Надя Хашими - Пока не взошла луна

• Название: Пока не взошла луна
• Автор: Надя Хашими
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-617-12-1510-8, 978-5-9910-3707-5, 978-617-12-1880-2, 978-617-12-1884-0, 978-617-12-1883-3, 978-617-12-1881-9, 978-617-12-1882-6

Выходя замуж за нелюбимого, молодая афганка и подумать не могла, что Махмуд станет самым родным для нее человеком. Но талибы отняли у нее все: любимую работу, право свободно ходить по улицам, мужа… Ферейба вынуждена бежать из страны. Впереди тысячи километров, чужие города, нужда и холод. И необходимо решить, кто больше нуждается в матери – умирающий младенец Азиз или первенец Салим, пропавший на улицах Афин.

---

– Ферейба-джан, хватит оттирать кастрюли, пожалей свои нежные руки. Пусть сестра тебе поможет, – говорила Кокогуль.

Я отложила мочалку и посмотрела на свои ладони. Годами я вручную стирала одежду для всей семьи, перебирала рис, отмывала сковороды от пригоревшей еды, и мои пальцы загрубели. Я вытерла руки. Меня звал сад.

Когда я подошла к тутовому дереву, свисавшие оттуда ноги в сандалиях замерли. Я попыталась рассмотреть его лицо, но, как всегда, листва скрывала все, кроме сандалий. Его положение – более выгодное – позволяло все видеть. Я считала подобное несправедливым, но не осмеливалась об этом сказать. Мне не следовало забывать о скромности.

– Салам, – вкрадчиво поздоровался он.

– Салам, – ответила я.

В наступившей тишине стало легче дышать. Мне было спокойно в этом саду. Я ждала, пока заговорит мой собеседник.

– Ты сегодня без книги.

– Не читается в последнее время, – призналась я.

– Тебя что-то тревожит.

Нужно ли было открыться? Я была одинока. Никто в семье не знал, что я чувствую и почему. Ни один человек. У меня словно кусок встал поперек горла, и я не могла ни выплюнуть его, ни проглотить.

– Я прихожу в сад, когда хочу побыть подальше от чего-то. Или когда хочу подумать о чем-то… личном.

Его голос затих. Я не поднимала глаз, чтобы не видеть его лица и вообще его не видеть. В тот момент мне достаточно было слышать неуверенные интонации его голоса.

– Мой отец так любит этот сад, что на рассвете молится здесь. Он думает, что его молитва питает деревья, но, возможно, дело в другом. Он открывает душу деревьям, их ветвям и корням, а они в благодарность услаждают его плодами. А вечером сад принадлежит мне. Мои сестры боятся заходить так далеко в эти заросли.

– Некоторые боятся того, чего не могут увидеть.

– Я кое-что видела, и ничего страшного в этом нет. То, что меня пугает, лежит за пределами этого сада.

Снова мы оба замолчали.

– Ты читала Ибрагима Халиля.

Я удивилась. Действительно, я его читала. Теперь я читала намного лучше и перешла к современным афганским поэтам.

– Да, читала.

– Зачем?

Зачем? На этот вопрос я не могла ответить достаточно красноречиво. В ясности и выразительности этих стихотворений чувствовалась мощь. Вот так кратко и емко выразить самые глубокие мысли всего в нескольких строчках, а потом переплавить их, чтобы осталось лишь главное, которое воплотится в чеканной ритмичной форме. Мне нравилось перечитывать эти пассажи, проникая в смысл каждой строки, словно распаковывая предназначенные лишь мне подарки.

– Он служит мне ориентиром, – подобрала я наконец слова, – иногда я засыпаю и просыпаюсь, думая о какой-нибудь безвыходной ситуации. И сколько бы я ни старалась, дилемму разрешить не удается. Но часто бывало так, что я читала его стихотворения, и вдруг… Даже не знаю, как объяснить. Словно бы он написал ответы на вопросы, которых я ему никогда не задавала.

– Хм…

Конечно, это показалось ему просто нелепым.

– Так я это вижу, – добавила я и почувствовала, что лицо заливает краска стыда.

– Могу я прочитать тебе одно из моих любимых стихотворений?

Я кивнула. Он откашлялся и начал. Я вспомнила стихотворение – я оставила закладку на той странице и подчеркнула его.

Если к храму ведет путеводная нить,
Сотня горных вершин может путь преградить.
Покори их, упорство в союзники взяв,
Ведь в стремлении к высшему храму ты прав.

«Да», – подумала я. Настала тишина. От этих простых слов расстояние между нами словно бы уменьшилось и потеряло всякое значение. Он выбрал такое стихотворение, что мне показалось, будто он знает все мои мысли, которыми я не осмеливалась делиться с другими. Он словно бы нежно обвил меня рукой. Никто прежде не касался меня так. Я испытывала страх и в то же время восторг.

– Это прекрасное стихотворение, – промолвила наконец я, – спасибо тебе.

Пожелав ему всего хорошего, я медленно пошла домой. У меня сжималось горло, и не хотелось разрыдаться в его присутствии. Сегодня я и так достаточно открыла.

Я вбежала в дом и кинулась вверх по лестнице в свою комнату мимо Кокогуль. Она подрубала подол юбки и даже головы не подняла.

– Ты еще упади и ногу сломай! Кто тебя на руках носить будет? Не бегай, ты не ребенок.

Через несколько дней Кокогуль навестили те, кого она так ждала. Семья аги Фируза открыто и официально объявила о своих намерениях. Кокогуль так радовалась, словно пришли просить ее руки, а не моей.

– Я знала. Знала, что они только глянут на личико моей девочки и сразу поймут, что она – самая прекрасная арус, какую только может мать пожелать своему сыну! Этой женщине очень повезло, что ты станешь ее невесткой, и теперь они знают это. Ты намного красивее, чем кто-либо из их семьи. И у нас хорошая репутация. Твоего отца уважают так же, как в свое время дедушку, да снизойдет на его душу вечный покой. Это еще им придется доказать нам, что они и вправду достойны нашей дочери! И мы так легко не уступим, нет-нет… Я заставлю эту женщину прийти в наш дом столько раз, что она собьет ноги до мозолей и не сможет танцевать на твоей свадьбе, и плевать мне, сколько у них денег!

Я знала, что это не так. Уже через несколько дней после первого визита Кокогуль в точности разузнала, сколько стоят ткани, которые пошли на их платья. Она оценила вытачку и крой, говоря, что лишь самым искусным портнихам в Кабуле под силу сшить платья, в которых такие тучные телеса могут показаться женственными.

Услышав, каким образом Кокогуль планирует принять их в следующий раз, я вздохнула с облегчением. Она хотела, чтобы я не показывалась им на глаза, и в этом наши желания совпадали.

– Чай и сладости подадут твои сестры. А свахи больше тебя не увидят. Пусть у них слюнки текут.

– Мадар-джан, а разве к девушке не должны свататься многие? Ты часто говорила, что одно сватовство привлекает вторых, а затем третьих. И тогда для нас все может сложиться лучше, правда? Может быть, нужно отказать этой семье?

Кокогуль не обратила ни малейшего внимания на мои рассуждения.

– Второе или третье сватовство? Вы посмотрите, что мы о себе возомнили! Что, сын аги Фируза недостаточно хорош? Образованный юноша из богатой, уважаемой семьи, а тебе мало? Дочка, слушай: если к нам посватались одни, то это еще не значит, что придут другие! В Кабуле много девушек.

Как же сильно изменилось ее поведение!

– Я только хотела сказать…

– Ты должна радоваться, что вообще хоть кто-то пришел! Ты росла без матери, а таких не ждут с распростертыми объятиями в других семьях.

«Без матери»… Почему мне стало так больно от этих слов? Всю жизнь я была падчерицей Кокогуль, ни на секунду не забывая, что я не Наджиба и не другие мои сестры. Я росла в отцовском доме, как чужая, перейдя по наследству в новую семью. Я смеялась шуткам Кокогуль, училась готовить ее любимые блюда, делала ей массаж, когда у нее болела спина, и всегда называла ее «мадар-джан», а теперь хотела повернуть время вспять, чтобы забрать все это. В сердце Кокогуль не было лишнего места. Пространство, строго разграниченное на участки, и каждая пядь отдана во владение сестрам или отцу. Я смотрела на нее невидящим взглядом. Только что я снова лишилась матери и не была готова к этой потере.

– В общем, глупости ты говоришь. Этим займусь я. Ты еще не в состоянии понимать, что для тебя лучше.

Ее колечко с лазурью постукивало о чашку с чаем. Кокогуль обладала пылким темпераментом и твердыми взглядами по всем вопросам. Но каждый раз, когда она обнимала меня, смотрела на меня, говорила со мной, чувствовалось ее равнодушие. Я представила себе мой дом без меня: вот мои сестры смеются в прихожей, брат сидит рядом с отцом, а надо всем этим гордо царит Кокогуль.

Почему умерла моя мама?

Ничего особенного в тот день не случилось. Лишь прозвучало несколько слов, не так уж сильно отличавшихся от того, что говорилось раньше, но именно в тот момент все переломилось и я, оказавшись наедине с этой женщиной, впервые увидела ее по-настоящему.

– Они собираются к нам раньше, чем я ждала, – размышляла Кокогуль вслух, – но я-то уж найду способ их заморить.

У нее самой текли слюнки.

А я видела, как сотня горных вершин стремительно вздымается, преграждая мне путь.

Ферейба7

Семья аги Фируза осталась довольна мной. Это мне должно было польстить.

Вместо этого я жалела о том, что во время первого посещения невольно привлекла их внимание.

Но мать вернулась – и на этот раз с сыном. Не имея права показываться им, я прокралась к комнате, в которой они сидели, чтобы убедиться в справедливости своих опасений. Рядом со своей матерью, чистенький, как принц, сидел мальчишка с рынка. Я тихонько ушла. Никто меня не заметил.

Оказавшись в своей комнате, я села на кровать, откинув голову к стене. Я испытывала отвращение.

Слышался напевный голос Кокогуль. Таким тоном она обычно рассказывала разные забавные истории. Рассказчицей она была прекрасной. Мастерски подогревала интерес, играя интонациями. Когда на нее смотрели, ее глаза сияли. Никто не мог устоять, когда она передразнивала голоса и мимику так, что слушатели покатывались от смеха.