Елена Щетинина - Мир Стругацких. Рассвет и Полдень (сборник)

• Название: Мир Стругацких. Рассвет и Полдень (сборник)
• Автор: Елена Щетинина
• Издательство: Литагент1 редакция0058d61b-69a7-11e4-a35a-002590591ed2
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-699-94510-8

Таинственный незнакомец открывает молодому астроному ужасающую правду о грядущей судьбе человечества. Верить ли пришельцу из будущего или… продолжать заниматься своим делом?.. Бойцовый Кот Гаг наконец-то встречает в лукавом мире земного Полдня настоящего человека. Он даже готов отдать этому загадочному русскому свой автомат… Зона Посещения в России гораздо опаснее Хармонтской, но стоит ли нашим сталкерам рассчитывать на Золотой Шар?.. У начальника канцелярии Хрона Монадовича Вия только одно заветное желание, а у программиста НИИЧАВО Саши Привалова лишь несколько мгновений, чтобы его остановить… Эти и другие захватывающие истории – в новом сборнике из цикла «Мир Стругацких»! Первая книжная публикация найденного в архивах рассказа Аркадия и Бориса Стругацких «К вопросу о циклотации»!

---

Все это пронеслось у него в голове одновременно, он зачем-то поклонился медведю, показал ему свою открытую ладонь, потом показал на глайдер и жестами изобразил, как достает оттуда мнемотехнику, закрепляет ее на голове, и тут же начинается прекрасная дружба.

– За-за-за, – повторил он, стараясь попасть в тон медведю.

Мартынчик издал несколько задыхающихся, булькающих звуков, которые могли быть смехом. Взрослые молчали.

– Глайдер, – сказал Глеб, снова показывая на машину. Медведи расступились, позволяя ему пройти, но когда он достал и показал им черную гладкую коробочку мнемосинтезатора, вдруг заворчали, мартынчик взвизгнул и убежал за спины взрослых. Это было первое подобие страха, проявленное кем-то на планете.

– Нечего бояться, – сказал Глеб, поднимая мнем обеими руками – тяжеленный, зараза. Тут его сзади кто-то приложил по голове, сильно, и он упал, почти потеряв сознание. Но слышал, как медведи ревели друг на друга, мартынчик что-то трубил, потом Глеба подняли, понесли.

– Я слышу, друзья, не ссорьтесь, – хотел он сказать, но тут его (наверное случайно) приложили головой о дерево, и слышать он перестал.

Очнулся он от запаха дыма – вдохнул его, не открывая глаз, нос защекотало. Глеб тут же вспомнил, как в детстве они убегали вечером из школы к Волге, в лесах собирали и жгли листья, смеялись… Запах был совершенно таким же, и Глеб казался себе совершенно таким же – будто бы в эту секунду ему одновременно было восемь, и шестнадцать, и тридцать лет. Более того – все другие, еще не наставшие Глебы-из-будущего, тоже вдыхали с ним дым костра в эту секунду и тоже были им.

Секунда кончилась, и Глеб открыл глаза. Он лежал у стены на низком упругом топчане, покрытом плотной мягкой тканью, ярко-желтой, с сиреневыми прожилками. Глеб машинально погладил ее и понял, что это огромный выделанный лист какого-то дерева. На низком столике (тоже из листьев, жестких, красных) стояла раскрытая коробка с мнемом. Все было на месте, и аппарат, и три пары кристаллов. Глеб сел и осмотрелся. Он лежал в углу небольшого открытого зала с тремя колоннами вместо одной из стен. Несмотря на простоту, комната была очень красива – изгибами невысоких стен, расцветкой гладкого пола – краски казались чуть мягче природных, пропущенными через призму разума и искусства. В темно-фиолетовом небе, очень ярком, как все здесь, светили звезды.

Медведь (мартын?) сидел у очага спиной к Глебу, дым вытягивало в потолок. Повернулся, что-то прорычал низким голосом (ваа-лыы-неразборчиво). Показал на свой затылок, потом на Глеба. Глеб потер шишку – та уже едва ощущалась.

– Ваа? – спросил он мартына.

– Ваа-лл, – повторил мартын, прикладывая лапу к груди.

– Ваал, это – синтезатор, – показал Глеб на мнем, на свою голову, потом на голову мартына. – Мы будем понимать друг друга. Вот посмотри…

Он медленно поднял два кристалла, прилепил к вискам, они с нежным чмоком присосались к коже. Поднял коробочку мнема. Предложил мартыну вторую пару кристаллов, показывая на его голову под небольшими мохнатыми ушами. Ваал взял кристалл, обнюхал его, лизнул, потом приложил к голове.

– Здравствуй, Ваал, – сказал Глеб. Подумал, потом вскочил и поклонился. Снова сел. – Меня зовут Глеб. Я пришел из другого мира. Я рад нашей встрече.

Мартын молчал, и Глеб преисполнился сомнений. Профессор-охотник-лингвист Вадим, обучая их пользоваться мнемом, говорил, что им-де повезло – это совершенно новое оборудование и мнемом называется лишь по старой памяти.

– Теперь можно сразу работать с… аборигенами, – сказал он тогда. – А вот нам раньше приходилось действительно учить язык…

И задумался, поморщился, будто вспомнил что-то неприятное, беспокойное.

Глеб сейчас тоже забеспокоился – чего это Ваал молчит? Может, у мартынов мозговые волны другие и устройство не заработает? Что же тогда делать?

– Глееб, – медленно сказал-проворчал мартын. – Приятности тебе (добра, удовольствий), – тройным эхом значений перевел синтезатор, – в будущем и настоящем.

Ваал поднялся и поклонился Глебу – то ли потому, что у них так было принято, то ли копируя дружелюбного пришельца.

– Прости нам свою травму (повреждение, боль) – сказал Ваал. – Один из нас, Усо, – горячо-злой. Делает вперед, думает – позже. Он решил, что это… – он показал на коробку с мнемом длинным изукрашенным когтем, – одна из смерть-машин (аппаратов, техники), которыми пользуются вееси. Кто попадает под их черные лучи – умирают за три дня. Мой отец продержался пять, он был очень силен.

– Вееси? – спросил Глеб. – Другое племя? Вы враждуете?

– Народ моря, – прорычал Ваал.

Ступая на задние лапы, но касаясь пола и передними – как слегка распрямившийся медведь, – он прошел к одной из трех колонн, за которыми не было стены. Глеб подошел, и сердце гулко стукнуло от неожиданности – комната обрывалась в пустоту, под ними был склон горы, далеко внизу – каменистый пляж, на котором он с волнением увидел темную глыбу глайдера и силуэт дома – окна мягко светились, почувствовав ночь. Дальше был океан, темно-фиолетовый, бесконечный.

– Смотри, Глееб, – показал лапой Ваал. Глеб посмотрел и ахнул от неожиданности – тут и там сквозь толщу воды виднелось слабое свечение, словно по дну кто-то продернул сияющую желтую нить.

– Мы следили (подглядывали, наблюдали) за вами. Ты и твоя женщина разговаривали, потом спаривались, потом плавали в воде. Женщина не вернулась. Она умерла в воде? Ты нашел ее тело?

– Нет. – Глеб сжал виски, случайно сковырнув один из мнемокристаллов, и успел подхватить его в последние полсекунды – упал бы в пропасть, и пиши пропало. – Я должен узнать, что с нею случилось! Ваал, помоги мне!

– Вееси, народ в океане – холодно-злые, – сказал Ваал. – Если твоя женщина не захлебнулась водою, то она у них.

– Что они с нею сделают? – со страхом спросил Глеб.

– Не знаю, – медленно ответил Ваал. – Я знаю, что мы делаем с ними. Догадываюсь, что они делают с нами. А что делать с такими, как вы, – вопрос (проблема, трудность) будущего.

– Опусти меня туда, – Глеб показал на дом на пляже. – Я голоден, там моя еда. Я устал, хотел бы спать в своей кровати. Завтра я начну нырять и искать контакта с этими… вееси.

Ваал сердито заревел, распрямившись на задних лапах и уперевшись головой в потолок. Глеб шагнул назад от неожиданности.

– Ты не пойдешь к вееси, – крикнул Ваал, широко раскрывая пасть, и Глеб заметил, что при всем внешнем сходстве с медведем клыков у него нет – только резцы и коренные. – Останешься здесь.

Он лапой смахнул с лица («морды, физиономии», – машинально подумал Глеб, уже привыкший к мнему) кристаллы, заревел что-то вроде: «Ниири».

Из-за занавеса в коридор вошел тот самый маленький мартынчик, который пробовал на вкус Глебов дом. Ваал что-то ему сказал, тот посмотрел на Глеба, подошел, ткнулся в руку лобастой головой. Глеб нацепил ему кристаллы.

– Пойдем питаться, Глееб, – сказал Ниири и вильнул коротким толстым хвостиком, которого не было у взрослых мартынов.

Питались мартыны без столов и приборов – сидя на корточках и лапой набирая из красивых мисок резного дерева еду – ярко-красные кругляши, похожие на чьи-то почки.

– Это части животных? Органы? – спросил Глеб с интересом, отправляя в рот самый большой. Вкус был приятный, похожий одновременно на сыр сулугуни и на банан.

Мартынчик поперхнулся куском, который сосредоточенно облизывал, – он вежливо решил составить гостю компанию и тоже поесть. Он выплюнул еду, пробежал вокруг Глеба несколько кругов, сел рядом, тяжело дыша.

– Мне сделалось отвратительно (тошно, неприятно) от твоих слов, – сказал он. – И даже питаться расхотелось. Как могут одни существа есть части других?

Аппетит у мартынчика пропал всего на минуту, вскоре он снова выуживал красные кусочки из миски, облизывал длинные свои острые когти – Глеб присмотрелся, они двигались раздельно, а к ладони прижимались с обеих сторон два пальца, совсем как человеческие большие.

«Пища – ягоды, вызревающие на мхе, – объяснил Ниири. – А мох везде – везде пища. Внизу под городом (поселением, крепостью) есть пещеры, там растет особая Пища. Вкусно! Но на нем ягоды медленно вызревают, несколько дней».

– Я бы хотел увидеть, как растет ваша «пища», – сказал Глеб.

– Завтра пойдем собирать, – обрадовался Ниири, отставил пустую миску, тщательно облизал ее, потом когти, потом губы. – Посмотришь. Поможешь.

Глеб обрадовался, что, кажется, взаперти его держать не будут. Решил что при первом возможном случае убежит и будет искать Марту и морских вееси, или как их там.

Он сердцем чувствовал – Марта жива, никакого мысленного отклонения от данной концепции не допускал, как бы трудно ни было, особенно глубокой ночью. Ему показали лежанку в небольшой красивой комнате, света там не было. Глеб думал сразу уйти, но решил «не дразнить спящего медведя», или как там в пословице говорится. После волнений дня ему хотелось спать. Он усилием воли расслабился, вытеснил тревогу на задворки сознания и уснул.