Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IV

• Название: Сумма теологии. Том IV
• Автор: Фома Аквинский
• Жанр: Религия

«Сумма Теологии» (Summa theologiae, Summa theologica), самое значительное по своему влиянию на христианский мир философское сочинение. Главный труд великого христианского философа и богослова, крупнейшего схоласта и метафизика Фомы Аквинского (Thomas Aquinas – 1225–1274). Оказал огромное влияние на развитие православного «школьного богословие», его влияние едва ли можно переоценить.

Вся «Сумма Теологии», прекрасная хрестоматия по целому массиву вопросов христианской веры и жизни. Во многих своих рассуждениях («непорочное зачатие» Девы Марии; «безусловный примат папы» и др.), Аквинат, совершенно неожиданно, для католического схоласта, занимает православную позицию.

Вся «Сумма…» состоит из трех частей. Труд представляет собою ряд трактатов , но основой деления являются вопросы оппонентов Фомы, затем приводиться противоречащее этим «возражениям» мнение, которое, однако, не кажется Аквинату достаточно убедительным или исчерпывающим, и только затем (после слова «отвечаю») излагается решение проблемы, принадлежащие автору.

Содержание

Том I • Том II • Том III • Том IV • Том V • Том VI • Том VII • Том VIII • Том IX • Том X • Том XI • Том XII

Трактат о конечной цели

Когда о человеке говорится, что он создан по образу и подобию Бога, то, согласно Дамаскину, выражение «по образу» указывает на «разумное существо, наделенное свободной волей и самодвижением»[2]. Поэтому после рассмотрения образца, т. е. Бога, и всего того, что проистекает из власти Бога в соответствии с Его волей, нам надлежит исследовать Его образ, человека, поскольку человек, обладая свободной волей и способностью к самостоятельным действиям, также является началом собственных действий.

---

Следовательно, если речь идет о совершенном счастье, то возражение не имеет силы, поскольку в том состоянии счастья человеческий ум будет соединен с Богом одной непрерывной и постоянной деятельностью. Что же касается теперешней жизни, то насколько нам недостает единства и непрерывности такой деятельности, настолько мы и не достигаем совершенного счастья. Но, тем не менее, это – причастность к счастью, и притом тем большая, чем более эта деятельность непрерывна и единственна. Таким образом, отягощенная множеством вещей деятельная жизнь приносит меньше блаженства, чем жизнь созерцательная, которая направлена на одно, а именно умозрение истины. И хотя человек не может постоянно осуществлять такую деятельность, но если он всегда стремится обратиться к ней и упорядочивает к ней даже ее прерывание, например, на сон или что-либо другое, то она в определенном смысле кажется непрерывной.

Из сказанного очевидны ответы на возражения 5 и 6.

Раздел 3. Является ли счастье деятельностью только умственной или же еще и чувственной части?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье заключается, в том числе, и в деятельности чувств. В самом деле, наилучшей человеческой деятельностью после умственной является деятельность чувств. Но наша умственная деятельность зависит от чувственной, поскольку «мы не можем мыслить без представлений»[61]. Поэтому счастье состоит также и в деятельности чувств.

Возражение 2. Далее, Боэций сказал, что счастье – это «совершенное состояние, которое является соединением всех благ»[62]. Но некоторые блага являются чувственными, и мы достигаем их благодаря деятельности чувств. Поэтому похоже на то, что для счастья необходима деятельность чувств.

Возражение 3. Далее, счастье, как доказано в первой [книге] «Этики», суть совершенное благо[63], а достижение такого блага возможно только в том случае, если человек совершенен во всем. Но некоторые части души совершенствуются посредством деятельности чувств. Следовательно, для счастья необходима деятельность чувств.

Этому противоречит следующее: у неразумных животных наличествует та же деятельность чувств, что и у нас, но у них нет общего с нами счастья. Следовательно, счастье не состоит в деятельности чувств.

Отвечаю: к счастью можно относиться трояко: сущностно, акцидентно и опосредованно. Деятельность чувств не может относиться к счастью сущностно, поскольку сущностное блаженство человека заключается в его соединении с несотворенным Благом, Которое, как было показано выше (1), является его конечной целью и с Которым человек не может быть соединен посредством деятельности своих чувств. Кроме того, это связано еще и с тем, что счастье человека не состоит в телесных благах, о чем также было сказано (2, 5), а ведь именно их мы и достигаем благодаря деятельности чувств.

Однако деятельность чувств может относиться к счастью акцидентно и опосредованно. Акцидентно – в смысле того не совершенного счастья, которое может быть достигнуто [еще] в этой жизни, поскольку ум в своей деятельности нуждается в предваряющей [эту деятельность] деятельности чувств. Опосредованно – в смысле того совершенного счастья, которое мы ожидаем на небесах, поскольку по воскресении, как сказал Августин, «от самого блаженства души тело и телесные чувства обретут некоторую избыточность, благодаря которой их деятельность станет совершенной»[64]; подробнее этот вопрос будет исследован нами ниже, когда будет рассматриваться воскресение (IM, 82–85). Но и тогда та деятельность, посредством которой человеческий ум будет соединен с Богом, никак не будет зависеть от чувств.

Ответ на возражение 1. Это возражение доказывает лишь то, что предваряющая деятельность чувств необходима для достижения возможного в этой жизни несовершенного счастья.

Ответ на возражение 2. Совершенное счастье, вроде того, которое присуще ангелам, является соединением всех благ благодаря соединению с всеобщим источником всех благ, а не со всей совокупностью частных благ. А вот для достижения этого несовершенного счастья мы нуждаемся в совокупности тех благ, которые необходимы для осуществления наиболее совершенной деятельности в нынешней жизни.

Ответ на возражение 3. При совершенном счастье совершенен весь человек, причем низшие части его природы обретают избыточность благодаря высшим. Что же касается несовершенного счастья этой жизни, то здесь все обстоит иначе, поскольку совершенствование низших частей предваряет совершенствование высших.

Раздел 4. Является ли счастье, коль скоро оно относится к умственнойчасти, деятельностью ума и воли?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье состоит в акте воли. В самом деле, Августин говорит, что счастье человека состоит в мире[65], в связи с чем читаем: «[Хвали, Иерусалим, Господа…] Он… утверждает в пределах твоих мир» (Пс. 147:3). Но мир относится к воле. Следовательно, и счастье человека относится к воле.

Возражение 2. Далее, счастье есть высшее благо. Но благо – это объект воли. Следовательно, счастье состоит в акте воли.

Возражение 3. Далее, конечная цель адекватна первому двигателю, что подобно тому, как конечная цель войска, победа, является целью приводящего в движение солдат военачальника. Но первым двигателем в отношении деятельности является воля, поскольку, как будет показано ниже (9, 1), именно она приводит в движение остальные способности. Следовательно, счастье относится к воле.

Возражение 4. Далее, если счастье является деятельностью, то оно должно быть наипревосходнейшей из всех человеческих деятельностей. Но, как говорит апостол (1 Кор. 13), любовь к Богу, которая суть акт воли, является более превосходной деятельностью, чем познание, которое является деятельностью ума. Поэтому похоже на то, что счастье состоит в акте воли.

Возражение 5. Кроме того, Августин говорит, что «счастливым является тот, кто обладает всем желаемым и не желает ничего недолжного». А немного ниже добавляет: «Наиболее же счастлив тот, кто и желаемое желает должным образом, поскольку счастливым человека делают добрые вещи, а такой человек уже обладает некоторым добром, а именно доброй волей»[66]. Следовательно, счастье состоит в акте воли.

Этому противоречат следующие слова нашего Господа: «Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога» (Ин. 17:3). Но жизнь вечная – это, как было показано выше (2, 1), конечная цель. Следовательно, счастье человека состоит в знании Бога, которое является актом ума.

Отвечаю: как уже было сказано (2, 6), для счастья необходимы две вещи, а именно та, которая является сущностью счастья, и та, которая является его собственной акциденцией, то есть связанное с ним наслаждение. Я утверждаю, что все, что относится к сущности счастья, не может заключаться в акте воли. Это с очевидностью следует из сказанного ранее (1, 2; 2, 7), [а именно] что счастье состоит в достижении конечной цели. Но достижение цели не заключается в самом акте воли. В самом деле, воля определена к цели, равно как к отсутствующей, когда она ее желает, так и к наличествующей, когда она ею наслаждается. Но очевидно, что само желание цели – это не ее достижение, а только движение к ней, в то время как наслаждение привносится в волю уже наличествующей целью, а не наоборот, как если бы цель наличествовала благодаря тому, что воля наслаждается ею. Следовательно, для того чтобы цель наличествовала в том, кто ее желает, должно быть еще нечто помимо акта воли.

Все это очевидно, когда речь идет о чувственных целях. Так, если некий корыстолюбец желает денег, то это желание находится в нем с того самого момента, в который он их пожелал. Но наслаждение от обладания деньгами он испытает только тогда, когда они окажутся у него в руках или каким-либо иным образом. И то же самое происходит в случае умопостигаемой цели. В самом деле, сперва мы желаем достижения умопостигаемой цели, далее достигаем ее, делая ее для себя действительной благодаря акту ума, а уже затем наслаждающаяся воля успокаивается на достигнутом.

Таким образом, сущность счастья заключается в акте ума, а связанное с ним наслаждение принадлежит воле. В этом смысле Августин говорит, что блаженство – это «радость в истине»[67], имея в виду то, что сама по себе радость является завершением счастья.

Ответ на возражение 1. Мир связан с конечной целью человека не потому, что он является сущностью счастья, а потому, что он предшествует ей и последует. Предшествует постольку, поскольку устраняет все тревожащее и препятствующее человеку в достижении им своей конечной цели; последует постольку, поскольку при достижении человеком своей конечной цели он пребывает в мире и его желание успокаивается.