Евгений Елизаров - Философия кошки

• Название: Философия кошки
• Автор: Евгений Елизаров
• Жанр: Домашние животные

Говорят, что если бы нос египетской царицы Клеопатры был чуточку иным, совершенно другой стала бы вся история Европы. И это правда: испытываемые человеком чувства – стихия, часто более могущественная, нежели совокупная мощь всех материальных институтов. Но ведь чувства возникают не только к заморским красавицам.

Маленькие домашние любимцы, кто они? Прибившиеся к нам, самозванным хозяевам планеты, бессловесные и бесправные твари? Или некие таинственные четвероногие миссионеры, посланные самой природой для выполнения в нашем доме какой-то высокой цели? Кто на самом деле кого приручил, мы их или они нас? В чем скрытый смысл насчитывающей многие тысячелетия совместной жизни? И что это – обычное симбиотическое сожительство разных биологических видов или некое сотрудничество отличных друг от друга разумов?

Поиск ответа и составляет стержневое содержание книги.

Написанная историком и философом, она – об обыкновенной домашней кошке. А может быть, и по-другому – о чуде кошки в истории нашей цивилизации.

О тайне ее появления в нашем доме, о ее роли в истории наших народов, о скрытой механике приручения ею человека, о тех хитростях и уловках, с помощью которых она достигает своих целей, о ее достоинствах и талантах, об особенностях психологии, о грамматике ее языка, а также о других, иногда неожиданных материях…

И в то же время (а может быть, и в первую очередь) – о нас самих. Ведь древняя, как мир, философия учит: что бы ни было предметом нашего анализа, познаем мы, прежде всего, самих себя.

Для всех любителей живой природы, для тех, кто интересуется историей, философией, наконец, для тех, кто просто неравнодушен к русскому слову.

---

Но вот именно здесь-то и уме­ст­но за­дать­ся во­про­сом: дей­ст­ви­тель­но ли есть стро­гая логическая связь между этим фактом и выводом, который утверждает наше одиночество, в самом ли деле одно закономерно вытекает из другого? Ведь, наверное, в любом языке мира выражение «не замечал» отнюдь не равнозначно суждению «не существует», так почему язык науки должен быть отличен от них.

Впрочем, не будем интриговать, ответ на этот вопрос вполне очевиден любому, чья мысль способна развертываться вне колеи сложившихся интеллектуальных стереотипов: на самом деле здесь только видимость стройного обоснования, иллюзия нерасторжимой логической связи – и не более того.

Вдумаемся, что значит обнаружить существование другого разума?

Очевидно, что речь может идти только о каких-то материальных следах его жизни, о видимых результатах его воздействия на окружающую среду. Слово «материальных» здесь означает – поддающихся регистрации с помощью наличествующих в распоряжении человека физических приборов.

Конечно, оставляемые кем-то следы – это всего лишь косвенное свидетельство существования; но ведь прямые доказательства – вещь крайне редкая даже там, где нет вообще никаких сомнений. Вот, может быть, самый известный пример: верующий человек нисколько не сомневается в бытии Бога, но представить доказательства, которые ни при каких обстоятельствах не могут быть оспорены никем из атеистов, он не в состоянии; но ведь и атеист не в силах решительно никакими доводами опровергнуть убеждения первого. Вот так и существуют две тысячелетиями конфликтующие друг с другом духовные традиции, а ведь если бы прямые свидетельства существовали, давно бы уже восторжествовала какая-то одна из них. Точно так же верующего в разум животных зоопсихолога вполне убеждают получаемые им и его коллегами факты, но ни один из этих фактов не в силах убедить скептика; как, впрочем, и верующий в одни лишь рефлексы скептик не способен представить неоспоримые доказательства своей собственной правоты.

Вот так и здесь остается полагаться только на косвенные улики.

Однако и это обстоятельство не исчерпывает трудности понимания. Ведь мы не знаем, в чем именно может проявиться ма­те­ри­аль­ная дея­тель­но­сть иных ци­ви­ли­за­ций, а следовательно, нам со­вер­шен­но не­ясно, что же нуж­но ис­кать. Ведь для то­го, что­бы что-то найти, не­об­хо­ди­мо хо­тя бы при­бли­зи­тель­но пред­став­лять се­бе какие-то его характеристики. Здесь же – как в старой сказке: «Пойди туда, не знаю, куда, отыщи то, не знаю, что».

Наша научная мысль раз­ви­ва­ет­ся на ос­но­ве зем­но­го опы­та, а это значит, что и пред­став­ле­ние об ином разуме может быть составлено толь­ко пу­тем распространения всех тех признаков, которые характерны нашей же собственной жизни, нашей собственной практике, на чью-то чужую действительность. Но вот правильно ли это? Попробуем вообразить, какое представление о нас, людях XXI века, и о нашей цивилизации могли бы составить, скажем, строители первых египетских пирамид, если бы им вдруг пришло в голову распространить на нас основные закономерности своего опыта? Думается, вряд ли им удалось бы нарисовать себе точный портрет нашего времени. А ведь мы стоим перед той же самой задачей: определить черты, может быть, не на века, и даже не на тысячелетия опередившей нас цивилизации. Между тем признано, что развитие разума идет с ускорением, поэтому один и тот же временной интервал вмещает в себя все большую и большую сумму перемен. Так что здесь открывается самый широкий простор для фантазии.

Но и мысль фан­та­ста в сво­их пред­став­ле­ни­ях не ухо­дит от че­ло­ве­ка. Ведь на всех пла­не­тах, где раз­ви­ва­ют­ся иные, жи­во­пи­суе­мые ею, ми­ры, мы на­хо­дим по­доб­ные зем­ным го­ро­да, по­доб­ные зем­ным за­во­ды, по­доб­ные зем­ным ма­ши­ны и кос­ми­че­ские ап­па­ра­ты. Осо­бен­но за­мет­но сход­ст­во вне­зем­но­го ра­зу­ма с зем­ным че­ло­ве­ком там, где речь идет о каких-то гу­ма­ни­тар­ных иде­ях. Эти идеи носят явно земной отпечаток, ибо яв­ля­ют­ся по­пыт­кой то­го или ино­го раз­ре­ше­ния про­блем, се­го­дня вол­ную­щих са­мо­го че­ло­ве­ка. Точ­но так же и тех­но­ло­гия ри­суе­мых мыс­лью фан­та­ста чу­жих ци­ви­ли­за­ций не так уж да­ле­ко ухо­дит от на­шей. Ведь, не­смот­ря на всю ее эк­зо­тич­ность, ре­ша­ет она в сущ­но­сти те за­да­чи, ко­то­рые уже се­го­дня вы­ри­со­вы­ва­ют­ся пе­ред на­ми. Это и понятно: ведь все по­пыт­ки фантастов пред­ста­вить се­бе брать­ев по ра­зу­му, с ко­то­ры­ми ко­гда-то пред­сто­ит встре­тить­ся че­ло­ве­ку, – это по­пыт­ками пред­ста­вить да­ле­кое бу­ду­щее нашего общества.

Та­ким об­ра­зом, и на­уч­ная мысль, и мысль фан­та­ста оказываются замк­ну­тыми на се­го­дняш­ний день зем­но­го че­ло­ве­ка, на нашу собственную цивилизацию. Но ведь за­да­ча-то за­клю­ча­ет­ся в совершенно другом – в том, что­бы пред­ста­вить се­бе не толь­ко в мелких деталях от­лич­ный от нашего, но, мо­жет быть, да­же прин­ци­пи­аль­но иной ра­зу­м. Иными словами, мы обязаны допустить существование таких форм сознания, ко­то­рые (не исключено), во­об­ще могут показаться лишенными всякого ра­зума! Поэтому гораздо пра­виль­ней бы­ло бы ори­ен­ти­ро­ваться не на по­доб­ную той, которая дарована человеку, но на ка­че­ст­вен­но другую организацию наделенной сознанием жизни: ведь толь­ко максимально рас­ши­рив сфе­ру по­ис­ка мы мо­жем об­на­ру­жить то, основные ха­рак­теристики чего нам пока еще со­вер­шен­но не из­вес­тны. До тех же пор, пока мы будем искать некое подобие самих себя, рассчитывать на успех едва ли возможно.

Между тем такой взгляд на вещи требует многое изменить в наших собственных представлениях. Ведь как раз здесь-то и вста­ет ос­нов­ная про­бле­ма. Ес­ли по­ло­жить, что ме­ж­ду нашей и какой-то иной ци­ви­ли­за­ция­ми су­ще­ст­ву­ют толь­ко такие раз­ли­чия, которые обусловлены лишь длительностью исторического развития, то об­на­ру­же­ние ма­те­ри­аль­ных сле­дов иной дея­тель­но­сти (ес­ли они и в самом деле су­ще­ст­ву­ют), как кажется, не долж­но встретить препятствий. Трудности, конечно, вполне возможны и здесь, но никакие из них не могут иметь решающего принципиального характера: ведь ес­ли об­щий процесс вос­хо­ж­де­ния чужих форм сознательной жизни к каким-то своим вершинам не слишком отличается от зем­ной эво­лю­ции, то да­же встре­тив не­что такое, на­зна­че­ние че­го мы не в со­стоя­нии до конца по­нять, человек все же смо­жет рас­по­знать в нем про­дукт прак­ти­че­ской дея­тель­но­сти иного разума.

А как быть, ес­ли не толь­ко от­прав­ной пункт эво­лю­ции, но и ге­не­раль­ное на­прав­ле­ние восхождения иной формы мыслящей жизни к этим своим вершинам существенно от­лич­ны от условий, в которых проходило развитие человека? Смо­жем ли мы то­гда рас­по­знать ее при­сут­ст­вие в обо­зри­мой на­ми час­ти Вселен­ной?

Кажется, да: ведь прак­ти­че­ская дея­тель­ность ра­зум­но­го су­ще­ст­ва не­из­мен­но со­про­во­ж­да­ет­ся пре­об­ра­зо­ва­ни­ем всей ок­ру­жаю­щей его дей­ст­ви­тель­но­сти, при­спо­соб­ле­ни­ем ее к соб­ст­вен­ной при­ро­де, и чем выше уровень развития, тем больше масштабы вносимых изменений. По­это­му про­дукт та­кой дея­тель­но­сти все­гда бу­дет ис­кус­ст­вен­ным образованием, от­ли­чить же ис­кус­ст­вен­но соз­дан­ный пред­мет от ес­те­ст­вен­но дан­но­го, не со­став­ля­ет боль­шо­го тру­да.

Прав­да, иногда очень труд­но от­ли­чить от ес­те­ст­вен­но дан­ного про­дукт дея­тель­но­сти ра­зум­ных су­ществ, пре­одо­ле­ваю­щих лишь пер­вые сту­пе­ни сво­его ис­то­ри­че­ско­го вос­хо­ж­де­ния. Так, например, каменные рубила древнейших на Земле культур, которые обнажают южно-африканские раскопки, во многих случаях лишь глубокий знаток дела может отличить от случайных сколов. Но ведь здесь-то речь идет со­всем не о них. Объ­ек­том ана­ли­за яв­ля­ют­ся ре­зуль­та­ты прак­ти­че­ской дея­тель­но­сти субъ­ек­та ра­зу­ма, который, на­мно­го пре­вос­хо­дит че­ло­ве­че­ский.

Та­ким об­ра­зом, можно сформулировать следующий вывод: бро­саю­щее­ся в гла­за от­ли­чие от ес­те­ст­вен­но-при­род­ных яв­ле­ний долж­но ха­рак­те­ри­зо­вать ис­кус­ст­вен­ное образование. Но ес­ли так, то долж­но быть спра­вед­ли­вым и об­рат­ное: все то, что рез­ко от­ли­ча­ет­ся от ис­кус­ст­вен­но соз­дан­но­го – это продукт самой природы.

Над этим мы, как пра­ви­ло, не за­ду­мы­ва­ем­ся, а ме­ж­ду тем здесь скрыт очень глу­бо­кий смысл, осоз­на­ние ко­то­ро­го спо­соб­но по­вли­ять на фор­ми­ро­ва­ние всех на­ших пред­став­ле­ний об ином ра­зу­ме. Де­ло в том, что этот те­зис еди­ным ма­хом унич­то­жа­ет на­ме­тив­ший­ся бы­ло признак, руководствуясь которым можно отличить ис­кус­ст­вен­но соз­дан­ные пред­ме­ты от всего естественно данного. Ведь ес­те­ст­вен­но дан­но­му яв­ст­вен­но про­ти­во­сто­ит лишь толь­ко то, что соз­да­но ру­ка­ми самого че­ло­ве­ка, поэтому к искусственно созданному может быть отнесено только то, что в той или иной мере напоминает результаты его трудов. Че­ло­век не в со­стоя­нии от­ре­шить­ся ни от соб­ст­вен­ной при­ро­ды, ни от соб­ст­вен­ной ис­то­рии, ему не да­но встать над за­ко­на­ми раз­ви­тия своей дея­тель­но­сти. Ме­ж­ду тем, ес­ли иной ра­зум ка­че­ст­вен­но от­ли­чен от че­ло­ве­че­ско­го, то и прак­ти­че­ская дея­тель­ность его но­си­те­ля долж­на во многом от­личаться от нашей прак­ти­ки. Но то­гда ка­че­ст­вен­ное от­ли­чие долж­но со­дер­жать­ся и в ко­неч­ных ре­зуль­та­тах.