили не могла оставлять свалку, она там работала, а Джефф был более свободный в своих передвижениях. Они особенно часто встречались, когда тот взялся за ремонт в доме.

— Что вы в то время знали о Джеффе?

То, что он сам рассказывал. Жизнь в боевой готовности. Элитное подразделение жандармерии. Колвези, боевые ранения, железная пластина на черепе, из-за которой не растут волосы. Пенсия по инвалидности, благодаря которой он и выживал. И несчастная личная жизнь, жена и трое детей погибли в автокатастрофе. К тому же Лили не стала бы жить с сомнительным типом, залог доверия. Лили любила Джеффа, им было хорошо вместе. Они хотели пожениться, завести детей и уехать в Израиль. Поначалу она даже упрекала себя в том, что Джефф не так сильно нравился ей, как Лили, что она так рьяно ему доверяла, как доверяла ей, и обращалась к нему только через Лили. Для себя она решила, что это отчасти из-за его внешности, ей было противно его грузное тело, ее воротило от лысины, и особенно от глаз, огромных, мутного цвета, как зацветшая вода в луже, с потухшим взглядом, твердым, непроницаемым…

— Но он любил вас…

Нет, он прилип к ней. До убийства он ни разу не говорил ей о своей любви, только о доме, животных, море, детях. Он делал все, чтобы стать частью того, что любила она. Он проникал везде, как червяк в древесной коре. А потом занял все пространство, захватил все мелочи, благодаря которым она еще чувствовала себя счастливой, все то, чему угрожал Тони.

Когда убийство было совершено, когда она поняла, что это он убил Тони, ее как обухом по голове ударило. Где мужской разговор по душам, который он собирался устроить Тони, чтобы тот оставил ее в покое, а где резня, которую он учинил и организовал. Не разборка на чистоту и в рукопашную, а настоящее убийство с преследованиями, слежкой, прикрытием, черной маской, ружьем. Какой ужас — она закрыла лицо руками — и в этом ужасе она будет жить еще несколько недель. Он следил за ней, как за Тони. Он появлялся с угрозами везде, где бывала она. Ходил по саду по ночам со своим псом, которого прятал в хижине. Пробил колеса в ее машине, чтобы не сбежала. И это не считая того главного вечера, когда он пригрозил повесить ей на шею это убийство, если бы…