Геннадий Кудий - Русская Атлантида

• Название: Русская Атлантида
• Автор: Геннадий Кудий
• Издательство: Журналист
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-91318-011-7

Книга самобытного автора Г. Н. Кудия посвящена интересной, полной динамики и драматизма истории и культуре Великого княжества Литовского, Русского и Жемойтского (ВКЛ) — крупнейшего государства Европы периода позднего Средневековья. Она в яркой и доходчивой форме позволяет восстановить, прежде всего для российского читателя, историческую правду о месте и роли Русской Атлантиды — ВКЛ в развитии Восточной Европы и формировании русской государственности, которая была сознательно искажена и основательно забыта в предыдущие два столетия. А также показывает на примере этого государства смертельную опасность и даже гибельность для любого этноса бездумной потери своей национальной идентичности, традиций и веры.

---

Польский панцирный кавалерист.

Потери Речи Посполитой.

3 августа 1678 года Андрусовское перемирие было продлено еще на 13 лет, а в 1686 году на смену ему пришел мирный договор («Вечный мир»). Согласно этому договору Московское государство за определенную денежную сумму (146 тысяч рублей компенсации) закрепило за собой Киев с пригородами, а Речь Посполитая отказалась от протектората над Запорожской Сечью. Больше Речь Посполитая и Московское государство (Россия) официально не воевали. Москва стала участником антитурецкой коалиции в составе Речи Посполитой, Священной Римской империи и Венеции и обязалась организовать военный поход против Крымского ханства. Заключение «Вечного мира» с Речью Посполитой было большим успехом московской дипломатии, ознаменовало перелом в русско-польских отношениях, сыграло значительную роль в борьбе народов Восточной Европы с турецко-татарской агрессией, а также облегчило в дальнейшем борьбу России со Швецией за выход к Балтийскому морю.

Войны с Москвой и Швецией, которые вела Речь Посполитая в 1654–1667 и 1655–1660 годах, значительно ослабили ее позиции в Восточной Европе. После своего «золотого века» это государство впало в серьезный экономический и политический кризис, который в итоге и стал причиной его разделов в 1772, 1793 и 1795 годах. Более всего пострадали восточные земли Польско-Литовского государства. Например, численность населения титульной нации Великого княжества Литовского — белорусов уменьшилась с 2 миллионов 950 тысяч человек до 1 миллиона 350 тысяч, а некоторые приграничные с Московским царством поветы потеряли до 2/3 от довоенного населения. Предвоенную численность населения Беларусь восстановила только к 1772 году, т. е. более чем через 100 лет.

О причинах столь огромных людских потерь Великого княжества Литовского в ходе войны 1654–1667 годов, особенно его исторического ядра и основных владений — Беларуси, частично говорилось выше. Для краткости можно лишь отметить, что эти потери состояли из собственно погибших и умерщвленных в ходе военных действий, высокой смертности от эпидемий и голода, так или иначе связанных с войной, и эмиграции (насильственной или добровольно-вынужденной) в поисках лучшей доли. Ряд историков, например, утверждают, что до 300 тысяч белорусов (литвинов) за время войны было пленено, депортировано в Московское государство и расселено там. Подтвердить либо отвергнуть эти данные сегодня сложно, тем не менее попытаемся немного разобраться в сути вопроса.

Как представляется, перемещение жителей Великого княжества Литовского в Московское государство частью было добровольным, а частью невольным. Полоцкая шляхта, присягнувшая и воевавшая за царя (в печально известной битве под Полонкой она составляла около 20 % численности войск Ивана Хованского), после отхода из Литвы наделялась поместьями, причем неплохими, в Поволжье, по рекам Утке и Майне. В общем, опасаясь репрессий за свои симпатии к московскому царю (за «крестоцелование»), шляхта и крестьяне восточных поветов переселялись в Московское государство в основном добровольно. Среди них был не только ставший впоследствии известным Симеон Полоцкий (Петровский-Ситнианович), но и ряд других видных деятелей, причем не только белорусско-литовского происхождения. Двоюродный брат мемуариста и участника многих сражений той войны Яна X. Пасека Петр Казимир не пожелал уехать в Польшу и остался в подданстве царя. О том, что ни за что не вернется на родину и останется у царя, писал Е. Храповицкий, брат еще одного мемуариста Яна Антония, витебского воеводы.

Ища спокойной жизни вдали от войн, добровольно переселялись в московские земли и крестьяне. Так, в мае 1657 года боярин Б.И. Морозов призвал на свои опустошенные эпидемией чумы земли «белорусцев крестьян и ссуду им дал». Всего боярин переселил в 29 сел и деревень Московского и Звенигородского уездов 1150 православных из ВКЛ. Добровольный выход белорусов продолжался и после войны. К примеру, в переписных книгах дворцовых сел Можайского уезда за 1670-е годы часто встречаются «выходцы» (т. е. свободно вышедшие) из Оршанского и Витебского поветов. Кстати, отток населения Мстиславского, Витебского, Полоцкого (на которые приходится наибольший процент запустений по инвентарям 1667 года) и других поветов шел не только на восток, но и на запад — некоторая его часть выходила на земли Короны польской или даже переселялась в шведские владения. Таких переселенцев там называли «эгзулянтами» (т. е. изгнанниками).

Особое место среди переселенных белорусов занимали ремесленники и мастера. Поскольку во время эпидемии чумы 1654 года в Москве умерло большинство специалистов каменных, золотых и оружейных дел, то Алексей Михайлович приказал переселить из присягнувших ему областей ВКЛ искусных ремесленников, наделив их дворами и жалованьем в Москве и других городах. В 1660-1670-х годах, например, в Золотой, Серебряной, Мастеровой и Оружейной палатах Москвы трудились порядка 80 белорусских мастеров, не считая подмастерьев. Несколько десятков человек находилось в ведении Приказа Каменных дел — строили церкви и дома. Одним словом, переселение части мастеров и ремесленников из ВКЛ в Московское государство оказало значительное влияние на русскую культуру XVII столетия.

При этом правительство Алексея Михайловича отдавало себе отчет в том, что скопом перевозить из занятых земель население не следует, так они запустеют и перестанут кормить размещенных там московских ратников. Еще в начале войны царь запретил перевозить крестьян из Смоленского, Дорогобужского и Бельского уездов. А вот из областей, где позиции московских войск были шаткими (например, Мстиславский повет, который, в отличие от Полоцкого, Витебского и др., сопротивлялся ожесточенно), было велено жителей «пропущать к Москве». Тем не менее проект переселения из ВКЛ 300 000 человек, видимо, был далек от реализации.

Теперь несколько слов о захваченных силой и переселенных насильственно. Отношение к пленным зависело от многих факторов: при каких обстоятельствах попали в плен (с оружием в руках или без), какого происхождения (шляхтич, крестьянин, бобыль), вероисповедания (иудей, католик/униат, православный). Военнопленным полякам и литовцам часто предлагалась «государева служба». К примеру, «Роспись литовским людем, кто где взят в языцех и сколько из них крещены и сколько к Москве и в город посланы прошлаго 162 году и нынешняго 163 году» (в Московском государстве до 1700 года использовалось летоисчисление «от Сотворения Мира», разнящееся от современного на 5508 лет за период январь — август и на 5509 лет — за сентябрь — декабрь, так как Новый год начинался тогда 1 сентября, но при записи года тысячи иногда опускались). Следовательно, 162/163 годы соответствуют 7162/7163 годам.

Всего «роспись» охватывает период с 13 июня 1654 года по 9 января 1655 года и включает подробные данные на 610 человек, захваченных с оружием в руках. Большинство из них согласились служить московскому государю. Часть была записана в «стрелецкую службу» и послана в дальние гарнизоны на Терек, Казань и Астрахань, но были и такие, которых тут же освободили, например: «30 человек белорусов смолян оставлены в Дорогобуже, а велено их привести к вере и взять по них поручные записи, что им житии в деревнях на старых своих жеребьях». Около 13 % пленных отказались служить царю и на момент составления «росписи» содержались в тюрьме («а кормити их велено из государевых из хлебных запасов»). Такие же меры (помилование и привлечение на службу) к пленным солдатам применялись и в 1656–1658 годах.

Кроме того, московское правительство не скупилось и на вербовку целых отрядов своих противников. Из другой росписи, например, следует, что «Выезжей шляхте Лисовского полку» платили следующим образом: «Полковник Карус Лисовской 1 ч. (человек) 80 рублёв, ротмистром 2 ч. по 40 руб., итого 80 рублёв, порутчиком 3 ч., хорунжим 3 ч. по 30 рублёв, итого 180 рублёв, обоего начальным людем 9 ч. 340 рублёв. Рядовым 165 ч. по 20 рублёв, и того 3300 рублёв. Обоего того полку начальным людем и шляхте 174 ч. 3640 рублёв…». Далее по списку идет полоцкая шляхта во главе с хорунжим Казимиром Корсаком, который, кстати говоря, получил 100 рублей, что по тем временам было весьма внушительной суммой, намного превышающей жалованье полковников «нового строя».

По переписным книгам русских городов — Клина, Старицы, Боровска, Вологды, Можайска и др., которые были написаны спустя 10 лет после Андрусовского перемирия, довольно часто упоминаются «белорусцы» — «сироты» и малолетние, очевидно лишенные родителей либо некогда оставленные в местах ожесточенных боевых действий, а впоследствии подобранные ратниками. Например: «Горского повету крестьянская дочь Манка Павлова, жила де она в Польше за Обуховичем, а взял де ее в Польше Иван Андреев сын Цвиленев в первых годех и крестил ее у себя во дворе». «Звали его Казмерком, а ныне в крещении Фетка… польского полону… а в походе взяли его в малом возрасте и привезли его в село Исады малолетняго, и жил он у Луки Ляпунова в доме его, стерег животное стадо». В целом же к переселенным крестьянам, холопам и бобылям «православной веры» относились так же, как и к своим. Здесь действовали точно такие же механизмы — и в «воле», и в «крепости», и в «холопстве».