Михаил Смирнов - О Вячеславе Менжинском

• Название: О Вячеславе Менжинском
• Автор: Михаил Смирнов
• Издательство: Политиздат
• Жанр: История
• Год: 1985

Книга посвящена видному партийному и государственному деятелю, соратнику В. И. Ленина Вячеславу Рудольфовичу Менжинскому (1874–1934). В нее вошли публикации разных лет и ранее не публиковавшиеся архивные материалы, раскрывающие многогранную личность стойкого большевика-ленинца, рассказывающие о ярком жизненном пути профессионального революционера, комиссара ВРК, наркома финансов РСФСР, члена коллегии ВЧК, председателя ОГПУ. Рассчитана на массового читателя.

---

Манифест 17 октября «Северный край» расценивает как уступку, вырванную пролетариатом у самодержавия. В передовой от 24 октября подчеркивается, что «первая победа над бюрократией достигнута не проповедниками мирной культурной работы, не сторонниками соглашений и компромиссов с правительством, но революционными силами страны». Передовая разоблачает половинчатость манифеста, не разрешившего таких требований рабочего класса, как полная политическая амнистия и всеобщие прямые и тайные выборы в Учредительное собрание. «Не какой-нибудь суррогат народного представительства нужен России, а настоящим образом, нарочно для этой цели избранные представители народа должны образовать Учредительное собрание»[31].

В сообщениях о митингах по поводу «конституции» в Демидовском лицее сказано, что все речи социал-демократов направлены были к выяснению истинного значения манифеста 17 октября и призывали «не останавливаться на полпути борьбы, не удовлетворяться добытыми свободами, а требовать дальнейшего»[32].

Но наиболее откровенно мнение «Северного края» о манифесте выразилось в большой подвальной статье «Первые дни свободы в Петербурге». В ней манифест прямо называется «куцей конституцией», которую нельзя рассматривать «даже как первый этап к демократической республике… не говоря уже о великой конечной цели — социализме»[33]. Кроме того, в номере от 24 октября были перепечатаны из «Русского слова» некролог «Н. Э. Бауман» и заметка о его похоронах с самыми нелестными эпитетами в адрес вдохновителей убийства.

Немудрено, что губернатор пришел в ужас и немедленно послал паническую телеграмму министру внутренних дел, требуя распоряжения закрыть газету, так как она открыто провозглашает социалистическую программу и призывает к вооруженному восстанию. Ответ на телеграмму был лаконичен: «Применение закона 28 мая считаю невозможным. Если есть признаки преступления — сообщите прокурору. Управляющий министерством П. Дурново»[34].

И уже на другой день, 26 октября, вице-губернатор Кисловский довел до сведения Главного управления по делам печати, что им в распоряжение прокурора Ярославского окружного суда отправлены номера газеты «Северный край», вышедшие без предварительной цензуры 24 и 25 октября. Основанием для этого, как пишет вице-губернатор, послужил тенденциозный подбор статей, сделанных с целью «возбудить в населении недоверие к высочайшему манифесту 17 октября и озлобление как против центральной, так и, в особенности, местной правительственной власти, полиции, войска и духовенства, и тем самым вновь возбудить к беспорядкам низшие слон населения»[35].

Однако дальнейшие события развернулись таким образом, что возбуждать судебное преследование газеты в то время не пришлось. После того как погромные настроения несколько утихли и в городе был наведен относительный порядок, кадеты-пайщики вернулись в редакцию, договорившись «поручить ввиду тревожного времени диктаторскую власть в газете ответственному редактору»[36], а права редакционного комитета аннулировать.

Перевес голосов, хотя и ничтожный — в один голос, — был на стороне кадетов. Этот решающий голос принадлежал В. М. Михееву, который, как редактор, испугался судебной ответственности за взятое «Северным краем» направление. Большевикам не оставалось ничего иного, как уйти из редакции, так как юридическое право было на стороне кадетов, а о компромиссе не могло быть и речи, поскольку дело шло о политической программе «Северного края».

Краеведческие записки.

Ярославль. 1957.

вып. 2, с. 155–179.

Л. С. Федорченко. Страстный пропагандист

…Время было очень горячее.

Развертывавшиеся в стране события вовлекали нашу газету все более и более в деятельный марксизм. Грандиознейшие забастовки рабочих и волнения крестьян, студентов, земские петиции и прочее свидетельствовали о близкой уже революции. Все это накаляло общественную атмосферу и отражалось, как известно, на газетах, особенно провинциальных, которым «белыми» местами зачастую приходилось демонстрировать свою растущую оппозиционность и пускать их вместо запрещенных цензурой статей, заметок и пр. А наш цензор губернатор Рогович, впоследствии обер-прокурор синода, особенно старался нажимать свой пресс. Он уверял, что в газете есть какой-то «особенный» дух, как он выразился на приеме нашего ответственного редактора В. М. Михеева. Этот «особенный дух» был тот марксизм, который чем дальше, тем больше давал себя чувствовать в статьях, полемизировавших с остатками народнической идеологии, в статьях по внешней политике и руководящих политических статьях В. Р. Менжинского, наконец, во всем областном отделе, в отчетах о земских и городских собраниях.

Статьи кадетов Ширяева, Дружинина и других профессоров Демидовского лицея совершенно тонули в марксистском материале нашей газеты, которую вследствие этого начали использовать в партийных интересах местные партийные круги, завязав с нами тесные сношения.

Особенно нравились… похожие по своему тону на памфлеты статьи В. Р. Менжинского, бившие всегда не в бровь, а в глаз.

Газета оживилась, и скучных статей Н. П. Дружинина и К0 никто не читал, а мы, редакционное ядро, под тем или иным предлогом задерживали статьи явно кадетские, охотно заменяя их беллетристическими фельетонами В. М. Михеева.

Мы буквально начали наводнять газету марксистским материалом, при этом на самые животрепещущие темы.

…Злоба Дружинина против нас уже давно накапливалась, и он задумал дать нам решительный бой, хотя и не последний. Он со своими единомышленниками созвал редакционное собрание. И вот на этом собрании он предъявил нам обвинение в том, что мы, марксисты, узурпировали все права редакционного комитета, оставили под спудом статьи многих «почтенных» сотрудников газеты под разными предлогами и ведем газету в узкопартийном духе, несмотря на то что газета-де является выразителем мнений всех партий, в том числе и кадетов, эсеров и других течений…

Н. П. Дружинин с его кадетской прямолинейностью сделался объектом насмешек со стороны В. Р. Менжинского и других членов собрания и, слабо поддержанный даже своими, провалился окончательно.

В заключение на собрание был приглашен заведующий нашей конторой О. И. Антушевич, который с бухгалтерскими цифрами в руках воочию опровергнул утверждение Н. П. Дружинина, что тираж газеты из-за марксистского ведения газеты падает. Оказалось, что тираж газеты шел значительно вверх, особенно в области, в фабрично-заводских центрах. И Дружинин, разбитый, ушел с собрания.

Это собрание подняло наш дух… И мы, марксисты, не теряли даром времени, несмотря на то что большинство из нас были заняты партийной, комитетской работой.

Вся наша контора состояла из большевиков и меньшевиков. Между прочим, в конторе служила А. Н. Горшкова, состоящая и теперь в РКП. Корректором был большевик Торопов. Даже разносчики газет были все партийными, не говоря уж о наборщиках в типографии Фалька, где печатался «Северный край».

С течением времени и самое помещение нашей редакции, находившееся на Некрасовском бульваре в доме Синклера, стало служить явочной квартирой для большевиков. Во дворе редакции жил я с В. Р. Менжинским…

Помню первомайскую демонстрацию, которую устроили рабочие и учащиеся на Некрасовском бульваре, как раз против редакции.

Местная большевистская организация, собственно, устраивала собрания за городом, и эта демонстрация произошла неожиданно, стихийно…

Демонстранты были без оружия, и, когда они со знаменами и пением революционных гимнов дошли до середины бульвара, на них накинулась из засады сотня рассвирепевших казаков. Страшно было смотреть, как они расправлялись с молодежью. Нагайки свистели по спинам демонстрантов. Досталось кое-кому и из редакции. Присоединившись к демонстрации, мы с сотрудницей газеты Довгард, рабочим типографии и двумя хроникерами поплатились своими костюмами, которые были изорваны в клочья. Какие-то субъекты из ярославской черной сотни указывали казакам на нас, приговаривая:

— Бей их!

— Бей! — восклицал другой, по виду торговец. — Они из «Северного края».

Многие из избитых были перенесены в помещение редакции, и там им была оказана помощь.

Это событие в глазах черной сотни и полиции окончательно скомпрометировало «Северный край», который с этого времени подвергался особой бдительности со стороны «очей царевых». Но почему-то обыск был, и то довольно поверхностный, только у меня одного, дня через три после демонстрации.

Другие сотрудники счастливо избежали обыска, в том числе и В. Р. Менжинский.

Наша редакционная работа продолжала кипеть. Мы привлекали к работе многих работников партийной организации, завели у себя отдел «рабочей хроники», усилили еще оригинальный марксистский материал.