Олег Гордиевский - Следующая остановка - расстрел

• Название: Следующая остановка - расстрел
• Автор: Олег Гордиевский
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1999
• ISBN: 5-227-00453-6

Он был заочно приговорен к расстрелу, и его дело до сих пор не закрыто! Как только не называли Олега Гордиевского после скандального побега из Москвы под самым носом бдительных чекистов. Но он всего лишь был не согласен с существующим в Советском Союзе режимом и приверженцем западной демократии. Проработав долгие годы на Западе в качестве сотрудника КГБ под дипломатическим прикрытием, он испытал на себе всё лицемерие пропаганды, кричащей о строительстве коммунизма в отдельно взятой стране. Оказавшись в сложных жизненных обстоятельствах, он начал сотрудничать с английской разведкой, пока не попал под подозрение Центра. О вербовке иностранной агентуры, о секретной «кухне» шпионажа и о своей жизни с предельной откровенностью рассказывает Олег Гордиевский в автобиографической книге, которая во многом расходится с общепринятыми представлениями о службе госбезопасности…

---

Еще одним жалким приспешником Гука был Слава Мишустин. Гук передал в его ведение сектор И (информация). В его обязанности входит сбор и систематизирование поступающих в отделение сведений, в том числе касавшиеся ресторанов и прочих мест, где наши сотрудники встречались с осведомителями и своими агентами.

Отмечу в связи с этим, что, согласно установленным свыше правилам, один и тот же ресторан не мог использоваться для встреч чаше одного раза в шесть месяцев, и поэтому нам предписывалось проверять соответствующий список перед тем, как заказывать столик. Подобного рода занятие давало Мишустину возможность осуществлять слежку за любым сотрудником. Если бы он был нормальным, доброжелательным парнем, все бы шло хорошо, но он был вредный, злобный человек. Такой же, как и его жена, работавшая в посольстве бухгалтером.

Оба они только и делали, что собирали компромат на кого только можно, и обо всем докладывали Гуку.

На второй день моего пребывания в Лондоне, после того как мне удалось, к великой моей радости, вырваться из этого рассадника интриг, я предпринял вечером то, о чем мечтал в течение нескольких лет, — позвонил по заветному номеру. Еше не зная толком, что за люди прохаживаются по улице и откуда ведется наблюдение, я незаметно юркнул в телефонную будку и набрал нужный мне номер. Нетрудно представить, какое облегчение и какую радость я испытал, услышав на другом конце провода голос Эндрю, всего лишь записанный на пленку, но, несомненно, это был голос Эндрю.

— Привет, Олег! Добро пожаловать в Лондон! Большое спасибо, что вы позвонили. Мы свяжемся с вами в ближайшее же время. Пока что отдохните несколько дней и обустройтесь. До встречи в начале июля!

И хотя я был огорчен, что встреча наша откладывается, на душе у меня сразу полегчало.

Когда я позвонил в очередной раз, мне ответил уже сам Эндрю.

— Зайдите завтра в три часа дня в «Холидэй-Инн» на Слоун-стрит, — с ходу сообщил он и пояснил, что будет находиться в холле с женщиной и что, увидев его, я должен пройти через холл к выходу в тыльной стороне отеля, где он оставит свою машину в многоэтажном гараже.

Это был простой, но эффективный план. Следуя инструкциям Эндрю, я вошел в холл отеля и тут же увидел его сидящим в кресле и беседующим с миловидной женщиной средних лет. Когда я поравнялся с ними, они встали и направились к двери в противоположном конце холла. Я последовал за ними. И только перед входом в гараж он повернулся ко мне и, поприветствовав, представил мне свою спутницу — Джоан. Все трое мы сели в машину и отправились на явочную квартиру в новом жилом квартале в Бэйсуотере и только там приступили к разговору.

Эндрю обьяснил, что теперь он работает в другой стране и прилетел в Лондон специально для того, чтобы встретиться со мной, поскольку он единственный из находящихся в пределах досягаемости английских офицеров, кто лично знаком со мной.

Во время нашей следующей встречи он представил меня моему новому куратору, которого звали Джеком. Такой заботы, какую проявил он потом по отношению ко мне, я еще ни разу не встречал. Молодой, среднего роста, темноволосый с залысинами на висках, он был женат, имел четверых детей и, помимо того, что обладал высокой культурой, источал теплоту истинно семейного человека. Он был не только первоклассным разведчиком, но и отзывчивым, добрым человеком, приверженным высоким моральным принципам, безупречно честным — в общем, из тех, кого в России называют душевным человеком. Схватывавший все буквально на лету, он моментально вникал в суть возникавших у меня проблем, тщательно анализировал события и всегда находил самые цивилизованные и разумные решения.

Джоан, с пепельно-серыми волосами и лицом, казалось, олицетворявшим такие исконные свойства английского характера, как благопристойность и гордость, была старше его, — я бы дал ей лет пятьдесят пять. В последующие несколько месяцев она стала для меня еще одним верным товарищем. Среди ее очевидных достоинств не последнее место занимало умение слушать. Исключительная способность сразу же улавливать, к чему вы клоните, и относиться с пониманием к важным словам невольно вызывала симпатию. Она всегда с готовностью оказывала мне любую помощь, и ей же принадлежал план моего бегства из Советского Союза, который она разработала еще в 1978 году. Проделав огромную подготовительную работу, обстоятельно изучив все, что ей требовалось, она в конце концов сумела найти оптимальный вариант решения жизненно важной для меня проблемы, который и был впоследствии успешно осуществлен.

Вскоре после нашей первой встречи Джек вручил мне ключ от дома, находившегося между Кенсингтон-Хайстрит и Холланд-парком, в котором я мог надежно укрыться в случае необходимости один или с семьей. Этот особняк с террасой периодически занимал кто-нибудь из сотрудников английской разведслужбы. Ключ от него мне предстояло всегда держать при себе, и только на время отпуска, перед тем как уехать из Англии, я должен был оставлять его у своих друзей-англичан.

Вначале мы решили, что будем встречаться с Джеком только раз в месяц. Однако из этого ничего не вышло, поскольку за короткое время у меня накапливается такая уйма всего, о чем следует немедленно сообщить ему, и возникает столько непростых вопросов, которые мне необходимо обсудить с ним, мы стали видеться значительно чаще. Чтобы охарактеризовать мое тогдашнее положение, прибегну к образному сравнению: если во время пребывания в Копенгагене я барахтался у берега, то, оказавшись в Лондоне, вышел со своими партнерами-англичанами в открытое море.

К счастью для меня, Центр, похоже, не принимал в расчет, что после высылки в 1971 году из Англии ста пяти подозреваемых в шпионаже сотрудников посольства лондонское отделение КГБ, так и не оправившись от нанесенного ему удара, перестало быть тем, чем было когда-то: достаточно сказать, что сейчас у нас насчитывалось всего лишь двадцать три сотрудника КГБ и пятнадцать ГРУ. Между тем Центр, по-прежнему придавая Англии первостепенное значение, обрушивал на нас мощный поток информации. Различные отделы КГБ, соревнуясь между собой, и чтобы оправдать свое существование, буквально забрасывали лондонское отделение всевозможными справками, инструкциями, секретной информацией и то и дело обращались к нам со всевозможными запросами.

Разводить писанину, составляя всякого рода справки или обобщая поступающую к ним корреспонденцию, являлось для н их суровой необходимостью, обусловленной донельзя забюрократизированной системой, поскольку считалось, что чем больше бумаг отсылают они и чем больше получают ответов на них из зарубежных отделений, тем, значит, лучше работают. Вследствие этого Центр буквально заваливал нас информативными материалами, любой из которых я мог без труда передать англичанам.

Единственное неудобство состояло в том, что документы, присылаемые по дипломатической почте, были напечатаны на бумаге, а не снятыми на пленку, как это было в Копенгагене, поэтому и копировать их было гораздо сложнее. Впрочем, у англичан имелись превосходные фотоаппараты, и девушка-секретарь, дежурившая на явочной квартире, могла мгновенно переснять любую бумагу, какую бы ни захватил я с собой, уходя на обед. И то, что мне не нужно было никому объяснять, куда и зачем я направляюсь, — ведь я в любой момент мог бы сказать, что у меня «встреча с агентом», значительно облегчало мою задачу. Поскольку я все же считал, что безопаснее всего для меня — покидать помещение посольства последним и возвращаться туда до того, как шифровальщики вернулись с обеда, мои встречи с представителями английской разведслужбы никогда не затягивались. И тем не менее, какие бы меры предосторожности я ни принимал, всегда существовала потенциальная опасность того, что один из шифровальщиков мог не уйти никуда на обед и, воспользовавшись своим правом, заняться осмотром кабинетов и проверкой содержимого наших кейсов и портфелей, но это уже тот риск, на который неизбежно приходилось идти. Возвращаясь вовремя в свой кабинет, то есть до того, как появлялись другие сотрудники, я закрывал плотно дверь и вытаскивал из карманов документы, которые уносил с собой. Если бы другие сотрудники вернулись раньше меня, я не смог бы сделать этого, так как двери полагалось держать открытым и, и мне пришлось бы ждать удобного момента, чтобы незаметно вернуть документы на место.

Рабочий лень в посольстве начинался неизменно с совещания у посла, которое нередко превращалось в фарс, особенно если Попов пытался блеснуть остроумие м или отпускал в адрес своих сотрудников язвительные замечания. После посла слово обычно брал Гук, в очередной раз призывая сотрудников никогда и ни при каких обстоятельствах не терять бдительность, но, поскольку оратор из него был никудышный, его слова нередко вызывали хихиканье присутствующих. Подобного рода совещания длились обычно довольно долю — часов до двух, и, так как присутствие на них было пустой тратой времени, многие старались заранее договориться с кем-нибудь о встрече, лишь бы улизнуть с совещания. ГРУ, рассматривавшее себя как самостоятельную организацию, посылало на совещание пару своих представителей, хотя всем было ясно, что у большинства из них есть дела и поважнее, чем с утра, неизвестно зачем, участвовать в бессмысленных посиделках, теряя ни за что ни про что драгоценное рабочее время.