Rominiys - Кошкин домик

• Название: Кошкин домик
• Автор: Rominiys
• Жанр: Романы

Категория: гет, Рейтинг: NC-17, Размер: Макси, Саммари: Головные боли усиливаются и, то и дело, начинают возникать случайные приступы. Смерть крестного подействовала на него сильнее нежели кто-либо мог представить. Возможно главный герой умрет гораздо раньше задуманного срока, или его опять спасет чудо?

---

Всюду холодные полы, отсутствие света на верхних этажах, ощущение присутствия враждебной магии.

Как и полагается волшебному зданию с богатой историей, он несколько больше внутри, нежели выглядит снаружи. Комнаты просто появлялись из ниоткуда и исчезали в никуда. Коридоры казались бесконечными, а на лестнице можно было пропустить целый этаж. Скрипы, странные звуки, забывание ветра в наглухо закрытых комнатах и стоны в стенах, а это даже не весь перечень сюрпризов ожидающих вас в этом месте. Ну что, вам еще хочется здесь жить?

* * *

Дни сменяли друг друга, в то время как Дом доживал без своих хозяев, под чутким присмотром старого, как сам магический свет, домовика Кикимера. Этот малыш — полметра в холке — появлялся в самый неожиданный момент, постоянно, что-то куда-то переносил и брюзжал о судьбе некогда великого рода. Здание давно посчитало домовика собственной частью, и оно не отпустило бы его, даже если бы пронырливому уродцу дали свободу. Дом искренне полагал, что Кикимер принадлежит ему, так же как и семейству Блек, а посему, изредка нашептывал некоторые поручения, которые нужно выполнить вне зависимости от мнения людей. Сейчас, без поддержки семьи, он общался с ним реже и, в основном, приказывал найти ту или иную вещь и поставить на место. Так было до тех пор, пока в одну из комнат поместья не подселили нового жильца. Сначала он показался дому знакомым и, слегка прощупав память Кикимера, подтвердил свои выводы. Мальчик из рода Поттеров жил тут раньше, и теперь, по законам живых, юноша получал поместье во владение. Для Дома Блеков это не было новостью. Жильцы приходили и уходили, кто-то был его хозяином на бумаге, кто-то, такие как Вальбурга, оказывались хозяевами по духу. В противовес всем предыдущим, этот владелец больше походил на мебель, что можно было найти в любой из его комнат. Недвижим. Холоден. Кукла с подобием сознания. Этого вполне достаточно, чтобы заставить Кикимера немного поработать.

Интерьер не может быть хозяином комнаты, это могло понять даже каменное здание.

Если принять во внимание старшинство обитателей дома № 12 по плошали Гриммо, в этом году бесспорным лидером можно считать странного вида старичка с длинной седой бородой и лазурными очками в форме полумесяца. Второе место было отдано школьной медсестре мадам Помфри, явно подделавшей настоящий возраст в собственном личном деле. Почетное третье место занимал Северус Снейп, хотя и старался свести своё пребывание в этом доме к минимуму. Четвертую ступеньку занимала некто Тонкс — чудаковато одетая и странно выглядящая особа за двадцать с ярко выраженной пигментацией волос. У метаморфа они всегда едкие и странно выглядящие. Дом не мог определиться на её счет, потому как Тонкс была ближайшей Блек, до которой он мог дотянуться, а стало быть, единственным его окном во внешний мир, помимо домовика. Чета Уизли оставила своих чад на попечение директора учебного заведения для магов и сконцентрировались на более важном деле. Укрепления взаимоотношений с Францией. Глава семейства, как представитель Министерства магии Англии, хранительница очага, как мать Била Уизли. Младшие троглодиты рыжего племени вместе с близнецами остались в Англии и, для поместья Блеков, казались совершенно одинаковыми. Кровь, магия, внешность — он не мог различить их и попросту старался игнорировать, в отличие от ведьмы, присутствие которой действовало на здание как зуд для человека. Её дом изучил пристально и всячески портил жизнь, при любом удобном случае. Таких, как она, семья Блеков не пускала даже на порог, что уж говорить о проживании. Дом раздражал её запах, аура и почти безумное желание добраться до фамильной библиотеки. Тайны семьи для поместья были превыше всего, и носителю грязных кровей они не должны достаться никогда. Правда, чертовка с каждым днем подбиралась к знаниям все ближе, разбирая защитные заклинания, стоявшие поколениями, по кусочкам. Дом не испытывал эмоций сильнее любопытства или лёгкой формы беспокойства, поэтому не мог точно определить, как именно остановить нарушительницу. Кикимер предлагал долго пытать, а затем расчленить. Дом был не против смерти от старости. Портрет Вальбурглы... сложно выбрать, что-то одно. Самое невинное, пожалуй, — это копчение на колу. Хозяйка дома была приверженкой старых порядков, но не без фантазии и придумывала новые способы умерщвления по ходу истерик. Миссис Блек умела закатить скандал. Её манера выражать своё мнение путём подчёркивания самых явных изъянов в человеке поражала слушателя с первых слов и уже через мгновенье полностью деморализовали как личность, класс, пол и вид существа разумного в целом. Убрать злополучный портрет со стены не удавалось никому, даже директору. Вернее, он и не пытался, просто навешивал чары тишины и продолжал свой путь через коридор в комнату или наоборот.

Дому такое отношение к хозяйке было не по душе, а значит, и домовику тоже, что и заставляло маленькое существо ломать чары великого мага с большим рвением и усердием. За пару дней справлялся.

Так, в суете дневной и тиши ночной, проходили дни для всех в этом, загадочном на первый взгляд, доме. Всех, кроме одного-единственного жильца. Мальчик, Который Выжил, Гарри, мистер Поттер, Потти, золотой мальчик, дружище, мальчик мой, любимый, уродец — разные люди называли его по-разному, но это абсолютно ничего не меняло. Парень лежал на кровати и, не моргая, смотрел в потолок, наблюдая одну-единственную на всю комнату трещину. Она была не столько широкая, сколько длинная, и заделать этот явный дефект, почему-то никто не спешил. Возможно, оно и к лучшему, иначе мальчику в белой комнате быстро наскучит смотреть на ровный потолок. Сказать точно, что именно он чувствовал, был ли в сознании, или же пребывал в коме, не смогла даже школьная медсестра. На её практике такой случай идеального вкрапления неизвестной болезни в тело мага ещё не было. Это пугало и будоражило одновременно. Поппи тоже, в какой-то степени, считала себя исследователем, жаль только, что объекты медицинских изысканий год от года были лишь дети, а болезни не выходили за рамки стандартных злоключений. Разве что война привнесла в будни медика разнообразие, но порой она не могла отделаться от мысли, что магия вращает этот мир по кругу и даже самые страшные на первый взгляд проклятия пожирателей являлись лишь смелым подражанием уже давно выученных чар. Очень тяжёлые случаи были. Не было неизлечимых. То, что она видела на полях сражений, не считается, там все случаи сложные, а смертельные проклятья назвать неизлечимыми язык не поворачивался. Смерть — это не болезнь. Скорее следствие.

Прошли две недели, и ажиотаж первых дней после трагедии стал сходить на нет, уступая место томительному ожиданию начала учебного года. Гарри, как и прежде, продолжал спать в своей уютной постели, а время утекало, как вода сквозь пальцы Гермионы, которая сегодня уж слишком долго засиделась в ванной. Её мысли были далеки от странного дома и гнетущего чувства, которое появилось не так давно и уже порядком поднадоело, отвлекая от учёбы и беспокойства, — о лучшем друге. Рон в её голове занимал также не последнее место, но чем больше он чудачил, тем меньше она думала, как его наказать, предоставляя выбор заготовленным шаблонам поведения с другом. Отругать, пожурить, обидеться и ни одной лишней эмоции, как будто даже это стало для неё чем-то обыденным. Злиться хотелось на себя. И она злилась. Мысленно покрывая саму себя самыми последними и злыми словами, за бессилие, за недостаток сочувствия, за недостаточную глубину скорби. Сейчас она завидовала Джинни, потому как та заливала слезами подушку почти каждую ночь. Днём младшая Уизли ещё кое-как держала себя в руках, но как только оставалась одна или видела неподвижное тело в светлой комнате, слёзы сами начинали течь по щекам. Наблюдая за ней, Герми открыла, что способна завидовать не только профессорам с их багажом знаний и жизненного опытом или девчонкам, что косяками ходили по школе и непринуждённо болтали о парнях и ежедневных глупостях. Это чувство, что испытывала Уизли, хотелось разделить и уменьшить, настолько — насколько можно. Быть может, Рон станет для неё так же дорог, как и Гарри для Джинни, но дни шли, а чувства единения душ, о котором она читала, так и не наступало. Да что скрывать, оно становилось меньше с каждым розыгрышем над их общим другом. Рон сегодня выдал очередную выходку: как сущий ребенок, он нарисовал на лице у Гарри очки. На вопрос зачем, ответил просто — с открытыми глазами он его, видите ли, пугает, и как только национальный герой проснётся, мы ещё все хорошенечко над этим посмеёмся. Он не просыпался, не моргал, не приходил в сознании, ни делал вообще ничего, чтобы хоть как-то облегчить тяжкие мысли всех его друзей. Даже под действием сильных зелий и лечебных заклинаний, которые плела школьная медсестра одно за другим, парень лежал неподвижно, и с каждым часом желание Гермионы поплакать становилось всё сильнее. Быть может, сегодня ей удастся выплакаться...