Надя Хашими - Пока не взошла луна

• Название: Пока не взошла луна
• Автор: Надя Хашими
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-1510-8, 978-5-9910-3707-5, 978-617-12-1880-2, 978-617-12-1884-0, 978-617-12-1883-3, 978-617-12-1881-9, 978-617-12-1882-6

Выходя замуж за нелюбимого, молодая афганка и подумать не могла, что Махмуд станет самым родным для нее человеком. Но талибы отняли у нее все: любимую работу, право свободно ходить по улицам, мужа… Ферейба вынуждена бежать из страны. Впереди тысячи километров, чужие города, нужда и холод. И необходимо решить, кто больше нуждается в матери – умирающий младенец Азиз или первенец Салим, пропавший на улицах Афин.

---

Все любили ее. Я любила ее.

Когда не стало дедушки, отец еще более отдалился. Однажды, когда он читал, я принесла ему блюдо с орехами и курагой. Оторвавшись от газеты, он вздрогнул, что-то пробормотал и покачал головой, и я поняла, за кого он меня принял. Он все еще не смирился со смертью моей матери, как и я. Хоть он и не говорил ни слова о ней, все читалось по его грустному взгляду. Моей учебой он почти не интересовался. За весь день мы едва обменивались несколькими словами. Я хотела попросить его отклонить это сватовство.

Отец видел все глазами Кокогуль. Как всегда. Не из корыстных побуждений. Просто это помогало сглаживать острые углы. Когда он соглашался с Кокогуль, жизнь становилась легче.

Все больше и больше времени я проводила в саду. Чувствуя себя одинокой, я не хотела находиться в доме, полном людей. Кокогуль была необыкновенно весела. По утрам она отправлялась в магазин тканей, а затем целый день проводила с портнихами. Ее гардероб пополнился новыми кружевами, тонким покрывалом и белой шерстяной шалью, искусно расшитой шелковыми нитями изумрудного цвета и золотом.

Сватовство продолжалось, и наши гостьи теперь уже прямо говорили, что ищут жену для сына аги Фируза. Ждать им не хотелось. Он был образованным юношей, которому предстояло унаследовать дело отца. Кокогуль не нравилось, что они хотят получить ответ уже сейчас. Для нее действо только начиналось.

– Знаете, Ферейба-джан – очень работящая девушка. Мой муж много раз предлагал нанять кого-нибудь для помощи по хозяйству, но мы с Ферейбой справляемся сами. Да я и не люблю посторонних в доме, поэтому отказывалась.

Я качала головой. С Кокогуль тяжело было отличать ложь от правды. Думаю, она и сама не отличала.

– Как хорошо, что вы смогли воспитать трудолюбивую дочь. Ни одна из моих дочерей никогда не помогала мне по дому. Я боялась, что если они будут работать у нас, то потом станут прислугой в чужом доме. Но у вас девушка на выданье, которая может вести хозяйство, а это совсем другое дело!

– Конечно. Другие мои дочери меньше занимались домом – по тем же причинам, что и ваши.

Кокогуль наслаждалась каждым па этого танца. Колечко с бирюзой на ее пальце так и порхало.

– Ферей, тебя действительно выдадут замуж? – шепотом спрашивала неугомонная Султана, когда я пыталась сосредоточиться на задании по литературе.

На любопытство младших сестер я не обращала внимания. Почти не говорила, не ела и не спала. Только учеба отвлекала меня от всего этого. В свободную минуту я уходила в сад, чтобы хандрить в одиночестве.

Кокогуль неспешно собирала все необходимое для ширини. Это поднос со сладостями, который подавали семье жениха как символ, что их предложение принято. Посеребренный поднос, золотистая ткань и коробка из кондитерской в Кабуле заняли свое место в ящике ее комода. Несмотря на все обманные маневры с женой аги Фируза, Кокогуль не терпелось нарядить меня, повязать лентами и спровадить в другую семью. Я рассматривала вещи, которые она покупала. Складывала свежевыстиранное белье в ящик комода и боролась с желанием порвать ткань на кусочки и растоптать все эти сладости, чтобы Кокогуль осталась лишь жалкая кучка обрывков золотой фольги.

– Почему ты такая грустная?

Задумавшись, я не услышала, как шуршат опавшие листья под ногами моего соседа. Стена скрывала мое покрытое пятнами лицо, поэтому я не стеснялась его общества. Я коснулась стены, провела руками по ее шероховатой поверхности. Отвалился кусочек глины. Я начала царапать стену, и на землю посыпалась глиняная крошка. Отвернувшись, я привалилась к стене. На пальцах осталась бурая пыль.

– Есть одна семья… а у них сын.

Я перебрала в голове разные выражения, чтобы сказать об этом, но назвать вещи своими именами не смогла.

– К тебе сватаются?

Хотя он меня не видел, я кивнула.

– А ты откуда об этом знаешь?

– Об этом говорили мать и сестры. Они видели, как из той семьи к вам приходят, и Кокогуль на этой неделе упоминала что-то такое.

– Она говорила об этом с вашей семьей?

Последние пару недель я не обращала внимания на то, куда ходит Кокогуль.

– Да, – тихо ответил он. – Не могу сказать, что этот юноша мне внушает уважение.

Он подтвердил мое собственное впечатление.

– Ты его знаешь?

– Не очень хорошо. Видел иногда. А в старших классах мы учились в одной школе.

– И даже не очень хорошо его зная, ты составил о нем мнение.

– Некоторые вещи на расстоянии лучше видно. Не знаю, стоит ли мне продолжать.

– Что бы это ни было, скажи. Все, что говорят остальные, не стоит внимания.

И он рассказал мне о поведении мальчишки, который дразнил девочек, дрался с одноклассниками, плохо учился. О нем ходили сплетни, которые мой садовый собеседник пересказывать отказался. После окончания школы родители хотели женить его, надеясь, что брак придаст ему зрелости, которой не принесли годы.

Я обхватила колени и застонала.

– Прости. Я не хотел тебя пугать, но, думаю, тебе следует знать. Тебе и твоей семье.

Как я могла рассказать об этом семье? Не ссылаться же на то, что меня предупредил незнакомый мальчик, с которым мы разговариваем иногда в саду.

– Не знаю, как поступить, – прошептала я, – моя мать считает, что это хорошая партия. А отец… Даже когда он с нами, все равно словно бы отсутствует. Он доволен, что можно поручить все это матери. Я пыталась объяснить, что не хочу сейчас замуж, но ей все равно. Я могу что угодно ей говорить об этом юноше, она не поверит, а просто посоветует мне не слушать сплетни.

– Понимаю.

Я вела себя непростительно. Делилась своими мыслями и нашими семейными делами с соседским сыном, который скрывал свое лицо и говорил со мной из-за стены. Где моя честь? И могу ли я надеяться, что он оставит наши разговоры в тайне? Мне вдруг стало не по себе.

– Прости меня, пожалуйста. Не стоило всего этого говорить. Не знаю, почему я сваливаю на тебя все это. Забудь все мои слова, – сказала я, выпрямив спину и стараясь говорить равнодушно.

– Тебе грустно. Не думай, что ты повела себя плохо.

– Но я действительно повела себя плохо. Пожалуйста, не передавай никому ничего из нашего разговора. Я не хотела быть… такой…

– Никто ничего не узнает, даю тебе слово. Но зато я скажу кое-что тебе: меня это сватовство беспокоит так же, как и тебя.

Весь сад затаил дыхание. Его слова еще звучали над стеной, которая нас разделяла, и он не мог взять их назад, а я не хотела, чтобы эти слова растворились в воздухе, но не могла настаивать.

– Почему тебя беспокоит сватовство?

Он промолчал. Я повторила вопрос и опять не получила ответа.

– Ты там?

– Да.

– Ты не ответил.

– Не ответил.

От его молчания воздух можно было резать ножом. Я отстранилась, не осмеливаясь прерывать тишину собственными догадками. Мне нужно было, чтобы он сам сказал. Внезапное озарение открыло мне, почему на самом деле я приходила на это место снова и снова. Дрожащими руками я прикоснулась к стене.

– Я возвращаюсь домой. Всего хорошего.

– Ферейба-джан…

Он знает мое имя? Я застыла на месте. По коже забегали мурашки.

– Пока я скажу лишь, что это сватовство меня беспокоит. Приходи завтра и поговорим, что тут можно сделать. Бог милосерден.

Слушая его шаги, я представляла, как сгибается трава под подошвами его сандалий. Я не сводила глаз со стены, которая нас разделяла. Но она же нас и объединяла, ведь если бы не эта стена – моя пурда, моя завеса от чужого взгляда, – меня бы давно прогнал отсюда стыд.

В тот вечер отец вернулся домой и зашел в кухню. Я чистила морковь, которую он вырастил, – особенный сорт фиолетового цвета. Встав и подойдя к отцу, я поздоровалась и поцеловала его в щеку. Он ласково кивнул мне. Выглядел он смущенным, словно многое хотел сказать, но не мог.

– Где Кокогуль? Отдыхает?

– Пошла на рынок с Наджибой и Султаной. Думаю, они скоро вернутся.

Он вышел из кухни, но тут же вернулся.

– А ты? Как ты? – Его голос звучал обеспокоенно.

– Я, падар-джан? У меня все хорошо.

– Правда?

– Конечно, – кротко ответила я.

По его тону я поняла, что он спрашивает о другом. Я знала, что он любит меня не меньше, чем сестер. Если бы я не отняла у него мою маму, он любил бы меня еще больше.

– Знаешь, ты очень помогаешь всем в этом доме. Ты всегда старательно трудилась.

Я слушала, уважительно склонив голову.

– Да сохранит тебе Аллах жизнь и здоровье, доченька.

– И тебе, падар-джан.

– С каждым днем ты все больше и больше похожа на нее. С каждым днем.

Эти слова, как и те, что я слышала в саду, повисли в воздухе. Во всех разговорах с отцом они оставались невысказанными, но всегда подразумевались, когда он смотрел на мое лицо так, словно испытывает боль. Из-за таких нежных слов Кокогуль подняла бы много шума.

Не будь у меня такого опыта, я считала бы, что нельзя тосковать о том, кого не знаешь. Никогда не подумала бы, что этим будет наполнена вся моя жизнь.