Гарри Зурабян - Джума

• Название: Джума
• Автор: Гарри Зурабян
• Жанр: Детектив

---

- Боря, прости меня... - сказала тихо, откидывая голову и закрывая глаза.

- Я обзвонил все больницы, морг, "скорую помощь", поднял на ноги весь горотдел, ГАИ. Мы с Наташей не отходили от телефона... и каждый раз боялись поднять трубку, чтобы, не дай Бог, не услышать самое страшное. Анастасия... Настя... - он умолк.

Так ее мог называть только один человек - ее летчик-ас, оставшийся насегда молодым и красивым и навечно тридцатилетним. Но, похоже, она не обратила внимания и продолжала отрешенно молчать. Он ждал ее реакции или хоть слабого отклика, пытаясь прислушаться не разумом, а душой. Но вокруг плотной завесой стояла лишь обволакивающая, липкая, какая-то сырая и холодная, тишина. И даже в ней Родионов старался отыскать тайный, скрытый смысл, который, проявившись, возможно, озарит его неведомым, истинным знанием. Он был готов поверить, если надо - убедить себя в том, что и она испытывает те же чувства.

Она испытывала жуткую головную боль и нестерпимую тошноту...

- Извини, мне плохо.. - быстро выговорила жена, опрометью кидаясь в ванную.

Борис Николаевич сжал челючти и мысленно выругался. Он попробовал подняться, перекатившись набок и встав на четвереньки.

"Второго секретаря горкома партии - ВЛАСТЬ! - поставили на четвереньки. И кто?!! Свои - самые близкие и родные...", - пронеслась в голове шальная, сумасшедшая мысль и ему стало нестерпимо стыдно и обидно, как никогда прежде в жизни.

... Оставалось совсем немного времени до того момента, когда в столь же пикантную позу поставят великую Державу. И тоже - все свои, самые, что ни на есть, "родные и близкие". Только уже никому почему-то не будет ни стыдно, ни обидно...

Потом они долго сидели вдвоем в кухне. Он заботливо и услужливо отпаивал ее крепким чаем, перед этим насильно заставив съесть несколько ложек горячего, наваристого борща. Она никогда не замечала в нем прежде столько искреннего участия и любви.

" Я, конечно, виновата сама. Строила все эти годы Бог весть что из себя. А надо было быть просто обыкновенной бабой. Не сидеть часами за фортепиано, не читать заумные книжки, не шляться по концертным залам, а работать где-нибудь, научиться шить, вязать, иногда напиваться до потери памяти и рожать, рожать, рожать. Может, именно в этом и есть наше бабье счастье? Ведь рванула же одна из моих прабабок за своим князем в Сибирь! А мне чего не хватает? Прав был "Немо" - утром я буду с ненавистью вспоминать себя, сегодняшнюю, вернее, уже вчерашнюю. Гульнула на всю катушку, как купчишка-золотопромышленник! И перед Наташкой неудобно... Господи, как я ей в глаза смотреть буду, после всего? Хорошо, хоть Боря ни о чем не спрашивает. Почему я была к нему так равнодушна и бессердечна? Он-то, положим, не виноват, что Олег разбился. Да и выходила я за него по собственной воле, никто на аркане не тянул. Хоть и без любви. Наверное дело все-таки во мне..." - размышляла Анастасия, механически размешивая сладкий чай в кружке.

Словно издалека до нее доносились слова Родионова. Она попыталась сосредоточиться на них и когда, наконец, осознала услышанное, резко вскинула голову.

-... Я не спрашиваю, с кем ты была и где, - монотонно звучал голос Бориса Николаевича, но вот в нем появились так хорошо знакомые ей властные, вещающие истину в последней инстанции, интонации: - Но я умоляю, Настя, впредь, если тебе потребуется снять напряжение, отдохнуть от дома, кухни, вообще от всех этих житейских забот и рутины, - скажи и я все устрою. Ты могла бы завести подруг, естественно, соотвествующего ранга и положения и прекрасно проводить время: иногда и выпить, посплетничать. Я не исключаю в твоей жизни и легкого флирта. Все мы живые люди, и нам время от времени требуется внимание простых смертных. Но, пожалуйста, прошу тебя: в городе ты должна, нет - просто обязана! - вести себя соответственно занимаемой мной должности и положения. Я с ужасом думаю, что завтра мне предстоит пережить далеко не лучшие часы в своей жизни. В глаза, как ты понимаешь, никто ничего не скажет, но уж за спиной...

- Я могу завтра пойти с тобой на работу, - спокойно проговорила Анастасия. - И вместо тебя дам в морду любому, кто хоть словом или взглядом попытается намекнуть на сегодняшнее. - Она отставила кружку с чаем и, сложив руки на столе, глядя на него в упор, продолжала: - Знаешь, Родионов, я сейчас, как дура, мечтала: многое у нас с тобой могло бы сложиться и во что-то вырасти.Я, представь, домечталась в мыслях о ребенке! Обвиняла, корила себя... Родионов, ты можешь из второго стать первым, из первого -даже президентом, но ты никогда не станешь Кавалергардом, потому что всю жизнь прожил, как завистливое, алчное и тупое существо под названием "быдло". - Она встала, запахивая на груди теплую, пуховую шаль. Смерив его уничтожающим взглядом, четко проговорила: - С этой минуты я тебе ничего не должна, а вот ты... Ты должен вернуть одному человеку все, что у него украл! Видишь ли, даже 500 миллионов долларов не стоят покоя моего и моей дочери.

Она попыталась выйти из кухни, но внезапно вскочивший Родионов преградил ей путь.

- Пропусти, - потребовала Анастасия. - Теперь меня не удержит рядом с тобой ни Господь Бог, ни Сатана.

- Значит, ты была с ним?! - свистящим шепотом, сквозь зубы процедил он.

- С кем, с ним? - спросила она с интересом.

- Ты, как последняя тварь, легла под этого... этого уголовника?! Под недобитого фашиста?! - словно не слыша ее, брызгая слюной, кричал муж.

- Родионов, ты уж как-нибудь определись, кто он: политический или уголовник? - холодно усмехнулась она.

- Он - кровник! Слышишь, ты, тварь, кровник он теперь мой!!!

- Я устала, - вздохнула она. - Пропусти меня.

Анатасия не успела даже испугаться. Родионов, с неожиданной хваткой вцепившись ей в волосы и молниеносно намотав их на руку, с силой толкнул ее голову в сторону навесного кухонного шкафа. Ее лицо осталось спокойным и в тот момент, когда острый, окованный металлом угол, стремительно, словно копьем, вспорол хрупкую и тонкую височную кость.

Глазами, расширенными от ужаса, Борис Николаевич смотрел на залитое кровью лицо жены, которое накрывала своим мертвенно-бледным саваном смерть. Он разжал руку и тело скользнуло на пол. Ему показалось, падала она медленно и бесшумно, очень-очень долго и буквально подскочил на месте, услышав за спиной сонный, недовольный голос дочери:

- Ну что вы никак спать не ляжете!

Протирая глаза, Наталья заглянула в кухню. В первый момент она не поняла, что произошло, но, увидев лежащую на полу мать с проломленным виском, отшатнулась и попятилась, глядя на отца глазами, в которых постепенно нарастал шквал безумия.

- Ты убил ее... - прошептала она хриплым, срывающимся голосом. - Ты убил ее! - повторила уже громче и вдруг сорвалась на истеричный фальцет: Ты у-у-у-би-ил е-е-ооо!

Он рванулся, пытаясь прижать ее и заставить замолчать, но она в страхе отскочила, закричав еще громче:

- Не подходи ко мне!!!

Вид у нее был безумный и страшный.

- Наташа, она сама, поверь, ... поскользнулась. Мы мирно сидели и пили чай. Ей стало снова плохо, она поднялась, чтобы выйти в ванную. Наташа, она... ее качнуло... неудачно, прямо на угол...

Родионов и сам находился на грани истерики: мысли путались, он лихорадочно соображал, как поступить в подобной ситуации.

"Миша! Ну да, конечно, Миша Багров. Надо немедленно ему позвонить. Сначала ему... Никакая "скорая" и милиция уже не помогут. Только Миша! Или... сначала им? А если они меня бросят, не поддержат? Случай-то самый подходящий. Зачем им делиться ? Нет, я же многое знаю. Это я знаю ВСЕ! Мишке... сначала Мишке, а потом - им..."

Борис Николаевич метнулся в прихожую, по пути отшвырнув дочь, впавшую в состояние полнейшей прострации. Дрожащими пальцами, лишь с четвертой попытки, набрал номер домашнего телефона Багрова. С маниакальной сосредоточенностью принялся считать телефонные гудки, стараясь не думать о том, что именно придется говорить. Наконец, трубку сняли и послышался хриплый спросонья голос Михаила Спиридоновича:

- Слушаю, Багров.

У Родионова перехватило дыхание и пересохло в горле. Пытаясь унять озноб и справиться с лязгающими зубами, он, скорее, промычал, чем проговорил в трубку:

- Миша, это я, Родионов.

- Что случилось? - уже четко произнес тот. Ночные звонки не были для него слишком большой неожиданностью, учитывая специфику работы. "Включаться" с годами он научился быстро. - Борис, что молчишь? Родионов?

- Миша, случилось несчастье... Понимаешь, мы сидели с Анастасией в кухне... и... и... - Родионов никак не мог заставить себя сказать главное.

- Борис! - рявкнул в трубку Михаил Спиридонович. - Какого черта! Ты же позвонил и дал "отбой". Сказал, что все в порядке; Анастасия задержалась у знакомых.

- Да, задержалась... Но... Миша, понимаешь, она у-умерла.

- Что? - начал заводиться Багров. - Громче говори!

- Миша, я убил ее, - против собственной воли, четко произнес Родионов.

- Ты, что, пьяный?! - рассвирипел Михаил Спиридонович. - Иди проспись!