Гарри Зурабян - Джума

• Название: Джума
• Автор: Гарри Зурабян
• Жанр: Детектив

---

Вани и Маши, сидя у самоваров и прихлебывая "крепкий чай", теперь с интересом обсуждали доклады и докладчиков очередных партконференций, пленумов и съездов, при этом не забывая, естественно, "ускоряться".

Трудовые коллективы дружно "перестраивались" в кооперативы и создавали товарно-сырьевые биржи, через которые из страны начало полноводной рекой утекать все, включая ум, честь и совесть. Германскому фашизму, в свое время четыре года грабившему Советский Союз, подобный размах и не снился. Это, впрочем, и понятно: "гансы" дошли только до Волги, дальше их не пустили. Спустя полвека после войны, страна с успехом начала выполнять и перевыполнять печально знаменитый план "Ост" собственными силами, превратив в груды развалин экономику, культуру, медицину и пр. И никаких "нюрнбергских процессов", никаких "военных преступников" - это ж наша страна, что хотим с ней, то и делаем. В первый раз что ли?..

Криминальный мир, дабы не отстать от модных в свете тенденций, тоже потянулся к перестройке: в основном, руками и, в частности, к тем самым кооперативам и товарно-сырьевым биржам.

Силовые структуры все чаще стали привлекать в качестве главных действующих лиц в хорошо известной в народе забавы под названием "пятый угол". Наземь пока не свалили, по голове ногами не пинали, но тычки со всех сторон сыпались ощутимые.

С отрогов далеких гор возвращалось седые мальчики. Они с удивлением узнавали, что никто их, собственно, в горы и не посылал. Зато на бескрайних равнинах родной страны их могут послать настолько далеко, насколько "велик и могуч русский язык". И мальчики впервые задумались, потому как до этого их учили не думать, а выполнять приказы, выходящие иной раз вообще за рамки здравого смысла. Задумчивые глаза мальчиков отчего-то не насторожили страну; не до того ей было - она примеряла одежды гласности.

Народ нежданно-негаданно обнаружил, что на самом деле их Родина-мать "империя зла", а правили ими сплошь сифилитики, параноики и маразматики. Партия и правительство, за неимением хлеба, попытались развлечь народ зрелищами. Результат превзошел все ожидания. Зрелища поглощались с куда большим аппетитом, нежели хлеб. Правда, в тот момент народ не предполагал, какую заработает "язву" и какая "диета" предстоит ему в будущем.

Гласность плавно перетекала в покаяние: за расстрел царской семьи, ГУЛАГ, сговор с Гитлером, гонку вооружений и прочие ужасы. При этом "скромно" замалчивалось, как в разные годы, французы, например, тоже не слишком церемонились со своими царствующими особами, не говоря уже о династических трагедиях в чопорной и высоконравственной Англии, которая, к слову, наплевав на родственные чувства, отказала в убежище последнему русскому царю и его семье. Благонравная Европа, когда припекло, скоропостижно сдала тому же Гитлеру Австрию, Чехословакию и всю Скандинавию. Игра тогда такая была: кто кого раньше сдаст, чтобы попозже от вермахта по собственной голове получить. Но играли напрасно - получили все и мало никому не показалось. И если бы не "империя зла", получали бы и дальше. Восточная Европа, например, не была бы "оккупирована" Советским Союзом, а обрела бы истинную свободу... через трубы крематориев. Однако, всех перещеголяли Штаты - те самые Соединенные, той самой Америки! После Перл-Харбора не только загнали всех проживавших на своей территории японцев в чудовищные концлагеря, но и в "демократическом", должно быть, угаре шарахнули в 45-ом атомными бомбами по Хиросиме и Нагасаки, убив при этом гражданского населения больше, чем погибло американских солдат за всю Вторую мировую войну. К слову, погибло бы их еще меньше, если бы под "атомную разборку" не попал лагерь американских военнопленных в Хиросиме, о чем Трумэн накануне был прекрасно осведомлен. За "атомное дефиле" перед Советским Союзом Америка заплатила жизнями восьмисот своих военнопленных. И никто с горя пеплом не обсыпался...

Голосила и каялась перед всем миром только наша Родина-мать. Каялась и кланялась. Чем закончилось - известно. Иван Сусанин к тому времени умер и просто некому оказалось повторить его подвиг - завести трех "богатырей" подальше в лес. Или в чащу. Или в пущу.

... В Белоярске, естественно, пока "финиты" общегосударственной комедии, с переходом ее в трагедию не ощущалось. Город располагался в одинаковом удалении и от Бога, и от нового "царя", а потому местных "кормчих" волновали события, происходящие в "собственной кухне".

На заимках, окруженных сосновыми и лиственнично-сосновыми лесами, де от забот о своем народе отдыхали умаявшиеся "слуги", в эти дни живо обсуждались обстоятельства убийства известного в городе и области "вора в законе" Свиридова Евгения Ивановича, по кличке "Горыныч". Разговоры и слухи велись, в основном, относительно загадочно изчезнувшего "дипломата" с пятьюстами тысячами долларов. Знающих людей поражала, правда, не столько сама сумма - Забайкалье, Сибирь и не такое видели! - сколько то обстоятельство, что о ней стало известно, практически, всем. В том числе и тем, кто каждый день упирался взглядом в пустые прилавки магазинов.

На одной из таких заимок, уютно расположившись в креслах, стоящих возле щедро и богато накрытого стола, сидели двое: Багров Михаил Спиридонович, один из замов начальника горуправления внутренних дел и Родионов Борис Николаевич.

Возраст их приближался к отметке шестидесяти лет. Оба были высокого роста, плотного телосложения, с чуть наметившейся грузностью и оплывшестью в чертах лица и фигурах. У обоих - седые, начавшие редеть волосы, но тщательно и аккуратно постриженные. У них было много общего и много различий. Но роднило - выражение глаз: такое встречается у людей, которым судьба определила роль "второго плана" - вечный "№2". Кто-то довольствуется и этим - то ли в силу собственной лени, то ли благодаря обретенной с годами мудрости.

Им же хотелось быть первыми. Очень хотелось! Вся их жизнь, от пионерского горна до соотвествующего места в президиуме, была подчинена этой цели-наркотику. С годами они стали ее рабами, заключив сделку и отдав душу.

Цель перекроила характеры и привычки, изменила сущность натуры и намертво, как тавро, впечаталась в выражение глаз. Они могли по-разному проявлять свои эмоции, но в глазах всегда присутствовала эта едва, но, все-таки, различимая готовность к прыжку; терпеливое, потаенное ожидание момента; способность переступить через многое, если не все, чтобы в час "Х" успеть занять временно пустующий пьедестал.

У людей "второго плана", как правило, немало достоинств: они испольнительны, работоспособны, ответственны... Но к ним никогда не следует поворачиваться спиной. Бьют они насмерть, с тщательно выверенным, холодным расчетом, где нет места сомнению, состраданию и уж, тем более, благодарности. И вовсе не оттого, что от рождения коварны, жестоки, циничны и хитры. Просто первоначальное желание быть первым и вполне искреннее убеждение творить во благо всех, за долгие годы ожидания гипертрофировалось и трансформировалось в глухую, злобную зависть - ко всем и вся. Неудовлетворенное, здоровое тщеславие молодости, при отсутствии путей его реализации, оставляет на психике некоторых людей безобразные рубцы, на которых затем ядовитыми сорняками прорастают семена мести и ненависти.

Возраст был главным врагом Родионова и Багрова. Этот страшный век вымел по сусекам их судеб все жизненные ресурсы. Времени не оставалось. Почти. Кто-то смиряется и отступает, кто-то идет ва-банк. Риск, конечно, благородное дело, но как многие потом умирают, захлебнувшись шампанским.

- ... Знатная у тебя настойка, - заметил Багров, с удовольствием пригубив напиток. - Василий делает?

Родионов кивнул:

- Хорошо здесь, Миша. Давно ты у меня не был. Давай как-нибудь в баньке попаримся, поохотимся.

Багров досадливо поморщился:

- У меня, Боря, теперь другая охота. Будь он недаден, этот "дипломат"! - воскликнул в сердцах.

- Да, доигрался Женька. Помянем, что ли? Друг детства, как никак, предложил Борис Николаевич.

Не чокаясь, с хмурыми лицами, выпили. Помолчали.

- Закрутит же жизнь иной раз, - покачал головой Родионов. - Башковитый был мужик, а пошел по кривой дрожке и сгинул. Кто бы мог подумать? В одном дворе росли. У него семья образованная, интеллигентная, а наши - голь беспарточная, из работяг. В результате, где он и кто мы.

- Ты сильно-то по нему не скорби, - недовольно возразил Михаил Спиридонович. - У Женьки власти и денег побольше нашего было. Еще неизвестно, кто в области первым был - он или Тишин.

- Да брось, Миша, - кисло улыбнулся Родионов. - Деньги и власть были, а перспектива?

- И перспектива была, - не согласился Багров. - Время, посмотри, какое наступает. Кто наверх лезет? Раньше они все у меня вот тут сидели! - Михаил Спиридонович сжал пальцы в увесистый кулак. - Пикнуть не смели. А теперь, как клопы в бараках, повылазили из щелей перестройки. Молодые да ранние! презрительно скривился он, со смаком надкусывая добрую половину бутерброда с мясным балыком. Прожевав, зло добавил: - Слишком много вольностей дали, вот что я тебе скажу. Мне сколько лет отпахать пришлось, чтоб такой бутерброд на столе иметь, а нынешнее соплячье в двадцать лет уже по ресторанам за обе щеки их уплетает.