Андрей Троицкий - Черные тузы

• Название: Черные тузы
• Автор: Андрей Троицкий
• Жанр: Детектив

Журналист Росляков, вернувшись с работы домой, находит на кухне труп приятеля с простреленной головой. Как быть, кто поверит, что он не имеет отношения к убийству? Росляков перетаскивает труп в ванну, чтобы потом тайно вывезти покойника за город. Но это легче сказать, чем сделать...

---

Раздался звонок и Василий Васильевич, чуть не расплескав на белую скатерть кофе, схватил трубку мобильного телефона, несколько раз повторил «але», но так и не услышал ответа.

– Ну что, говорить будем или молчать? – повысил голос Рыбаков, но ответа снова не последовало. Он нажал кнопку отбоя и положил трубку перед собой.

– Покоя нет от этого телефона, – Мария Николаевна зло покосилась на трубку.

– Должны по делу позвонить, – Рыбаков перевернул газету и стал рассматривать последнюю полосу. – Может, человек один подъедет, у него есть стекло ноль четыре миллиметра для теплиц, дешевое очень. И ещё Росляков, корреспондент, знакомый из газеты, тоже обещал подъехать к вечеру, часам к пяти. Статью о нашем хозяйстве писать будет. А где, кстати, Танька? Почему это она к завтраку не выходит? Или перетрудилась, устала слишком?

– Пусть поспит девчонка.

– Татьяна, иди сюда, – крикнул Рыбаков страшным с простудной хрипотцой голосом, наводившим животный ужас на подчиненных. Словно откликаясь на этот страшный крик, где-то вдалеке залаяла собака.

Дочь, непричесанная, в стеганом халате в цветочек, переступила порог комнаты, плюхнулась на стул напротив матери, придвинула к себе чашку и захрустела сухой баранкой. Отца она не боялась, перед его криком не робела, но и ссориться с ним не желала. Просидев пару минут неподвижно, Татьяна вытащила из кармана халатика полученное накануне письмецо на линованном листке из школьной тетрадки и в который раз начала его перечитывать.

– Фотографию свою Саша прислал, – сказала Татьяна и, ожидая каких-то слов от матери, подняла на неё глаза. – Какой-то значок на груди.

– Значит, пишет солдатик? – Мария Николаевна разломила сушку.

Татьяна не удержалась, сунула письмо обратно в карман халата, вытащила и протянула матери цветную фотографию молодого человека в военной форме. Мария Николаевна взяла из рук дочери фотографию, склонив голову набок и, похрустывая сушкой, стала рассматривать карточку.

– Вот он какой у меня, солдатик, – Татьяна улыбнулась. – Симпатичный стал.

Мать поморщилась, выражая несогласие с последним утверждением дочери.

– Ничего, дочка, с лица воду не пить, – вздохнула Мария Николаевна. – Мужчина должен быть таким, ну, чуть пострашнее обезьяны. Главное, чтобы деньги водились у него, чтобы он эти деньги в дом приносил. А с лица воду не пить. Ничего, что твой солдатик такой, ну, как бы сказать… Не совсем…

– Что ты, мам, имеешь в виду? – Татьяна нахмурилась.

– Ничего, – Мария Николаевна передала фотографию мужу. – Просто говорю, внешность для мужчины дело десятое.

– Письмо дай сюда.

Рыбаков, одним взглядом посмотрев на фотографию, положил её на стол и отодвинул от себя. Взяв из рук дочери письмо, он пробежал глазами первые строчки, отдал письмо уже готовой разрыдаться Татьяне. Сделав большой глоток кофе, Рыбаков встал со стула, подошел к дочери и грубой шершавой ладонью погладил её по непричесанным волосам.

– Письма эти береги, дочка, не выбрасывай, – Рыбаков провел ладонью по волосам Татьяны и снова сел на прежнее место. – Вот он письменно сообщает, что любит тебя. Значит, такое письмо может пригодиться. Для суда. Это важный документ для них документ, для присяжных, для суда.

– Для какого ещё суда? – Татьяна часто моргала глазами.

– Сегодня любовь. А завтра судиться будете с ним, с солдатиком, имущество делить и детей. А по письмам судьи поймут, какой он подлец, как обманул тебя.

– Так он же не подлец, он меня не обманывал.

– Не обманывал, так обманет, – невесело усмехнулся Рыбаков. – Ты письма-то спрячь подальше и никому не показывай.

– Вот когда обманет…

– Тогда поздно будет толковать, – Рыбаков выложил на стол пачку сигарет. – Вперед смотреть надо, а не назад оборачиваться. И вообще, готовь сани летом, а телегу зимой.

– Танечка, ты слушай отца, – Мария Николаевна вдруг заговорила жалобным тонким голосом. – Солдатиков, вроде твоего Саши, у отца под началом тысяча с гаком работает. Если за каждого единственную дочь с приданым выдавать… Ты у нас одна, ты красавица, а таких вахлаков беспортошных вот, только свисни, табун прибежит.

– Глупости вы какие-то говорите, – Татьяна спрятала письмо и фотографию в карман халата, вытерла кулаком покрасневший вслед за глазами нос. – Глупости это.

Рыбаков переводил мутный взгляд с жены на дочь и обратно на жену. Физиономия супруги, пресная, как святая вода, непричесанная с красным носом дочь, видимо, собиравшаяся и этот прекрасный зимний день посвятить пустым чувственным переживаниям, раздражали Василия Васильевича. Допив в два глотка кофе, он, стараясь пересилить внезапное раздражение, поднялся из-за стола, снял со спинки стула жакет сшитый из крашенных кроличьих шкурок. Уже переступив порог комнаты, он обернулся к Марии Николаевне.

– Спущусь в гараж, полки металлические повешу. Телефон пусть здесь останется, в гараже он плохо работает. Если позвонит тот мужик насчет стекла или Росляков из газеты, ты меня крикни.

– Крикну, – пообещала жена. – А Танечка пока за растительным маслом в поселок сходит. Сходишь, дочка?

* * * *

Мария Николаевна видела через окно, как муж с лопатой в руках медленно пересекает двор, отпирает дверь в гараж, снимает висячий замок. Трудно сказать почему, но на сердце было как-то тревожно, неспокойно. Удивившись этой странной тревоге, не найдя её причины, Мария Николаевна решила, что выпила за завтраком слишком много крепкого чая, вот сердце и трепыхается. Таня, уже одетая в короткую дубленку и брюки, готовая к прогулке в поселок, стояла в дверях столовой, повязывая на шею шерстяной красный шарф с длинной бахромой. Отойдя от окна, Мария Николаевна подошла к зеркальному трюмо, открыла крышку металлической коробки из-под шоколадных конфет, в которой лежали деньги, отсчитала несколько купюр.

– Возьмешь растительного масла, а там по своему усмотрению, – Мария Николаевна положила трубку на стол и передала деньги дочери. – Прошлый раз…

Таня не дала матери договорить.

– Мам, мне сон сегодня приснился, нехороший.

Мария Николаевна, умевшая и любившая толковать чужие сны, застыла на месте.

– Снится мне, что я с какими-то девушками гуляю, по сну выходит, что они мне подруги, – Таня перебирала пальцами бахрому вязаного шарфа. – Так вот, мы с этими девушками выходим к реке и пускаем в реку венки. Я так понимаю, гадаем о суженном по тому, как венок поведет себя в реке. А ещё вот что: вода в реке такая темная, мутная. И я становлюсь на колени и пускаю я в эту воду свой венок. А он не поплыл и даже не закружился в воде, а сразу же утонул. Это ведь плохая примета, ведь правда, что венок утонул?

– Не то чтобы плохая примета, не совсем так.

Мария Николаевна задумалась, не зная, стоит ли правдиво толковать этот сон или разумнее придумать сну дочери какое-нибудь маловразумительное объяснение.

– Не то, чтобы это плохая примета, – утешила мать и вдруг неожиданно для себя сказала правду. – Если примета верная, значит, помрешь ты скоро.

– Обязательно помру я? Ведь мы на суженного гадали? – Таня взяла из рук матери деньги. – Может это он, может, с ним что случится?

– Да нет, это я так сказала, – опомнилась Мария Николаевна. – И ничего с твоим солдатиком не случится. С такими вообще ничего не случается. Если бы вы действительно венки пускали, а не во сне, и венок утонул, это действительно плохая примета. А так, во сне, ерунда все это.

* * * *

Включив освещение и отопительную систему, Рыбаков замерил рулеткой длину полок, сделал на светлой отштукатуренной стене несколько карандашных отметок. Положив на верстак пластмассовые дюбели, он закрепил в держателе сверло, подключил к сети электродрель и уже хотел было забраться на самодельный табурет с широким удобным сиденьем, но тут едва слышно скрипнула дверь, широкая полоса дневного света упала на пол и тут же исчезла. Рыбаков обернулся. Высокий широкоплечий мужчина с непокрытой головой в ратиновом пальто модного кроя стоял в дверях гаража, потирая пальцами тонкие щегольские усики.

– А я вашей супруге позвонил, она сказала, вы в гараже, – сказал мужчина вместо приветствия, шагнул к Рыбакову, протянул тому руку. – А я тот самый Фирсов, по поводу оконного стекла.

– Господи, стоило ли приезжать? – Рыбаков потряс руку Фирсова.

– Да я просто был недалеко, можно сказать, проезжал мимо, – Фирсов улыбнулся.

– Ну, и правильно сделали, что приехали. Я заинтересовался, стекло вы недорого отдаете.

Рыбаков подумал, что адрес своего загородного дома этому Фирсову не давал. «Тогда откуда же он узнал, где меня найти? – насторожился хозяин, но мужчину со щегольскими усиками ни о чем спрашивать не стал, а сам ответил на вопрос. Вероятно, жена сказала адрес, встретила гостя у калитки и провела до двери гаража». Рыбаков почесал за ухом и тут подумал, что гость добрался сюда уж больно быстро, подозрительно быстро. «Но ведь он же мимо проезжал. Да, шустрый малый. Тем человек и живет, ноги кормят».